— Почему бы тебе сегодня не прогуляться в парке? — предложил Роберт.
— Ты серьезно?
— Конечно. Подыши свежим воздухом, а я пока присмотрю за Уиллом.
— Мне как раз нужно время, чтобы подумать.
Вернувшись с прогулки, Лили увидела в гостиной не Роберта, а его мать — Джозефин. Свекровь выглядела сногсшибательно. Всегда в идеально подобранных дизайнерских новинках — от модных в этом сезоне вещей от Де ла Рейна до более авангардных моделей, таких как зауженный в талии жакет из клетчатой шотландки и кружева от Маккуина, в котором она была сейчас, — Джозефин смотрелась образцом эстетического вкуса. Ее макияж, как всегда, был безукоризненным, блестящие темные волосы уложены в идеальный «боб». Естественно, она не страдала от лишнего веса и имела в своем распоряжении целую коллекцию драгоценностей: бесчисленное множество толстых золотых браслетов от Вердура, жемчужные колье из нескольких нитей от Микимото, часы, инкрустированные бриллиантами, от Шанель, Шопар и Шэриол. Увидев все это, Дженнифер Лопес позеленела бы от зависти.
Но вот ее манера держаться… Одного взгляда ее ледяных голубых глаз было достаточно, чтобы заставить прислугу плакать (и это случалось не так уж редко). Джозефин судила обо всем поверхностно и непозволительно резко и вела себя высокомерно и заносчиво, но только с теми, с кем могла себе это позволить. Умная женщина, с равными она была крайне обходительна и остроумна, ну, может, иногда допускала некоторые колкости и прохладные замечания. Самые резкие выражения Джозефин оставляла для простых людей: продавщиц, маникюрш, шоферов и официантов. К несчастью для Лили, Джозефин уже давно отнесла ее к категории ничего не значащих людишек.
— Привет, дорогая, — произнесла свекровь, разглядывая Лили: растрепанные ветром волосы, грязные кроссовки (не кожаные и не от Гермес). — Хорошо погуляла?
— Да, спасибо. — Лили оглядела комнату, ища Роберта. — Извините, я вас не ждала. Если бы знала, что вы сегодня зайдете…
— …то надела бы другие джинсы, — усмехнулась Джозефин.
Девушка открыла рот от изумления. Она уже привыкла к язвительным замечаниям свекрови, но та очень редко вела себя откровенно враждебно. Скорее отпускала сомнительные комплименты.
— Дорогая, да я шучу. — Она хрипло (зло, как показалось Лили) рассмеялась и, поднявшись с дивана, широко расставила руки, сразу став похожей на ястреба, кружащего над добычей. Серьги с бриллиантами в три карата изумрудной огранки сверкали под ее блестящими волосами. — Сколько я тебя не видела? Около трех недель?
Лили шагнула вперед и позволила Джозефин дважды поцеловать воздух у ее щек.
— Примерно.
— И ты не сбросила ни грамма?
— Я еще не начала тренироваться и не села на диету.
— Все же лучше не откладывать, не так ли?
У Джозефин была привычка заканчивать каждую фразу словами «не так ли» — явно французская манера, которую она завела по непонятной причине, хотя, возможно, просто для того, чтобы казаться мудрее и утонченнее.
— Ну, не знаю. Я кормлю грудью, так что голодание не самая лучшая идея.
— А мне казалось, ты, наоборот, должна худеть. Как странно — в твоем случае это не работает.
Лили набрала полную грудь воздуха и напомнила себе, что нужно сохранять терпение.
«Она специально провоцирует меня на грубость».
— А вы, случайно, не знаете, куда делся мой муж?
— Робби?
«Можно подумать, я замужем за кем-то другим».
— Он дома?
— В детской. Меняет подгузники бедняжке Уиллу. Мы ждали, когда ты вернешься. Нам пора идти.
«У Джозефин и Роберта планы на сегодня? Странно, он ничего не сказал мне».
Не желая показывать свекрови обиду, она извинилась и спокойно пошла в детскую, где Роберт действительно менял подгузник малышу.
— Привет, сладкий, — проворковала она от двери, обращаясь к сыну, который хорошенькими, похожими на маленькие сардельки ножками, болтал в воздухе. Уилл повернул голову на звук ее голоса и радостно завизжал.
— Привет, дорогая, — отозвался Роберт. — Как прогулка?
— О-о, великолепно. — Лили закрыла дверь в комнату, подошла к мужу и шепотом (на тот случай, если Джозефин подслушивает под дверью) спросила: — Может, объяснишь, какого черта здесь делает твоя мать?
— Эй, малышка, не нужно злиться!
— Тише, — прошипела Лили, показывая на дверь.
— Что такое? — Он рассмеялся. — Мама не подслушивает.
