Дженни кивнула.
— Но в училище у тебя не будет времени для тенниса.
Дженни не ответила.
— А кем бы ты хотела стать больше, чем медсестрой?
Дженни немного подумала, потом вскинула глаза на святую мать.
— Я хотела бы обыграть Эллен Уилс на чемпионате США.
Святая мать долго смеялась.
— Ты нам подходишь, — сказала она Дженни. — Я чувствую, что из тебя выйдет прекрасная сестра милосердия.
— Ты весь день собираешься сидеть над газетой и выбирать такую работу, которая устроит твое величество? — едко спросила Эллен Дентон, заворачивая завтрак для Дженни.
Том молчал, не отрывая глаз от газеты. Вошедшая Дженни весело поздоровалась с родителями.
— Доброе утро, мама. Привет, пап.
— Привет, Дженни. Как сегодня поживает мой Медвежонок?
— Прекрасно, папа, — улыбнулась Дженни.
— Ты слишком сильно накрасила губы, Дженни, — сказала мать. — Пойди и смой.
Том взглянул на дочь. Помады на ее губах было совсем немного. Гораздо меньше, чем у ее ровесниц.
— Но, мама, — возразила Дженни, — я же работаю в конторе и должна прилично выглядеть.
— Вот именно — прилично, а не размалеванной куклой!
— Эллен, оставь девочку в покое, — вмешался Том.
Эллен сердито уставилась на него.
— Сначала принеси в дом денег и накорми семью, а потом уже говори!
Том ответил жене мрачным взглядом и почувствовал, что бледнеет. Дженни сочувственно ему улыбнулась, но от этого ему стало еще хуже.
— Ой, опаздываю! — воскликнула Дженни и вскочила. — Пока, мама. Пока, папа. Удачи тебе.
Она ушла, и Том снова уткнулся в газету.
— Можно еще кофе?
— Нет, хватит с тебя и одной чашки, — отрезала Эллен. — Сколько кофе мы можем себе позволить на те одиннадцать долларов в неделю, которые получает ребенок?
— Но ведь кофе уже сварен.
— Этот кофе мы разогреем завтра утром!
Том аккуратно сложил газету, встал и ушел в ванную. Включив воду, он достал кисточку и бритву. Когда он сунул руку под воду, струя оказалась ледяной.
— Эллен, у нас нет горячей воды для бритья, — крикнул он.
— Побрейся холодной, раз у тебя нет четвертака для счетчика. Я экономлю газ, чтобы девочка смогла вечером принять ванну.
Он взглянул на себя в зеркало. Два передних зуба сломаны, а коронки поставить не на что. Он положил помазок и вернулся на кухню. Эллен стояла к нему спиной. Он обнял ее за плечи и повернул к себе.
— Эллен, Эллен, — ласково произнес он. — Что с нами случилось?
— Не трогай меня, Томас Дентон. Не трогай!
— Но почему, Эллен, почему? Я не виноват в том, что случилось. На то была Божья воля.
— Божья воля?! — Эллен зло рассмеялась. — Тебе ли говорить о Божьей воле! Тебе, который вот уже столько лет не был в церкви! Если бы ты думал о Спасителе, а не о субботней выпивке, Бог проявил бы к тебе милосердие.
Том глубоко вздохнул и побрел в ванную бриться холодной водой. Она не всегда была такой — ядовитой и раздражительной, фанатично набожной. Когда-то она была Эллен Фицджеральд — темноволосой девушкой со смеющимися глазами и танцующей походкой. Он повстречал ее на танцах в 1912 году, и на следующий год они поженились, а еще через год родилась Дженни. Потом он ушел воевать, а когда вернулся, они переехали на эту квартиру, и спустя год у них появился сын.
Бедный малыш Томми. Недолго он задержался в этом мире: уже два года спустя они похоронили его. Дженни было тогда восемь лет, и она смутно понимала, что случилось с ее братом, а Эллен нашла утешение в церкви, куда всегда брала Дженни. Сначала он не обращал на это внимания. Он был уверен, что скоро это пройдет.
Но не прошло. Однажды в постели, когда он потянулся к ней, она осталась холодной. Он стал ласкать ее грудь под ночной рубашкой, но она повернулась к нему спиной.
— Ты давно не исповедовался. Я не хочу, чтобы ты сделал мне ребенка.
Он попытался обратить это в шутку.
— Кто собирается делать ребенка? Я хотел только немного любви.
— Это еще хуже, — ответила она, уткнувшись в подушку. — Это грешно, а я не хочу грешить.
— Так вот что тебе нашептали священники? Велели отказывать собственному мужу?
Она молчала. Он заставил ее повернуться.
— Да?
— Священники здесь ни при чем, — ответила она. — Я сама умею отличить дурное от хорошего. И прекрати кричать. Разбудишь Дженни.
Он отвернулся, переполненный горечью. Больше он в церковь не ходил ни разу.
* * *
Было почти десять вечера, когда Том Дентон вышел из пивной. Он был пьян. Тяжело, горько, до слез пьян. Он взглянул в сторону гаража, где стояла его старая машина. Теперь она не его. У нее новый хозяин.
По его щекам покатились слезы. Он неудачник. Ни машины, ни работы, ни жены дома. Сейчас она, наверное, сидит в церкви и молится.
Неужели она не понимает, что мужчине в постели нужны не только молитвы? Будь у него пара долларов, он знал бы, куда пойти. Девочки у Мэгги знают, что нужно мужчине. Он сунул руку в карман и выгреб всю мелочь. Тридцать пять центов. Он решил было вернуться обратно в пивную, но вспомнил, что тогда в понедельник ему придется просить у Эллен на карманные расходы.
Он почувствовал, что начинает трезветь. Что за удовольствие пить, когда приходится считать каждый цент! Почти протрезвев, он побрел домой.
Эллен пришла через полчаса. Том сидел на кухне в темноте.
— Не думала, что ты явишься так рано, — сказала она, включая свет. — Что случилось? Кончилось виски?
Он не ответил, и Эллен вышла. Он слышал, как она открыла и закрыла дверь в комнату Дженни. Возвратившись на кухню, она спросила:
— Где Дженни?
— Не знаю. Где-нибудь с Майком, наверное.
— Майк еще в Беркли. Дженни была дома, когда я уходила. Сказала, что собирается лечь пораньше.
— Сегодня тепло. Может, она вышла подышать.
— Я не люблю, когда она выходит одна.
— Она уже взрослая, Эллен.
Эллен налила в чайник воды и поставила на газ.
— Хочешь чаю? — предложила она.
Том удивленно взглянул на жену. Она уже давно не предлагала ему выпить с ней чаю. Он благодарно кивнул. Эллен поставила чашки на стол и села напротив него. Она явно беспокоилась.
— Не волнуйся, — сказал он, почувствовав вдруг острую жалость к ней. — Дженни вот-вот придет.
Она встретилась с ним глазами и внезапно поняла, что делает с ним и с собой. На глаза ее навернулись слезы, и она прикоснулась к его руке.
— Прости, Том. Сама не знаю, что со мной. Я то и дело придумываю себе всякие ужасы.
— Я понимаю, Эллен, — ласково сказал он. — Я понимаю.
Но когда пришел полицейский и сказал им, что Дженни нашли в парке избитой и изнасилованной, по лицу Эллен Том понял, что они потеряны друг для друга навсегда.
Дул холодный сентябрьский ветер, напоминая о том, что наступила осень. Отец ждал ее под фонарем на остановке. Автобус остановился, и Дженни вышла.
— Привет, пап.
— Привет, Медвежонок.
Они шли по улице, потом свернули к дому.
— Ну, как сегодня? — спросила Дженни.
— Ничего не понимаю, — ответил Том. — Такое впечатление, что в мире больше не осталось работы.
— Может, завтра получится.
— Хочется надеяться. Может, после выборов дела пойдут лучше. Рузвельт обещает, что правительство будет создавать рабочие места, — он взглянул на дочь. — А ты как сегодня?
— Нормально, — ответила Дженни.
На самом деле в конторе ей по-прежнему было неуютно. Многие коммивояжеры подходили к ней — некоторые просто поболтать, другие пытались приглашать ее на свидания. Возможно, при иных обстоятельствах Дженни и согласилась бы. Но, глядя в их глаза, она знала, о чем они думали, и отвечала вежливым отказом.
— Тебе не обязательно встречать меня каждый вечер, папа, — сказала она вдруг. — Я не боюсь возвращаться одна.
— Знаю, что ты не боишься. Я знал это с того первого дня, когда пришел тебя встретить. Но мне это самому хочется. Должен я иметь хотя бы одно дело за весь день!
Дженни не ответила, и некоторое время они шли молча.
— А ты хочешь, чтобы я перестал встречать тебя?
— Нет, что ты, папа.
Когда они уже были на ступеньках дома, Том задержал ее.
— Подожди минутку, Медвежонок Дженни. Давай присядем и поговорим.
Дженни взглянула на отца. Его лицо было серьезным.
— Что такое, папа?
— Я не говорил матери, что был сегодня у отца Хэдли.
— Да?
— Он не придет в суд дать тебе характеристику. Он сказал, что это против правил церкви. И сестры в школе — тоже.
— Ох, — произнесла она, ощутив тошноту.
Адвокат был прав. Этот маленький человек с бегающими глазками приходил к ним месяц назад.
— Мистер Берк и мистер Тэннер попросили меня встретиться с вами, — сказал он, глядя на них через стол. — Думаю, вы представляете себе, как сильно они сожалеют об этом… э-э-э, — он стрельнул в них глазами, — …инциденте. Они рады были бы это вам компенсировать.
