— Привет, Маркус. Сумел запустить свой аппарат? Поздравляю.
— Ага, — отозвался я.
Хотелось только одного — обнять ее снова.
— В общем, — начал я.
— В общем, — подхватила она.
— Я болван.
— Ага.
— Я по тебе скучал.
— Ага, — повторила она. — Я по тебе тоже. Со страшной силой. Словно отвалилась часть моей души.
— Я передал весь компромат на Кэрри Джонстон в ФБР, — произнес я вполголоса.
Энджи заморгала.
— Когда?
— Еще в октябре.
— И ты до сих пор живой?
— Похоже на то. Видимо, это означает, что они к тем документам даже не прикоснулись.
— А может, наоборот — дали им ход.
Я застыл с разинутым ртом.
— Знаешь, мне это и в голову не приходило.
— Знаю, — ответила Энджи. — У тебя есть склонность видеть во всем только плохую сторону.
— Похоже, да.
Мы долго молчали, только пили кофе.
— Видел тут что-нибудь крутое?
— Пока нет, — признался я. — С самого приезда только и бился над этой чертовой машиной.
— Я еще не была в храме, — сказала Энджи.
Намек понят.
— Думаю, Лемми будет рад еще немного повозиться с принтером.
— Точно?
— Ага. Пошли.
* * *
— Часто ходил на протесты? — спросила Энджи.
— Каждый день, — ответил я. — Прикидывал, как использовать технологии, которые мы разрабатываем в Нойзбридже. Улучшаем программы для защиты от «котлов», сооружаем экраны против радиочастотного оружия, разрабатываем методы лечения для тех, кто пострадал от газовых атак и новейшего полицейского оружия — слепящих лазеров и звуковых пушек. Несколько раз попадал под арест, но все равно выходил опять.
— По-моему, это очень здорово, — сказала Энджи. — Серьезно, я тобой горжусь.
— Спасибо, — отозвался я. — Для меня это очень много значит. — Это была чистая правда. Боже, как мне хотелось взять ее за руку! — А ты чем занималась?
— Учебой, — ответила она. — Колледж, колледж и еще раз колледж. Набрала курсов за два года вперед, чтобы закончить поскорее. Мой студенческий кредит приближается к государственному долгу какой-нибудь тонущей островной страны.
— Еще не поздно бросить учебу, — предложил я.
— Ага, ага. Не всем же быть профессиональными революционерами.
«А если ты пойдешь ко дну со своим студенческим кредитом?» — вертелось у меня на языке, но я промолчал, потому что не хотел ссориться с Энджи. Ни в коем случае не хотел.
Вдали показался храм. Он был еще великолепнее, чем в прошлом году. Вокруг стояли арт-байки, толпился народ. Одни развешивали на стенах свои поминальные записки, другие их читали, третьи писали. Мы не сговариваясь подошли к ним молча.
И не сговариваясь взялись за руки.
Мы сели в центральном атриуме, и при первом же гулком «Оммммм», проникающем в самую душу, из глаз потекли слезы. Энджи плакала, я тоже. Мы переплели пальцы и крепко, до боли стиснули их. Но звук растекался все шире, и с ним на нас снизошло умиротворение. Весь прошлый год я почти не ведал покоя и сейчас, ощутив, не сразу распознал, но потом погрузился в него с головой.
Покачиваясь с закрытыми глазами, я услышал, как рядом кто-то сел. Даже не глядя я сразу понял, кто это.
Маша. Она опять покрасила волосы в розовый цвет. Выглядела лучше, чем при нашей последней встрече, но словно стала старше. От бесконечных тревог вокруг губ и глаз пролегли глубокие морщины. Однако они ей даже шли. А глаза остались прежними, такими, как я помнил.
Мы долго смотрели друг другу в глаза. Я сжал пальцы Энджи и понял, что она тоже смотрит на Машу. Три пары глаз, три разума, три пары рук, три человека в толпе, под сенью храма, в Блэк-Рок-Сити, на хрупкой оболочке планеты.