Лили округлила глаза и подняла руки вверх:
— Хорошо, я сдаюсь.
— Лил, прости. Она позвонила и сказала, что находится всего в квартале отсюда. И еще, что у нее большой сюрприз для меня… для нас. — Он закончил одевать ребенка и посадил к себе на бедро.
— Роберт, Джозефин сейчас вела себя ужасно. Почему бы тебе не поговорить с ней? Скажи, что как мать ее единственного внука я достойна… нет, я заслужила ее уважение.
— Давай вдвоем поговорим. За ленчем. Она сделала заказ в «Орсэ»…
— Я не пойду.
— Лил, это отличная возможность во всем разобраться. Давай все выясним раз и навсегда. И я буду рядом, чтобы поддержать тебя, если она вдруг всерьез разозлится.
— Не сегодня. Я не одета. И после того, что я сейчас услышала, не думаю, что смогу выразить свои мысли, не прибегая к физическому насилию, прежде чем нам принесут мясо по-татарски. Я сейчас немного не в себе.
Роберт вздохнул:
— Ладно, хорошо. Не обязательно делать это сегодня, но запомни: я был готов поговорить с ней ради тебя. И хотя ты не хочешь идти, мне придется сегодня сопровождать ее на ленч. Я связан договорными обязательствами.
— Что ж, хорошо, как хочешь. — Лили поняла, что битва проиграна, когда Роберт стал сыпать юридическими терминами. — Но не больше чем на два часа, ладно? — Она протянула руки к Уиллу, и малыш с удовольствием прижался к ее плечу.
— Договорились. — Он улыбнулся и крепко, как делал часто, поцеловал ее, оставив мокрой всю правую щеку. — Увидимся через пару часов.
Три часа спустя, когда Лили кормила в гостиной Уилла — маленькие пальчики малыша крепко сжимали ее указательный палец, — Роберт ворвался в комнату.
— Я хочу кое-что показать вам с Уиллом, — задыхаясь, произнес он. — На улице.
— Хорошо, подожди секунду. — Лили недоумевала, какой сюрприз преподнесла Джозефин во время ленча и почему у него так поднялось настроение. Может быть, все сложилось с работой в компании «Голубая вода»? Или она выписала солидный чек, чтобы сын расплатился с долгами? Лили застегнула бюстгальтер для кормления и завернула Уилла в одеяльце.
— Куда мы идем?
— Увидишь. — Роберт повел Лили вниз по лестнице в подвал, в сторону гаража, где они держали свою «тойоту-фор-раннер». — Закрой глаза. Закрыла?
— Но, Роберт, я же держу ребенка, — напомнила она мужу и, спотыкаясь и нервно смеясь, пошла вперед.
Чувствуя радостное волнение родителей, Уилл захихикал и схватил Лили за шею толстыми маленькими пальчиками. Она поцеловала кончик сморщенного носика сына, и он в ответ игриво шлепнул ее по лицу.
— Куда мы идем? — опять спросила Лили, пока они ждали, когда подадут машину. Ее сердце колотилось от возбуждения.
— Просто закрой глаза.
Лили повиновалась и, когда он разрешил открыть их снова, увидела вместо семейного внедорожника ярко-красную блестящую маленькую машину. «Порше».
После долго молчания она произнесла с запинкой:
— Но в ней же нет места для детского кресла!
— Она ведь не для ребенка, правда? — Роберт откинул со лба длинную прядь темно-каштановых волос.
— Дорогой, разве у нас нет… — Лили понизила голос, чтобы никто из работников парковки не услышал, — нет финансовых проблем? Мне страшно представить, сколько придется за нее выплачивать. — Она помедлила, пристраивая Уилла к себе на бедро. — Или ты нашел работу, но забыл сказать мне об этом?
— Нет… Но ты же знаешь: каждый месяц мы получаем деньги из моего трастового фонда, и банк готов дать нам небольшой кредит. На некоторое время хватит.
— И что потом? Будем жить в «порше»?
— Нет, — усмехнулся он.
— Но что тогда? Ведь в прошлый раз, когда мы обсуждали эту тему, ты сказал, я цитирую: «Никаких случайных расходов!» Эта машина кажется мне случайной покупкой.
— Господи, успокойся! — сказал он, а потом тихо, так чтобы его слышала только жена, добавил: — Я не покупал ее.
— Взял в аренду?
— Мама купила ее мне.
— Но если она хотела помочь нам, то почему просто не дала денег, чтобы мы могли расплатиться с долгами по кредиту? Или выкупить закладную. Нам ведь даже не нужна новая машина.
— Она считала, что нужна.
— Но эта машина… она такая несерьезная. И теперь нам нужно оплачивать еще одно парковочное место.
— Нет, не нужно.
— Она и за него платит?
