Прочих я гоню прочь.
Вожделею, призываю, обнимаю, заманиваю… и обрубаю все связи.
Одним ударом.
Стремглав.
Прочие существуют до тех пор, пока длится физическое наслаждение, желание кожей почувствовать иную кожу, спрятаться в крепкие мужские объятия, отдаться в обработку, вспашку, просевку.
На этот случай и пригодится трактор…
Или очки, запотевшие от нетерпения, если вдруг захочется нежности.
Впрочем, я ненавижу нежность, страстность, влюбленность, исходящие не от Него…
От того, кто однажды утром ушел на своем корабле.
Я смотрела, как он отплывает, сжимая руку близкого человека, который тоже больше всего на свете любил мужчину, покинувшего нас в ту ночь.
Чего ради? Кого ради?
Ну почему, Джонатан? Почему он уехал?
Я так и не смогла этого понять.
И с тех пор предпочитаю одиночество.
В маленькой комнатке с видом на море. С книгами, с чайками, которые надо мной смеются, с ветром и бурей.
Это самые надежные спутники жизни.
Они ничего не спрашивают, ничего не требуют. Любовь возникает, когда двое начинают делиться сокровенными мыслями, запретными тайнами. Все остальное — не любовь, а простое трение кожи о кожу, мимолетное наслаждение, после которого чувствуешь себя опустошенной, будто в твой дом ворвались грабители.
Оставьте свою тайну при себе, а я приберегу свою.
Вспомните старую женщину и священника из «Чужого дома».
Секреты созданы не для того, чтобы делиться ими с посторонними.
Героиня книги забыла об этом и умерла.
Что я о Вас знаю?
И Вы хотите рассказать мне всю свою жизнь!
Ну уж нет, Джонатан!
Ограничимся беседами на книжные темы.
В мире столько чудесных книг, чтобы сгорать от сострадания, тешиться иллюзиями и испытывать чужую едва тлеющую боль.
В мире столько чудесных книг, позволяющих взлететь высоко-высоко, отринув все вопросы.
Желание возможности не ровня
Граница между ними так тонка,
Что слово, с уст готовое сорваться,
В последний миг замрет на полпути.
Эмили Дикинсон
Такова жизнь.
Кей
Джонатан Шилдс
Отель «Терраса»
Сет
8 мая 1998.
Так говорите же, Кей. Говорите!
Я Вас умоляю, заклинаю, я все сделаю, чтобы заставить Вас заговорить…
Если держать свои тайны под замком, они будут медленно разъедать Вас изнутри, нанесут Вам непоправимый ущерб.
А Вы еще утверждаете, что любите жизнь. Чтобы «пробудиться», Вам просто необходимо избавиться от тяжкого бремени тайн, изгнать этих злых духов…
Если Вы и дальше будете молчать, упрямиться и дичиться, Вы рискуете повторить судьбу героини «Чужого дома»: умереть в одиночестве, всеми покинутой.
Мне кажется, наша встреча не случайна.
Возможно, в моем лице судьба послала Вам незнакомца, рядом с которым Вам легче будет выговориться, освободиться от гнета страшных тайн, которые не дают Вам жить в мире с собой и другими… Разве это нормально — в тридцать два года оказаться в полной изоляции, не видеть ничего, кроме книг и покупателей, которые, в отличие от Вас, живут полноценной человеческой жизнью? Задайте себе этот вопрос и попытайтесь честно на него ответить…
Джонатан
Кей Бартольди
«Дикие Пальмы»
Фекамп
15 мая 1998.
Разумеется, ненормально!
Но что прикажете считать нормой?
Нормально ли появиться на свет у родителей, которые настолько не похожи друг на друга, что постоянно пребывают в замешательстве, в ужасе от того, какую жизнь они выбрали? Нормально ли расти, затыкая уши руками, постоянно слушая стоны, жалобы, возгласы протеста, крики боли и невольно участвуя в бесконечных скандалах? Вешаться на шею первому встречному в надежде вдохнуть глоток свежего воздуха, вкусить немного любви? Жить в ожидании чуда?
В жизни так мало нормального, Джонатан, особенно, в жизни тех, кто потерял любовь…
Любовь — великая обманщица, великая притворщица. Она забирает у тебя все, а потом, пресытившись, стосковавшись по свежим ощущениям, улетает прочь, опустошать все новые сердца.
Вот и пытаешься зацепиться за остатки плота.
Привязываешься к городу и постепенно начинаешь его любить.
Втягиваешься в чужую жизнь, и незнакомые люди день за днем становятся все ближе, и от мелких радостей твои раны рубцуются сами собой… Вот Жозефа с горечью и гневом рассуждает об арабо-израильском конфликте. Вот они с Лораном возятся на кухне, и на столе появляется золотистый морской язык и аппетитные мидии. А ближе к ночи начинаются разговоры «за жизнь», и хозяева испытующе меня разглядывают. (Ей уже лучше? Она оправилась? Позабыла, наконец, своего беглеца?) А еще Натали и Рике; и славная мадам Мари, которая не очень-то понимает, в чем дело, но, когда я вхожу, достает из-под прилавка свои лучшие сыры; и мсье Ленэ, который всегда готов порадовать одинокую девушку свежайшими плюшками и потихоньку подкладывает в пакет с выпечкой бесплатную шоколадку!
Все они знают мою историю. Развязка случилась здесь, в Фекампе, у них на глазах.
Они спасали меня общими усилиями, каждый по-своему. Говорят, нормандцы холодные и расчетливые, а я каждый день ощущаю, как за показной неприступностью бьются их горячие сердца.
Они подобрали меня и отогрели.
И на этой земле я построила себе убежище, другого слова не подберу.
Так прячешься в спасательную скорлупу, так хватаешься за соломинку и заново учишься дышать. Потихоньку, шаг за шагом. Мелкие радости заполняют собой пустоту и тем самым возвращают тебя к жизни, когда истинное счастье, огромное, пугающее, необыкновенное, навеки тебя покинуло.
Я познала сполна это пугающее счастье и больше к нему не стремлюсь. Я не желаю ничего огромного, ничего выдающегося. Я хочу счастья простого и осязаемого, чтобы повиснуть на шее у того, кто это счастье принесет, обхватить его за плечи, войти в его сны и уже никогда с ним не расставаться…
Не пытайтесь меня понять.
Не заставляйте меня вспоминать.
Продолжим лучше переписку просвещенных книгоманов…
Так я чувствую себя в своей тарелке, болтливой и шаловливой, способной Вас рассмешить!
Только прошу Вас, Джонатан, не требуйте от меня большего.
Please, please[27]…
Кей
Джонатан Шилдс
Отель «Юлий Цезарь»
Арль[28]
19 мая 1998.
Тогда я вернусь…
Вернусь в Фекамп.
Остановлюсь в гостинице и буду ждать.
Буду ждать, пока Вы сами не расскажете мне свою историю.
К черту путеводитель, к черту моего заказчика с его «правдой жизни». Наблюдений у меня и так уже порядком, а Гарибальди подождет!
Я напишу роман, и продаваться он будет ничуть не хуже.
Недаром же Сименон избрал Фекамп для одного из своих страшных детективов. Точного названия не помню, потому что читал давно, «Уцелевшие с Телемака», если не ошибаюсь. Правда, ваш портовый город там обрисован так мрачно, что возникает желание держаться от него подальше.
Мне уже приходилось писать: книги, сценарии. Я много всего продюссировал. Вы наверняка смотрели мои фильмы, они трогали Вас до слез и, может быть, заставляли смеяться. Среди них есть вполне приличные. У меня, что называется, «имя», я сделал неплохую карьеру.
И, повторяю Вам, я не такой уж старик!
Я согласился написать путеводитель, потому что за него предложили хорошие деньги, а я как раз «поиздержался». Издатель надеется, что книга с моим именем на обложке будет хорошо продаваться!
В Фекампе в разное время жило столько писателей, что, здесь, вероятно, в самом воздухе присутствует нечто, побуждающее людей браться за перо.
Так почему бы и мне не рискнуть?
Я вернусь, Кей, и буду ждать. Постараюсь быть терпеливым.
Буду учиться.
Джонатан
Кей Бартольди
«Дикие Пальмы»
Фекамп
23 марта 1998.
Даже не думайте, Джонатан!
Даже не думайте!
Если эта угроза реальна, если Вы и вправду собрались возвращаться в Фекамп, я немедленно выйду за Жана-Бернара! Вчера вечером он сделал мне предложение. Солнце садилось в море, и зрелище это было таким захватывающим, что он, наконец, набрался смелости… Он принес бутылку шампанского. Мы распили ее на двоих прямо на скамейке, глядя на море, и он признался мне в любви…
Я выйду за него замуж, и тогда Вы уж точно не вытянете из меня ни слова. Я буду принадлежать другому и свою тайну унесу в могилу. Буду безмолвной верной женой и попытаюсь сделать супруга счастливым, попытаюсь изо всех сил.
Вы правы, Джонатан, Вы выбрали нужное слово, я действительно дичусь, страшно дичусь. Еще я страшно упряма. Ничто не заставит меня заговорить. Ни Ваш хитроумный план, ни Ваши приказы, ни Ваши угрозы.
