Получив гостевой пропуск на стойке у входа в здание, она поднялась на быстром, ничем не пахнущем лифте на пятьдесят третий этаж и за спинами у трех финансовых репортеров проскользнула через стеклянные двери. Она повернула налево и прошла мимо ряда рабочих столов, разделенных перегородками. Лили с удовольствием вдыхала знакомый аромат кофе и попкорна из микроволновки и прислушивалась к характерному гулу сотен компьютеров, ксероксов и факсов. Она направилась дальше по лабиринту из столов, заглядывая за перегородки. Каждое рабочее место выглядело целым миром в миниатюре: по заботливо подобранным коллекциям фотографий, картинок, открыток и приглашений можно было судить о повседневной жизни сотрудников, их друзьях и семье, увлечениях и стремлениях.
К тому моменту как она добралась до рабочего места Виктора и успокоилась, увидев его стол, по-прежнему заваленный старыми газетами, бумагами, смятыми сигаретными пачками и уставленный чашками с недопитым кофе, было уже половина пятого. Редактора на месте не оказалось.
— Перекур, он сейчас вернется, — раздался знакомый голос из-за соседнего стола. Хелен — журналистка, пишущая на правовые темы, и самая близкая подруга Лили в редакции — стояла, опершись локтями на разделительную перегородку, доходящую ей до плеч. — Как дела? — Она выскочила из своего рабочего отсека, и Лили тут же окутало облако запаха, всегда сопровождающее ее подругу: смесь ароматических масел грейпфрута и бергамота.
Хелен склонилась над коляской.
— Судя по всему, это Уилл! Какой хорошенький! И очень похож на тебя. Особенно глаза.
Лили расстегнула ремни и вынула малыша.
— Хочешь подержать?
— Ой, нет. Не умею обращаться с детьми.
Хелен даже отступила назад. Она вытащила шариковую ручку, скрепляющую растрепанный пучок желто-каштановых кудрей, и постаралась заколоть их аккуратнее.
— Удивительно, здесь почти ничего не изменилось! Ты отлично выглядишь, — улыбнулась Лили, не зная, что еще сказать.
Они не общались уже несколько месяцев из-за того, что Лили не перезванивала и отказывалась от приглашений вместе пообедать или выпить по коктейлю.
— Спасибо, ты тоже.
— О нет, я такая толстая! Спасибо, что ты не сказала об этом. Уверена, Виктор это отметит.
— Уверена, что Виктор сделает что? — раздался вдруг крик ее бывшего босса. — Лили! Моя любимая принцесса с Парк-авеню! — Он закашлялся, обнимая Лили и Уилла, от него пахло сигаретами «Дорал».
— Никакая она не принцесса, — пришла на защиту Хелен, вращая глазами за спиной у Виктора.
— О, конечно, ведь у нее всего три горничных и два садовника, — продолжал он шутить. — А это, значит, наш маленький принц? — Он погладил малыша по голове.
Виктор и Хелен возились с Уиллом и задавали обычные в таких случаях вопросы:
— Как прошли роды?
— Тяжело.
— Уже не просыпается по ночам?
— Иногда спит всю ночь, но пока это бывает редко.
— Ты еще кормишь грудью?
— Да.
— Он уже ползает?
— Нет.
Когда поток стандартных вопросов пошел на убыль, Лили сказала Виктору:
— Честно говоря, я хотела кое-что обсудить с тобой.
Хелен милостиво удалилась, сославшись на необходимость перезвонить одному источнику.
— Присаживайся. — Виктор толкнул стопку журналов «Ньюсуик», лежащих на стуле возле его стола, и они упали на пол.
— Спасибо. — Лили боролась с желанием аккуратно собрать журналы.
Она села и дала Уиллу соску. Он уже начинал беспокоиться и толкаться крошечной головкой ей в грудь. Лили казалось, что он так просит: «Покорми меня сейчас». Она почувствовала, как грудь наливается молоком, и поняла, что у нее есть еще максимум десять минут, а потом прокладки на груди промокнут насквозь. Откашлявшись, она начала:
— Виктор, дело в том, что у меня оказалось гораздо больше свободного времени, чем я предполагала, и… Гм, я бы хотела снова начать писать… Как внештатный журналист.
— Серьезно? — Виктор в замешательстве наморщил лоб. — Но разве ты нуждаешься в работе?
— О нет, это просто мое желание. Вот темы, которые пришли мне в голову. — Лили достала из сумки для подгузников список, который успела напечатать утром.
— Лили, я бы с удовольствием помог тебе, — сказал он, забирая листок из ее дрожащей руки, — но после твоего ухода нам несколько раз сильно урезали бюджет. Мы со многими приостановили договора и принимаем очень мало материалов от внештатных сотрудников. У меня осталось двое, но им в отличие от тебя нужна работа, чтобы жить.
