— Миссис Бакэн, это правда, что вы помогли Тоби Джадсону бежать в Канаду?
— Вы сознавали, что нарушаете закон?
— Вы хотели бросить мужа ради него?
— Вы до сих пор состоите в подпольной организации?
— Вы вините себя в том, что произошло с вашей дочерью?
— Вы уговорили ее сделать аборт?
— Вы убеждали ее в том, что это нормально — спать с женатым мужчиной?
Последние три вопроса добили меня, и я вдруг, потеряв контроль над собой, обрушилась на журналиста:
— Как вы смеете нести такой вздор?
— Ханна… — попытался остановить меня Карл Эндрюс, но я уже не слышала его и кричала: — Моя дочь пропала… возможно, ее уже нет в живых… а вы позволяете себе эти непристойные инсинуации…
Один из репортеров крикнул в ответ:
— Значит, вы не собираетесь просить прощения за то, что совершили?
— Ни в коем случае! — рявкнула я, чудом пробравшись за руль.
Репортеры облепили окно, продолжая выкрикивать вопросы, свет телевизионных ламп слепил меня. Я завела мотор, все отпрянули от машины, и я резко тронулась с места.
В двух кварталах от школы я притормозила у обочины, заглушила двигатель и принялась колотить по рулевому колесу. Я была вне себя от ярости, и не только из-за этих подлых журналистов, я злилась и на себя: все-таки попалась на их удочку.
Значит, вы не собираетесь просить прощения за то, что совершили?
Ни в коем случае!
Как я могла так сглупить? Какое-то время я сидела в машине, не двигаясь, ничего не соображая. Потом все-таки заставила себя поехать в отель.
Как только я зашла в свой номер, зазвонил сотовый. Марджи.
— Я только что видела, — сказала она.
— Марджи, дорогая, я так виновата. Я…
— Разве я не просила тебя спрятаться? — тихо произнесла она. — Я не говорила…
— Я знаю, знаю, я все испортила…
— Нехорошо получилось, дорогая. Это совсем не то, что нам сейчас нужно. И мне только что звонил Дэн, он в ярости.
— Почему он мне не позвонил? — произнесла я, поймав себя на том, что думаю вслух.
— Это уж ты у него спрашивай. Но он очень зол на меня, выговаривает за то, что я позволила тебе сорваться с поводка.
— Это его слова?
— Послушай, его можно понять, он тоже в напряжении. Ему пришлось объясняться с администрацией госпиталя, и его беспокоит, что это может сказаться на его практике.
— И теперь пресса будет доканывать меня этим высказыванием…
— Мы постараемся ответить должным образом. Я могла бы организовать твое интервью какому-нибудь сочувствующему журналисту, чтобы как-то сгладить негатив. Нам необходимо представить твою версию истории в течение следующих тридцати шести часов, иначе победит Джадсон. К сожалению, так уж работают массмедиа — тебе дают всего полтора дня на ответный удар.
— Я сделаю все, что ты скажешь.
— Во-первых, пообещай мне, что больше не покинешь отель. И если позвонит какой-нибудь журналист, немедленно вешай трубку. Я свяжусь с тобой позже.
Сразу после разговора с Марджи я позвонила Дэну.
— Это был грандиозный спектакль, — произнес он ледяным тоном.
— Извини. Я сорвалась. Я…
— Это не имеет значения. — По его голосу сразу стало понятно, что это имеет значение.
— Марджи сказала, что сегодня утром ты подъезжал к дому.
— Да, благодаря тебе он по-прежнему окружен журналистами.
— Где ты спал прошлой ночью?
— В офисе, — ответил он.
— Понятно.
— Я физически не мог зайти домой при такой осаде.
— Дэн, есть хотя бы какая-то возможность нам с тобой встретиться и попытаться…
— У меня очень напряженный день. И мне действительно нечего тебе сейчас сказать.
— Послушай, я знаю, как ты зол на меня. И ты имеешь на это право. Но…
— Увидимся вечером. Я заеду в отель около семи.
И он повесил трубку.
Я заеду в отель около семи… Это прозвучало так официально, чего, собственно, он и добивался.
Я опять сглупила, включив телевизор. В рейтинге новостей часа на «Фокс» я шла третьим номером.
«Самые свежие новости в деле Элизабет Бакэн. Как стало известно, ее мать Ханна взяла отпуск на работе в школе Натаниэля Готорна в Портленде, штат Мэн, после того как в недавно опубликованной книге вскрылись подробности ее соучастия в побеге террориста-«метеоролога» Тобиаса Джадсона в Канаду. Сама миссис Бакэн не раскаивается в совершенном преступлении».
А потом прокрутили тот самый клип, в котором я, как сумасшедшая, прорывалась к своей машине, кричала репортеру, что ни в коем случае не раскаюсь, после чего моя машина с ревом сорвалась с места, лишь чудом никого не раздавив. Непосвященному зрителю эта женщина с сомнительной репутацией вполне могла показаться сущим монстром с явными психическими отклонениями.
В заключение диктор напомнил, что Министерство юстиции рассматривает вопрос о возможности привлечения миссис Бакэн к уголовной ответственности, а бостонская полиция до сих пор не продвинулась в деле об исчезновении Элизабет Бакэн, хотя из последних новостей можно отметить, что в бостонском госпитале Бригэм подтвердили факт ухода доктора Маккуина в отпуск, который он взял, чтобы «проводить больше времени с семьей». А продюсерская компания «Чойс комьюникейшнз» объявила, что программа «Лицом к лицу» снята с эфира впредь до дальнейшего уведомления.
По крайней мере, Маккуин заставил госпиталь выступить с заявлением об отпуске.
Марджи перезвонила через пятнадцать минут:
— Я хочу, чтобы ты сегодня дала интервью журналистке «Бостон глоб». Я взяла на себя смелость подтвердить ей твое согласие, потому что она связалась с нашим офисом сразу после утреннего эфира и сказала, что, если интервью состоится сегодня, завтра ее статья уже будет в газете. Ее зовут Паула Хьюстон, я лично не знакома с ней, но мои ребята навели о ней справки. Выпускница колледжа Вассара, ярая феминистка, в этом деле ее серьезно интересует, как она сама называет, аспект «Расёмона»[64] — тот факт, что твоя версия полностью противоречит версии Джадсона. Короче, она уже по дороге к тебе. Если не будет пробок, она приедет в отель около полудня.
— Марджи, я почти не спала, и вид у меня, как после автокатастрофы…
— После того, что произошло сегодня утром, мы в нокауте. Паула Хьюстон может выправить нашу ситуацию. Ты не откажешься от встречи с ней. Ты должна дать интервью, дорогая.
— Хорошо, хорошо… я все сделаю.
— Вот и умница. А я пока зайду со стороны Эн-пи-ар… хотя чего мне на самом деле хочется, так это найти более или менее симпатичного журналиста-консерватора, который мог бы устроить разнос этому Джадсону за то, что тот стал трясти грязное белье ради собственного пиара…
Марджи определенно была профессионалом своего дела, и теперь со мной обращались как с капризным клиентом, который требовал жесткого контроля. Больше всего мне хотелось сбежать куда-нибудь, спрятаться, дождаться, пока все утихнет и в центре внимания окажется чей-то еще скандал.
— Неужели моя скромная жизнь может быть кому-то интересна?
Это был единственный вопрос, который я задала за час общения с Паулой Хьюстон. Марджи оказалась права: Хьюстон была интеллектуалка, очень благожелательная, хотя и не из тех, про кого говорят «душа нараспашку». Миниатюрная, гибкая, нервная, она грызла ногти и заметки делала карандашом, на котором тоже виднелись отметины от зубов. У меня когда-то была похожая ученица — начитанная и вдумчивая девочка; она раньше всех поняла, что выжить в старшей школе ей удастся только за счет мозгов… и сегодня, уже во взрослой жизни, блестящий интеллект помогает ей преодолевать собственную застенчивость.
— Каково это — знать, что твоя дочь пропала? — спросила она. Это не был агрессивный вопрос — он вырвался как будто случайно, и его скрасила сладкая пилюля: — Я еще не обзавелась детьми, так что даже представить не могу, какие чувства вы сейчас испытываете.
Мы сидели друг против друга в низких креслах у окна моего гостиничного номера. Марджи настояла на том, чтобы интервью прошло в комнате. («Портленд — городок маленький, и если кто-нибудь увидит тебя в лобби или баре отеля, тут же разлетятся слухи, и дверь твоего номера начнут осаждать местные репортеры».) Узнав о том, что ко мне едет Хьюстон, я позвонила горничной и попросила ее прибрать в номере и застелить постель. Сама я приняла душ, а следы бессонной ночи замаскировала несколькими слоями тонального крема. Глядя на свое отражение в зеркале ванной, я подумала: время не только быстротечно, оно еще и жестоко.
И вот я сидела напротив этой самоуверенной, высокоинтеллектуальной молодой особы и пыталась говорить о Лиззи. Да, мы были очень близки с дочерью. И да, я продолжаю верить в то, что она жива. Нет, с сыном у меня нет таких доверительных отношений. Ну, он довольно консервативный парень, а его жена и вовсе не разделяет моей позиции о праве женщины на аборт. Да, я действительно думаю, что у нас с Дэном крепкий брак, но, разумеется, сейчас мы переживаем трудный период.
