Ознакомительная версия.
– Бон плезир, государь, унд вундебар!
Между тем Фрол и Аннушка милуются на тайной фатере. Мамка с Вавилоном пьют в сенях чай да только покряхтывают от любовных звуков. Кричат петухи, галки да вороны. Бегут по небу барашки. Фрол приподнялся на локте и призвал Вавилона.
– Поди, Вавилон, к стольнику да проси икону для благословения. Скажи, дщерь его тяжко больна и без иконы не поправится.
– Окстись, Фрол! – взревел Вавилон. – Ноздри мне вырвут, на княжьем дворе… Не пойду!
– Иди! – дико крикнул Фрол и потянулся за саблей.
– А вдруг пытки не сдюжу да окажу твою фатеру, Фрол Иваныч, – тихо сказал Вавилон и отправился по тяжкому заданию, провожаемый глазами любовников.
…
Вечереет, розовеет, зеленеет небо над белокаменной. Ржут где-то кони, брешут собаки, ревут ручные медведи. Мамка кряхтит в сенях, плачет, пьет бесконечный чай. Фрол милуется с украденной боярышней.
– Лебедушка моя… касатушка… лисонька краснохвостая…
– Сокол мой ясный… разбойничек… волчик лесной…
Вдруг близкий стук копыт послышался в переулке. Бросились к окну и увидели ужасное.
На большом коне по переулку скакал царский глашатай, а за конем волочился в пыли связанный Вавилон.
Вот глашатай остановил коня, затрубил в золотую дудку, гулким голосом прочитал цареву грамоту.
– …а вора и изменщика Фрола Скобеева всеми силами поймать и на дыбу проводить, а ловкому ловцу дать награду десять рублев! Таково слово Государево!
Глашатай ускакал, уволок скрежещущего зубами Вавилона, а Фрол все стоял, вцепившись в окно, а на плече его плакала несчастная Аннушка.
…Рыдала в сенях мамка, подсчитывая сквозь слезы:
– Десять рублев… так ведь это три коровенки холмогорские… да пуху пуд… да пшена меры две… ой страсти…
Вдруг скрипнула дверь, и в сени проник востроглазый молодой человек, одетый скромно, но опрятно.
– Тсс, Ненилушка, молчи молчком!
…Фрол словно в угаре вытащил свою заветную сабельку и со странным блеском в глазах стал на ней играть вроде как на балалайке.
Мне бы добру молодцу
По бережку гулять,
Мне бы златокудрому
На трехструночке играть…
Лопнули две струны,
Прохудились зипуны!
Пошел к лекарю,
Пошел к пекарю!
Запеки меня в пирог,
И поможет тебе Бог…
Аннушка, плеща руками, в отчаянии металась по светлице.
– Очнись, мой сокол ясный, испей водички ключевой. Бежать надо нам, на Дон бежать… спасать твою головушку… – Фрол продолжал с бессмысленной улыбкой играть на сабле, да еще и пошел вприсядку.
Вдруг скрипнула дверь, и Фрол прекратил петь, остановился, словно давно уже ждал кого-то.
Появился Онтий, снял шапочку в поклоне, отчего явственно стали видны на его голове остренькие рожки:
– А я вам, господа, слово доброе принес от царя царей Наивеликого государя.
АННУШКА. О, господи!
ОНТИЙ. Ни слова о Господе, а то у меня хвост отвалится.
ФРОЛ (мрачно). Давно я жду тебя, нечистая сила.
ОНТИЙ. Подпиши, сударь, эту грамоту, и пойдем со мной к моему отцу. Он спасет тебя от дыбы да от ката лютого (Подает грамоту).
ФРОЛ. Давай сюда грамоту (надрезает саблей кожу на руке, подписывается кровью, шепчет Аннушке). За любовь твою и души не жалко.
АННУШКА. Фролушка, соколик мой, спаси тебя…
ОНТИЙ. Остановись, глупая баба, не произноси имени противного! Пойдем-ка, Фрол Иваныч, предстанем перед грозны очи нашего с тобой царя.
АННУШКА
Ой прочь, прочь, прочь
Лиха-беда-кручинушка!
Ой темна как ночь
Моя судьбинушка!
ФРОЛ
Точат жало палашу,
Скрипят досточки,
Не отдам я палачу
Свои косточки!
Онтий и Фрол выпрыгивают в окно, в темную утробу наступившей уже ночи.
В доме Кукинмикина сверкали многочисленные венецейские зеркала, вдоль стен стояли светильники с мрачным полымем, когда на лестнице появились Онтий и Фрол с завязанными глазами.
– Мы сейчас с тобой, Фролушка, за семь тысяч поприщ скакнули, на гору Капказ, – вкрадчиво говорит Онтий, снимая с гостя повязку.
Как только повязка упала с глаз Фрола, так сразу оглушила его адская музыка. Вдруг он увидел свое отражение в зеркале и страшно испугался, ибо никогда прежде зеркал не видывал. Потом появилось второе отражение, третье, десятое… огромное маленькое, крошечное, в бесконечных чертогах. Истинно адское расширение пространства потрясло Фрола, и он заметался между невиданных стекол, факелов и страшных арапов под чудовищную музыку.