— Но нужда — понятие относительное, — возразила Лили. Она нуждалась в деньгах гораздо сильнее, чем думал Виктор, но была слишком гордой, чтобы вдаваться в грустные подробности семейного финансового кризиса. Это прежде всего. Хотя, вероятно, Виктор прав, говоря, что для других эта работа важнее, чем для нее.
Забыв об очках для чтения, которые висели у него на шее, а также о второй паре, пристроенной сверху на мониторе, Виктор вытянул руку со списком и быстро прочел.
Закончив, он с грустью посмотрел на Лили:
— Очень хорошо. Как жаль, что ты ушла от нас.
— Я тоже об этом подумала, когда оказалась сегодня здесь.
Лили торопилась, опасаясь, что спазм вот-вот перекроет горло, и, к своему удивлению, почувствовала, как по щеке катится большая горячая слеза.
— О, перестань, не надо плакать. — Виктор протянул ей жесткую салфетку с логотипом газеты.
Вытирая лицо, Лили пыталась взять себя в руки, но слезы продолжали катиться из глаз.
— Перестань, — повторил Виктор. — Жизнь во дворце не так уж плоха. — И протянул ей еще несколько салфеток.
Лили высморкалась и откашлялась.
— Прости, не знаю, что на меня сегодня нашло.
— Думаю, такие изменения в жизни даются непросто.
— Встреча с тобой, с Хелен, да и сама редакция вызвали у меня столько разных воспоминаний. Я скучаю по тому времени, когда была частью чего-то большого и важного. Понимаешь?
— У меня такое ощущение, что ты романтизируешь свою работу здесь, — усмехнулся Виктор. — Роль матери — тоже важная.
— Я знаю. То есть я тоже так считала. И именно это говорила себе, когда увольнялась. Но что, если хорошая мать — та, что помогает обеспечивать ребенка?
Виктор насмешливо взглянул на нее и пожал плечами.
— Тогда тебе нужно вернуться на работу.
— Я знаю, очень многие так и поступают, но я не могу представить, как буду проводить все дни вдалеке от Уилла. Я хочу сказать, что сейчас моя жизнь — это он. Когда он пойдет в детский сад, это уже будет другая история. Но пока я не хочу работать целый день. Конечно, я знаю, многим выбирать не приходится. Но мне повезло.
— Да, это так.
— Я серьезно. Поверь, я знаю, о чем говорю. Но что будет потом, когда Уилл пойдет в школу и я почувствую себя уже не нужной? Или если у нас изменится финансовая ситуация и мне действительно потребуется работа? Тогда меня уже никто не возьмет — ведь я так долго буду вне игры. Мне казалось, внештатная работа пока была бы неплохим вариантом, но…
— То, что я не могу дать тебе задание, еще не значит, что ты не можешь работать, — твердо заявил он.
— Да. — Лили поднялась со стула. Она боялась, что снова начнет плакать, и постаралась отвлечься, складывая на место журналы, которые он сбросил на пол.
— Выше нос, — произнес Виктор, вставая из-за стола. — Ты толковая, у тебя отличная интуиция, и ни один журналист на этом этаже тебе в подметки не годится. Ты быстро что-нибудь найдешь, и это будет гораздо лучше того, что я предложил бы тебе здесь.
Лили обняла редактора на прощание и помахала Хелен, которая по-прежнему брала интервью по телефону. Она прошла вдоль ряда рабочих мест, кивнув нескольким знакомым, и зашла в туалет рядом с лифтами. Присев на унитаз, одной рукой расстегнула блузку и бюстгальтер для кормления и поднесла к груди Уилла. Он принялся жадно сосать, быстро и громко сглатывая и издавая удовлетворенное урчание. Вложив палец в круглый кулачок малыша, Лили сказала себе, что Виктор прав: роль матери приносит гораздо большее удовлетворение, чем статьи о корпоративных преступлениях и нарушениях патентного права. Возможно, она «случайно» забеременела Уиллом, но теперь, когда он рядом и она знает, каково это: держать его круглую попку в своей ладони или вдыхать запах его отрыжки — сладкий, как глазурь из сливочного крема, — теперь, когда у нее есть сын, она не согласилась бы ни на что променять свою жизнь. И все же Лили — как в той избитой фразе — хотела иметь все и сразу: семью, карьеру и… шикарные сапоги от Хлое.
Переложив Уилла к другой груди, она услышала, что дверь в туалет открылась, и увидела рядом со своей кабинкой темно-синие балетки Хелен.
— Лил? — позвала подруга. — Ты здесь?
— Угу. Кормлю Уилла, — смущаясь, ответила она через дверь. — Скоро закончу.
