Когда с мытьем было покончено, я надел чистые джинсы и рубашку и покинул ванную. В прихожей я обнаружил ботинки Александра – значит, он уже вернулся. На кухне стояла тишина, а из комнаты в коридор струилась лирическая джазовая мелодия. Доносилось тихая игра фортепиано, сопровождаемого еле слышным аккомпанементом контрабаса. Я узнал тягуче плавный голос Дайаны Кролл и композицию “Folks who live on the hill”[28], которую так любила Вера. Обычно она включала эту песню, когда на нее накатывали редкие приступы хандры. И тогда ее настроение передавалось мне.
Тихо закрыв ванную, я на цыпочках подошел к комнате и замер в дверном проеме. Портьеры на окнах были задернуты, и полумрак ласково окутывал две медленно танцующие фигуры, плывущие словно в тумане и казавшиеся бесконечно далекими от меня.
В объятиях Веры и Саши было столько робкой нежности, что на глаза невольно наворачивались слезы. В движениях столько естественной грации, что можно было пожертвовать многим, лишь бы единожды увидеть их союз. Глядя на этих прекрасных призраков, бесшумно танцующих в полутьме, я чувствовал, как каждая клеточка моего организма замирает. Остановилось дыхание, сердце боялось очередным ударом разрушить удивительную картину, и на мгновенье мне захотелось стать единым целым с витавшей в воздухе волшебной атмосферой любви.
Александр двигался, чуть склонив голову, и лбы танцующих соприкасались. Глаза обоих были закрыты, и, если лицо Александра для меня оставалось непроницаемым, то Вера, напротив, читалась как открытая книга. Такой расслабленной я ее давно уже не видел. Казалось, что это милое девичье лицо не способно отражать презрение и злость, а лишь бесконечную нежность и любовь. Не размыкая век, она вздохнула и положила голову на плечо Александру, а его руки еще сильнее прижали ее тело к себе.
Мое сердце рвалось на куски от ревности, захлестнувшей меня яростной волной. Грудь сдавил готовый вырваться наружу стон, в котором смешались отчаяние и боль за свою любовь. Страшно представить, что могло бы со мной случиться, продолжись это хоть немного дольше. Но музыка кончилась, и танцующие замерли, а я нечеловеческим усилием взял себя в руки.
– Оказывается, Александр еще и хорошо танцует, – замогильным голосом произнес я, скрестив на груди руки.
Вера вздрогнула от неожиданности и повернулась ко мне, выпустив партнера из своих объятий. Он не торопился ее отпускать.
– Да… Саша… – сбивчиво проронила моя подруга и виновато опустила взгляд, – он десять лет занимался бальными танцами. А мне так нравится танцевать, ты же знаешь…
Ее оправдания звучали неубедительно, и мы оба это понимали. Александр продолжал смотреть на Веру, так и не убрав рук с ее талии. Я старался уверить себя в том, что он действовал согласно нашей договоренности, но почему-то сейчас я испытывал к нему одну лишь жгучую ненависть. Я понял, что он не будет ей мстить, и самой Вере ничего не угрожает. Появление Александра угрожает мне, моей односторонней и безнадежной любви.
Задумчиво кивнув головой в ответ, я покинул их. Лучше бы я умер, не родившись. Все было настолько плохо.
Но я ошибался. На следующий день Вера сообщила мне новость: Александр наконец-то снял квартиру и переезжает жить отдельно. Вначале я обрадовался тому, что теперь они будут видеться намного реже, но когда она ушла помогать моему «брату» наводить порядок и вернулась лишь в десять вечера, я понял, что стало гораздо хуже. Спать мы легли молча – разговор между нами не клеился. Быстро исполнив ставший привычным ритуал, мы обнялись и заснули. Точнее, заснула одна Вера, а я большую часть ночи промучился бессонницей.
На следующий день, отсидев пару английского, перерыв и биохимию, с которой нас отпустили на полчаса раньше, я вернулся домой и обнаружил, что кроме голодного Луцика меня там никто не ждет. Взяв жалобно мяукавшего кота на руки, я отправился на кухню, чтобы накормить его и поесть самому. В холодильнике стоял свежеприготовленный суп с фрикадельками, а на столе лежала записка:
«Паша! Я давно обещала познакомить Саню с местными музыкантами, поэтому сегодня мы идем в гости. В семь вечера мы надеемся попасть в Jazz Club. Если хочешь, подходи тоже. Будем ждать!
P.S. В случае чего, вернусь не раньше полуночи. Обед и ужин в холодильнике.
Крепко целую, Вера».
Я со злостью смял листок и швырнул в урну. «Будем ждать» – как бы ни так! Нужен я им там сто лет. Они начнут болтать о музыке, а я буду сидеть молча, как последний идиот. Во-первых, я ненавижу джаз. Во-вторых, и дураку ясно, что Вера приглашает меня из вежливости. А в-третьих, Александр работает по плану и….