Потом Маша встала, послала нам воздушный поцелуй и улыбнулась, словно став лет на десять старше. Я вдруг почувствовал себя слабым грешником, которого благословляет великая жрица. Тогда я притянул Энджи к себе. Сначала объятия получились натянутыми и неловкими, но вскоре наполнились таким чудесным, таким знакомым теплом.
Послесловие
Джейкоб Эпплбаум, «Викиликс»
«Утопия недостижима; тот, кто не стремится к ней, подлец».
Кори попросил кого-нибудь написать статью для детей нового поколения и сказать что-нибудь вдохновляющее. Такое, чтобы им захотелось засучить рукава и сделать этот мир лучше. Он обращается к вам или к тем, кто вам дорог. Дочитав эту книгу, передайте ее тому, кто, по-вашему, сильнее всех в ней нуждается.
Все хорошее в мире создано трудами тех, кто жил раньше нас. Каждая минута, которую мы с радостью провели в обществе, лишенном бессмысленной жестокости, подарена нам тяжелым трудом людей, посвятивших свою жизнь лучшему будущему. Каждый человек несет свое бремя. Каждый находится в центре своего собственного мироздания. Впереди еще немало работы. Надо сделать очень многое: устранить былую несправедливость, облегчить чьи-то страдания, насладиться прекрасными мгновениями, открыть для себя безграничные просторы знаний. Разгадать тайны Вселенной.
Карты, которые раздает нам судьба, не направлены против нас. Мы можем создать справедливые общественные структуры, способные на разумное сострадание к каждому. Мы можем в корне изменить характер нашей жизни. Перерисовать всю колоду судьбы, изменить облик и значение карт, переписать правила и привести игру к совсем другому исходу.
Наша эпоха — золотой век всевозможной слежки. Каждый мобильный телефон нарочно делается так, чтобы его легко было взломать, весь интернет проходит через следящее оборудование бесчисленных агентств, чьи сети раскинулись так широко, что мы не знаем их пределов. Корпорации вынужденно (а иногда с превеликой охотой!) передают третьим лицам наши данные и данные тех, кто нам дорог. Информационные сети управляют всей нашей жизнью, а те, кто управляет сетями, не спрашивают нашего согласия. Сети помогают нам оставаться на связи друг с другом, но нам приходится дорого платить за это. Корпорации, правительства, отдельные люди, являющиеся движущей силой этих сетей, подвержены огромному соблазну шпионажа, вероломства, скрытности. К такому исходу приводит сама архитектура этих систем.
Это тирания.
Устройство общественных систем и сетей было создано не естественным путем, а человеческим несовершенством, часто с самыми благими намерениями. На свете нет ни одного человека, от рождения приспособленного к выживанию в этих противоестественных системах, просто одним повезло хорошо устроиться, а другие как-то адаптировались.
Это письмо, направленное к вам, наверное, из недавнего прошлого, написано с использованием свободного программного обеспечения, созданного бескорыстным трудом человека, стремившегося помочь детям Уганды, в полете на немыслимой высоте над бескрайним океаном. Эти программы разработал инженер, безразличный к социальным и политическим вопросам; в них использованы фрагменты кодов, созданных десятками людей всех национальностей, рас, ориентаций и гендеров; они рассылались по анонимным сетям, построенным бесчисленными волонтерами, трудившимися ради общего блага, и в конце концов попали в руки автора, который из лучших побуждений опубликовал их.
Какова же была общая цель этих людей? Все наши усилия направлены на то, чтобы показать: человечество — не просто сумма отдельных частей. Когда мы вместе, мы открываем простор для других, тех, кто придет следом, подхватит факел знания, справедливости, правосудия, честности, солнечного света и шаг за шагом понесет его дальше.
Были времена, когда от дронов не было никакого вреда, общество спокойно обходилось без вооруженной полиции, когда о мире не только мечтали, но и пребывали в нем практически постоянно, когда массовая слежка была неосуществима технически и социально, когда каждый мог рассчитывать на честное и беспристрастное рассмотрение своего судебного дела непредвзятой коллегией присяжных, когда боязнь распознания и ареста была не нормой, а исключением. От тех времен нас отделяет всего лишь одно поколение, но все это и многое другое при смене поколений оказалось утеряно.