Пляс его был стремителен и хаотичен, он пытался найти выход и не мог, и трепетал в отчаянии.
– Видит, видит тебя Всемогущий Дух! – зловещим голосом возгласил Онтий. – Вались в ноги! Грамоту клади на ковер!
Фрол упал ниц и взвыл:
– О великий из великих Царь Царей и Горний Дух! Прими раба своего Фрола Скобеева под могучее крыло!
– Ру хиопластр черчелянто зузу мазу! – страшно закричал Онтий, а потом поднял Фрола и ласково прожурчал: – Теперь ты раб нашего Царя и мой брат. Сейчас другой наш брат принесет тебе чару ночь-травы, а ты ее испей.
Появился Калиостро, выпустил изо рта желтый огонь и преподнес Фролу огромный серебряный кубок.
…из тайной кельи в щелку наблюдает за происходящим боярин Кукинмикин. От удовольствия сучит ногами…
Фрол осушил чару и потерял сознание.
…
Попугай частил скороговоркой по-французски, ворон каркал по-немецки, сыч ухал по-турски, а табакерка графская изячно наигрывала италийскую мелодию «Виолетта грациозо».
Фрол Скобеев спал в кресле в сводчатой горнице, где шипели колдовские тигли, булькали разноцветные жидкости в колбах и ретортах и где иной раз происходили бесшумные взрывы с выделением дыма.
Рядом с креслом стоял просушенный-проглаженный граф Калиостро в кружевах и в шляпе с перьями. Он нюхал табак и наблюдал за спящим.
Фрол открыл глаза.
– Проснулись, сэр? – любезно справился Калиостро. – Для начала, государь мой, чихните!
Он подсунул под нос Фролу табакерку, и тот с удовольствием трижды чихнул.
– Изрядно! – похвалил граф. – Начнем урок! Скажите: фрыштык!
– Тпру же ты! – сказал Фрол.
– Скажите колоссало!
– Сколько сала?
– Тре бьен! Для начала неплохо. Держите шляпу и шпагу, монсиньор! В позицию, в позицию!
Фрол не успел опомниться, как оказался с непривычной европейской шпагой в руке перед вооруженным карлой. Он бросился было вперед, как вдруг увидел вместо любезной личности кошачью рожу, а неимоверно удлинившаяся шпага в маленькой руке прижала его к стене и острием приблизилась к горлу.
– Я тебе помогу, Фрол, но и ты, когда надо будет, не забудь Калиостро…
Ярчайшим и прекраснейшим днем в Олександровской слободе царь наблюдал учение войска. Царь сидел на помосте в легком троне, шевелил под мантией босыми ногами, а вокруг прели в своих шубах приближенные бояре и среди них, конечно, Нардин-Нащокин и Кукинмикин.
Мимо помоста под свист флейты и барабан маршируют ландскнехты Шпиц-Бернара.
– Изрядно, изрядно иноземное войско, – доволен царь. – Паче, что накладно, одначе изрядно… Прибавить каждому по червонцу.
– Рехтс! – кричит капитан. – Напра-во, шмуциг хунды!
И вдруг строй сметался, солдаты поворачивались вразнобой, кто вправо, кто влево, наталкивались друг на друга, тупо топтались на месте.
– Линкс! – вопит капитан. – Лево-лево, грязные пферды! – Это еще больше усиливает путаницу.
– Увы, августейший, сии воины не знают, где право, где лево, – говорит царю Нардин-Нащокин.
– А кто это знает? – досадливо морщится царь. – Мои стрельцы не знают, свейские кирасиры не знают, турчатина янычарская и вовсе…
Вдруг какие-то иные звуки возникают на площади, и под резкие трели дудок появляется четко шагающий отряд во главе с неизвестным капитаном. Капитан этот очень роскошен в черных кудрях, золотом панцире и страусовых перьях.
– Кто таков? – спрашивает царь.
Бояре недоуменно переглядываются.
Отряд подошел к самому помосту.
– Сено! – кричит капитан, взмахивая шпагой.
Отряд четко поворачивается направо.
– Солома!
Отряд поворачивается налево.
Среди бояр возникло восхищенное изумление.
– Посмотрите-ка, бояре, – загалдели они, теснясь, – какой перед нами отряд мушкетерский явился! К дружным лихим поворотам вельми изрядно горазд! Сено на левых плечах, а на правых обратно солома! Лучших в Центральной Европе, право, не сыщешь солдат!
Царь (небрежно играя скипетром, как бы между прочим):
Пущай предстанет он пред наши очи,
Сей неизвестный, но приятный нам…
НЕИЗВЕСТНЫЙ (салютуя царю шпагой, подметая перьями шляпы землю):
Зная «право», знав «лево»,
Их марширт под барабан!
Я из города Генева
Мушкетерский капитан.
На полях Европы
Канонадный жар,
Кони мчат галопом,
Гутен таг, майн цар!
Капитан Бомбардус Кролли
Очень шибко знаменит,
Съем противника без соли,
Если хочет московит.
На полях Европы
Канонадный жар,
Кони мчат галопом,
Гутен таг, майн цар!
ЦАРЬ (он очень доволен):
Ознакомительная версия.