– Черт! Черт! Черт! – вслух выкрикнул я, вспомнив, что сегодня наступило роковое «послезавтра».
Конечно, наш Казанова все продумал – подготовил квартиру, согласился на Верино предложение. Романтическая обстановка, соответствующая музыка и выпитое спиртное подействуют на Веру расслабляюще, и тогда она наверняка отдастся ему. Я вдруг понял, что всем сердцем не хочу этого. Что же делать? – подумал я и отчаянно заметался по комнате.
А ничего! Все уже сделано заранее. Под всем, чем можно, я уже подписался, и дело перешло в «надежные» руки. Если сейчас, когда Вера запала на Александра, я устрою ей сцену, то однозначно потеряю ее. Надо действовать осторожно. Или бездействовать. Я обреченно подошел к окну и уперся лбом в стекло. Что я наделал, в кого я превратился…
Выкурив три сигареты и для верности выпив валерьянки, я завалился спать – уж лучше так, чем изводить себя запоздалым раскаянием. Уснуть, правда, получилось далеко не сразу. Но все-таки получилось.
Меня разбудил включившийся ни с того ни с сего музыкальный центр. По ушам ударила барабанная дробь и сумасшедший рев гитар. Раздраженно вскочив с кровати, я отключил адскую музыку. Рядом с музыкальным центром я обнаружил свернутую вдвое записку. «Паше» – гласила надпись на ней.
«Если ты вдруг надумал прийти в клуб, то пора собираться –
на часах без двадцати шесть.
Твоя Вера».
Это меня озадачило. Я присел на краешек кровати и обвел сонными глазами комнату. Очень странно, что Вера напоминает мне дважды. Может, она испытывает угрызения совести и тем самым дает себе и мне последний шанс?
Вдалеке вдруг забрезжила надежда. Ведь если это действительно так, то еще не все потеряно. Я могу заявиться в клуб и вернуть себе Веру, которая, вполне возможно, уже прозрела и вылечилась. Но, даже если нет, я все равно готов рискнуть – ведь не люби меня Вера, она бы не оставила эту записку, эту лазейку для меня. Я бросился одеваться.
Когда я был уже почти готов, снаружи раздался хриплый звук клаксона. Через несколько секунд он повторился.
На всякий случай я выглянул в окно. Внизу, около нависавшей над дорогой арки, которую образовывали трубы теплотрассы, стояла девятка моего одноклассника. Рядом с ней маячил сам Толик. Увидев меня, он оживленно замахал руками.
Выйдя на балкон, я увидел также и Дениса, оставшегося сидеть в салоне.
– Пашка, вылезай из своей берлоги! – заорал Толик. – Ноги в руки и пошел!
– Зачем?! – бросил я ему.
– Потом все узнаешь! Только шустрее!
Пожав плечами, я последовал его совету и, накинув джинсовку, спустился вниз.
– Ты чего в тапках? – недовольно спросил Толик, усаживаясь за руль.
Я глянул вниз – действительно, в тапках.
– Да так… забыл переобуться.
– Бля, ты еще, поди, дома в халатике ходишь, – проворчал он и расстегнул верхнюю пуговицу на своей кожаной жилетке. – Ладно, садись.
– В смысле? Мы куда-то едем?..
– Дёнь, объясни ему, – сказал мой одноклассник и завел двигатель.
Когда Денис с переднего сиденья обернулся ко мне, машина уже тронулась.
План был прост, как три копейки. Мы доезжаем до Джаз-клуба, находящегося неподалеку от дома моих родителей, и ждем Веру с Александром. Когда они появятся, мы обгоняем их и едем на квартиру к Александру. Задачей последнего является свести все к постели, но про наше присутствие он ничего не знает.
Прибыв на место заранее, мы спрячемся на балконе и будет наблюдать за происходящим. По словам Главного Выкидыша, как только план сработает, мы по-быстрому смотаем удочки. Благо, квартира расположена на втором этаже. Но я-то знал – все это лишь отговорки. И случись что-нибудь интересное, этих двоих оттуда за уши не вытащишь. Да и меня, наверное, тоже.
Остановившись неподалеку от Джаз-клуба, мы принялись ждать. В машине оказалось сидеть не так скучно, как я думал. Предусмотрительный Толик затарился пивом и «Кириешками», солеными сухариками, которые у нас очень популярны. Хоть он не шибко уважал закон, все равно ограничился одной бутылкой, а мы с Денисом уговорили по две. Если бы не слегка подмерзавшие в тапках ноги, можно было бы сказать, что я чувствовал себя комфортно. Примерно в половину двенадцатого, когда на улице никого не осталось, разговор зашел об Александре, и тут я не сдержался, чтобы не насолить Денису:
