Столь тяжело было смотреть на тебя в Вестминстере, что моя трусость взяла верх и я покинул зал суда, не выдержав этой пытки. Однако боюсь, Джейн, что не сумею избавиться от воспоминаний о тебе и они будут преследовать меня до конца дней моих.
Не знаю, суждено ли нам свидеться. Я слышал о том, что благодаря твоей отваге и безупречному плану твой муж совершил дерзкий побег из Тауэра. Готов поклясться, что горд не менее, чем если бы лично вызволил графа. Ты удивительная женщина. В твоем чреве пылает священнейший, чистейший огонь! Уилл Максвелл – счастливец. Вновь прошу прощения за то, что воспользовался ситуацией.
Храни тебя Господь, моя обожаемая Джейн. Так я всегда буду называть тебя в мыслях – Джейн. Моя Джейн. Вспоминай обо мне иногда. Быть может, ткач, что трудится над гобеленом жизни, смилостивится надо мною, грешным, и даст мне шанс вновь увидеть тебя.
В надежде на это я приеду в Терреглс осенью, когда опадут последние листья. К тому времени ты решишь, как жить дальше. Если ты выберешь жизнь с Уильямом Максвеллом, клянусь никогда больше не тревожить тебя. Что бы ты ни выбрала, желаю тебе всяческого счастья и уповаю на переплетенье наших нитей в гобелене жизни, пусть и случайное.
Остаюсь твой навеки
Дж. С.»Дочитывая последние строки, Джейн обливалась слезами. Увы, ничего нельзя было сделать. Она должна возвращаться домой. Она войдет в свое тело, снова станет Джейн Грейнджер. Именно поэтому она сидит сейчас на валуне, ждет. Разумеется, Сесилия протестовала – не хотела оставаться в Траквере с Анной и родственниками Уинифред, но Джейн удалось убедить бедняжку.
– Я дала обещание мужу, – лгала Джейн, зная, что Уинифред простит ее.
– Что хорошего граф нашел в этой пустоши? – недоумевала Сесилия.
Джейн взглянула на Мэри.
– Однажды, еще мальчиком, Уильям там побывал. Ему кажется, это место исполнено духовной силы. Впрочем, толком он не может объяснить.
В глазах Мэри отразилось изумление, однако она промолчала.
– Допустим; но как это связано с твоим сегодняшним визитом туда, дорогая Уини? – не сдавалась Сесилия. Джейн знала: подруга искренне беспокоится. Поэтому она затолкала раздражение подальше.
– Так и связано. Уильям уверен, что больше никогда не ступит на эту священную землю, вот и попросил меня побывать в Пиблс, хранящем первые и ярчайшие впечатления его детства.
Мэри покачала головой, как бы говоря, что больше не желает потворствовать подобным причудам.
– Что ж, если это важно для него…
– Очень важно, – подтвердила Джейн.
Тут уж Сесилии было нечем крыть, раз даже родные Уильяма согласились отпустить Уинифред одну.
– Если это облегчит ему бремя изгнания… – пробормотала Сесилия.
Джейн улыбнулась.
– Спасибо, дорогая. Будь добра, собери и одень Анну. Мы тронемся в путь сразу, как я вернусь из Пиблс. Это займет всего один день.
Просить экипаж ей не пришлось.
– Велю юному Энгусу отвезти тебя, милая сестрица, – сказала Мэри.
И вот Джейн – в круге, выложенном из камней. Энгус отправлен в ближайшую деревню за элем и сыром, столь необходимыми в пути. Предложение исходило от Уинифред. Таким образом, Джейн была предоставлена самой себе.
Впрочем, не совсем. К валуну приближалась знакомая фигура. По узенькой тропинке, обрамленной ростками папоротников, перемещалась Робин. Ноги ее не оставляли следов, весенняя грязца не липла к длинному подолу. Казалось, Робин не идет, а парит над землей.
– Место достаточно уединенное, – констатировала Робин.
– Где мы находимся?
– Окрестные жители зовут это место Эйнсоф. Словцо известно лишь тем, кто родился поблизости. Вот почему я дала тебе карту. Ты спрашиваешь, что означает название? Думаю, значение давно переврали. Главное, что здесь прослеживается связь с миром духов, который не имеет ни начала, ни конца.
– Ты говоришь о бесконечности?
Вместо ответа Робин передернула плечами.
– Почему ты выбрала именно это место?
– Ты знаешь, что такое линии лей?
– Уилл пытался объяснить, но я не совсем поняла.
– Да, но зато поверила ему до такой степени, что сама рискнула отправиться в точку пересечения линий лей.
Джейн понурилась.
– Не то чтобы я поверила. Просто я была в отчаянии, и отчаяние толкнуло меня на этот путь. А еще страх – очень сильный страх.
– Страх потерять Уилла? Или страх одиночества? А может, страх остаться незамужней?
