– А чего же к нам не заходишь?
Толик посмотрел на меня с веселым удивлением.
– Можно подумать, ты из-за этого сильно расстраиваешься!
Я призадумалась. Конечно, если бы выбирать между обществом Толика и его мамаши, я, несомненно, предпочла бы первого. Но если речь идет о переменных визитах, то пусть уж хоть кто-то из них глаза не мозолит!
Однако я решила открыто свою позицию не высказывать.
– Конечно, расстраиваюсь! Все детство, можно сказать, бок о бок росли. А теперь я о тебе ничего не знаю. Ни где работаешь, ни с кем встречаешься…
Толик рассмеялся.
– Бок о бок росли – это хорошо сказано. Нам с тобой того августа на двадцать лет хватило. Но я согласен. Надо как-нибудь встретиться, пообщаться.
– Как-нибудь – это когда?
– Посмотрим. Я в Москве пробуду неделю, а то и две. Заеду еще!
– Обещай!
– Обещаю!
Толик совсем легко поцеловал меня в губы. И мы вошли в теплую комнату.
Позже, ворочаясь на ржавых пружинах раскладушки, я еще долго вспоминала эти два поцелуя. Таких разных. Случившихся со мной за один вечер. Наигранный, но полный страсти поцелуй Лихоборского. Искреннее, но совершенно безобидное прикосновение Толика.
Вспоминала и сравнивала. Под неутомимый храп тети Ринаты.
Глава 4. Мы начинаем действовать
Утром, едва я продрала глаза, как на мой сотовый раздался звонок.
Ирка орала на другом конце провода:
– Оксанка! Срочно собирайся и дуй на «Краснопресненскую»! Встречаемся через час в центре зала.
– Зачем? – не поняла я спросонья.
– Затем! Мне только что от Лихоборского звонил человек. Он должен будет через два часа уезжать. А у него все материалы по нашему делу!
– Ясно. Выхожу!
Я нажала кнопку отбоя и попыталась встать. Тело ломило. Как будто кто-то с упорством фанатика всю ночь выламывал мне суставы.
Рината еще блаженно спала. Ее щеки, мало чем отличающиеся от подушки, устрашающе колыхались на выдохе.
Я, стараясь не шуметь, влезла в халат. Повыбирала из свалки неглаженого белья кое-какие свои вещички и вышла в коридор. Здесь царствовал будоражащий аромат яичницы с колбасой. Из всех завтраков на свете я почему-то предпочитала именно это непритязательное блюдо. Может быть, оттого, что запросто могла приготовить его сама, без посторонней помощи.
Я заглянула на кухню.
– Доброе утро, мам.
– Доброе утро, – мама обернулась. – Как спалось?
В ее вопросе мне послышалось скрытое ехидство. Поэтому ответила я слегка раздраженно:
– Мне кажется, в соседстве с тетей Ринатой не выспится даже покойник.
Мама сострадательно улыбнулась:
– Ну ничего, она сегодня уже уезжает.
– Слава тебе, Господи!
– Завтракать будешь?
– Нет, мам, я через десять минут убегаю, – ответила я, хотя есть хотелось ужасно.
Мама, всегда помнящая о моих некогда пышных формах, пришла в неистовство:
– Ничего! Позавтракать – одна минута!
– Нет-нет, не успею! – крикнула я, уже запираясь в ванной.
Объяснять, что появился человек, перед которым я хочу выглядеть так, как леди Ди, не было времени. Нужно было срочно что-то с собой делать. Я включила воду и сунула голову под струю.
Где-то на полке, кажется, стоял «Сансилк» – шампунь для темных волос. Я купила его пару месяцев назад, но до сих пор не опробовала. Ага, вот он! Магия темных волос. Насыщенность темных оттенков и ослепительный блеск.
Неплохой слоган!
В последнее время я стала с пристрастием относиться к работе наших коллег. Просматривала всю попадающуюся на глаза рекламу. В целях, так сказать, повышения квалификации.
Заинтригованная слоганом, я прочла текст на обороте тюбика. В двух небольших абзацах при помощи междометий обыгрывались словосочетания «насыщенность оттенков» и «ослепительный блеск». Единственно новым оказалось только слово «каштан», благодаря которому, очевидно, все это и достигалось.
Разочарованная, я подумала: «Интересно, чем „на диво прыткие“ хуже?»
Втерев «магию» в голову, я сверилась с инструкцией. Необходимых процедур еще было две. Я старательно проделала каждую из них и в нетерпении прильнула к зеркалу. Сейчас я стану свидетельницей воистину сказочных метаморфоз. Чудище грохнулось оземь – и превратилось в прекрасного принца! Но что это? Лягушачья кожа никуда не исчезла? А где же магия? Блеск? Все еще не теряя надежды, я схватилась за фен. Ничего, сейчас уложусь, глядишь – и насыщенность образуется!
Взбивала пряди я долго и изнурительно. До тех пор, пока на затылке не вырос эффектный бугор… Черт! Блин горелый! Пришлось снова прилизывать волосы водой.
Тихо матерясь, я покинула ванную. Времени ни на что больше не оставалось. Даже на то, чтобы погладить платье, которое я заготовила для похода к Лихоборскому.
«Оно к лучшему. А то коленки в капроне промерзнут!» – думала я, с сожалением глядя на нарядно-оливковую в иероглифах оторочку лифа.
Я влезла в джинсы и белый пушистый свитер. Мазнула тушью ресницы, схватила сумку и выбежала из дому.
Всю дорогу я успокаивала себя словами народной мудрости, гласящей: «По одежке встречают, по уму провожают». Не станут же в народе ерунду городить. А ума у меня хоть отбавляй. Еще Грибоедов в свое время говорил, что горе от него, да и только! Но подкупить Лихоборского мне все равно больше было нечем.
Я слегка волновалась. Во-первых, не было уверенности, что вообще сегодня его увижу. А во-вторых, если увижу, как мне себя с ним вести? Намекать, что его поцелуй взорвал мне мозг? Или лучше сделать вид, что ничего не произошло?
Спокойно подумать мне не дали – в электричке было слишком много народу. Сначала мою диафрагму сдавил какой-то мужик в цигейковой шубе с бензопилой на плече. Потом клон тети Ринаты в каракуле проволок по моим ногам тачку с колесами (редкий вид ручной клади, который доводит меня до бешенства). Позже дядечка интеллигентной наружности встряхнул газету так, что я едва не осталась без сетчатки. В общем, когда прозвучало: «Станция „Краснопресненская“, переход на станцию „Баррикадная“», я так ни к чему в своих размышлениях и не пришла.
Тем не менее я чувствовала себя полной сил и энергии. Аутотренинг не прошел даром. Я красива, умна. Лихоборский от меня не уйдет!
Ирка сидела на центральной лавочке, уткнувшись в карманную книжку. Я подошла. Она была так увлечена, что даже не подняла головы.
– Опять порнуху какую-нибудь читаешь? – осведомилась я, чтобы привлечь к себе внимание.
– Оксанка, привет! – Чижова захлопнула книжечку и спрятала ее в сумку. – Изучаю биографию Фаины Раневской. Обнаружила у хозяйки в столе.
– А-а, это где «дети, пошли в жопу»?
– Ага. Читала?
– Да так, через строчку.
Ирка встала, поправила шарф, вытащив из-под него свои шикарные волосы. Оглядев меня, спросила:
– Ты чего сегодня так кошмарно выглядишь? Не выспалась, что ли?
– Ну знаешь! Ты тоже не Мерилин Монро! – вспылила я.
Ирка на это только по-отечески улыбнулась. Дескать, ну мы-то с вами понимаем…
Настроение мое резко упало до нуля. Поджав губы, я наблюдала, как Ирка подбирает со скамейки свой пакет и перчатки.
Потом мы галопом припустили на эскалатор.
– Представляешь, даже ногти не успела накрасить, – на ходу жаловалась мне Ирка.
– А ты перчатки не снимай. Пусть думают, что у тебя протезы.
Я все никак не могла успокоиться. Внутри меня все клокотало. Наружу, как опара из кастрюли, выпирала желчь. Если бы при выходе на поверхность мы не занялись поисками нужной нам улицы, я бы, наверное, от Ирки мокрого пятна не оставила.
По широкой Красной Пресне, невзирая на гололед, носились быстроходные иномарки. Светило яркое солнце. Но, как известно, мороз от этого только крепчает.
Мы, коченея от холода, бежали вдоль высоких административных домов. Кутали носы: Ирка – в шарф, я – в отворот своего свитера. Встречая повороты, мы читали названия улиц. Искомой все не было. Самое интересное, никто из прохожих не мог подсказать, где находится улица Дружбы. А мы, между тем, уже почти добрались до следующей станции метро.
Когда десятый опрошенный недоуменно развел руками, я сказала Ирке:
– Ну-ка, дай мне сюда бумажку с адресом!
– Зачем? Я хорошо помню: улица Дружбы, дом 6.
– Ну, тебе же сказали, недалеко от метро «Краснопресненская», а мы сейчас уже до «905-го года дойдем»!
Ирка красными руками порылась в сумочке, достала ежедневник, стала листать. Заглянув ей через плечо, я ужаснулась. Как она здесь планирует что-то найти? Записи велись совершенно в хаотичном порядке. Одни наплывали на другие – выделенные более жирно и взятые в рамочку. Кроме того, на полях встречались лошадиные головы, дамские профили и разнообразные геометрические фигуры.
– А, вот он! – Ирка ткнула в запись, сделанную явно наспех.
Та была обведена многослойным овалом и содержала: ул. Друж.,6.
– Ты, блин, чего, рехнутая совсем?! – завопила я. – Где здесь написано «улица Дружбы»?