– И то, и другое, и третье.
– Удивительно, что ты меня не перебила, не сказала, что отправилась в путь ради любви.
– Старая, истрепанная фраза; износившееся чувство.
Робин была непреклонна.
– Однако именно это чувство доминирует над прочими чувствами едва ли не всех известных тебе людей. И пожалуй, над чувствами большинства оставшихся в твоем мире.
Джейн промолчала. Ей надоело играть словами. Она устала от экспериментов над собой, от проверок. В конце концов, ради Уилла она выложилась по полной.
– Значит, мы на линии лей? – уточнила она ровным голосом, мягко стараясь увести Робин от темы любви.
– Да. Мы ступили на прямой путь, который соединяет Монтроз, что на восточном побережье Шотландии, с западным островом Айона. Путь лежит через духовно значимые точки, такие как Фортингалльский тис, Глен-Лайон, Тобермори на острове Малл. Кстати, Тобермори переводится как Колодец Марии.
– Значит, сила этого места равна той, что содержит Айерс-Рок?
Робин улыбнулась, как улыбаются наивному вопросу ребенка.
– Нет, милая Джейн. Именно поэтому тебе понадобится моя помощь.
– Ты отправишь меня домой?
– Да.
Джейн уловила вздох облегчения, исходящий от Уинифред.
– Каким образом?
Робин сунула руку в полотняный мешочек, который носила как перевязь, извлекла миниатюрный флакон.
– Уинифред, пожалуйста, выпей это. Джейн, я обращаюсь к Уинифред потому, что здесь требуется ее готовность, а не твоя.
Джейн затаила дыхание.
«Давай же, пей!» – мысленно просила она «хозяйку». Только бы Уини согласилась!
Ощущения у Джейн были поистине сюрреалистические, когда Уинифред по собственной воле взяла флакон, полностью контролируя свое тело. Опять этот эффект выдавливания, пустота, заполняемая внутренней сущностью Уинифред. Джейн отступала, поначалу ненамеренно. Даже досадовала, что ее «задвигают». Но потом она с этим смирилась – так было нужно.
Чувство времени она потеряла, не могла сказать, секунды прошли или минуты. Но когда сознание вернулось к ней, Джейн ощутила себя невесомой, как мыльный пузырь. Она слышала голос Робин, но он доносился словно через длинную узкую трубу, и в пустоте, в которую угодила Джейн, отзывался металлическим звоном.
– Уинифред? – позвала Робин.
– Да? – откликнулась Уинифред.
– Bienvenue [12], – сказала Робин, приветствуя Уинифред по-французски. Она явно знала, как вызвать улыбку графини Нитсдейл.
– Раз мы отправляемся в Италию, правильнее сказать «Benvenuto».
– Вы бывали в Италии, графиня?
Уинифред, по мысли Джейн, должна была отрицательно покачать головой.
– Не волнуйтесь. Вы влюбитесь в Рим. Этот город куда краше, чем Париж. Наверняка и граф его предпочтет.
– Почему?
– Сами увидите. Спасибо, что так милостиво приютили Джейн.
– Джейн сторицей отплатила за приют, – со всегдашним великодушием отвечала Уинифред.
– Похоже, она сделала вам особенный подарок?
Джейн чувствовала, что Уинифред потупила взор. Не могла бы сказать наверняка, смущена ли Уинифред прямотой Робин или же ей стыдно беременности. Так Джейн этого и не узнала – Уинифред не ответила, а Робин не стала допытываться.
– Содержимое флакона ребенку не повредит.
– А мне?
Джейн показалось, Робин хихикнула.
– Это снадобье избавит вас, графиня, от всего лишнего. Вы заснете, но скоро проснетесь. Пейте, пока Энгус не вернулся.
Издалека послышался звук, который издают при глотании, и тотчас Джейн стало клонить ко сну. Ей хотелось заснуть, мягко скатиться по склону небытия, но рядом прозвучал голос Робин:
– Идем со мной, Джейн.
– Я не знаю, как это делается.
– Нет, ты знаешь. Идем. Помнишь ветер на Айерс-Рок? Помнишь, как он дул тебе в лицо, старался сломить? Сейчас я стану ветром. Я – ветер, Джейн. Доверься мне, следуй за мной.
– Робин, а там, дома, все будет по-прежнему?
– Никогда ничего не бывает по-прежнему.
– Мы еще встретимся?
– Не могу сказать.
– А если ты мне понадобишься? – настаивала Джейн, твердо решив добиться определенного ответа.
– Понадоблюсь ли я тебе? Возможно. Правильно ли это будет? Едва ли. Сможешь ли ты увидеть меня? Не знаю.
– Как мне вызвать тебя? – не отставала Джейн.
– Через трещину на зеркале, – последовал почти издевательский ответ.
