Том подозрительно прищурился.
— Говори! — резко приказал Билл. Том вздрогнул.
Билл шел ва-банк. Он не знал, что сделает в следующий миг — то ли соврет брату что-нибудь максимально правдоподобное, но Том все равно будет знать, что он врет, то ли скажет правду и навсегда ее потеряет. Это было похоже на полет в падающем самолете — за несколько секунд в глазах промелькнули тринадцать лет его жизни с самой лучшей женщиной в мире, он мысленно сжал ее руку и попросил прощение за всё, что сделал ей когда-то. Пилот уже не сможет выровнять машину. Он закрыл глаза и опустил руки…
— А что? — вкрадчиво спросил Том, пристально глядя в монитор.
— Вспоминай, — нервно и истерично засмеялся Билл.
Он должен. Ради нее.
Открыл папку на диске, который ему передал детектив, подцепил несколько фотографий к письму и отправил на адрес близнеца.
— Что там? — тихо спросил тот дрожащим голосом.
Билл изо всех сил улыбался, стараясь придать лицу максимум самодовольства.
— Я обещал…
Том не то резко вдохнул, не то резко выдохнул, вздрогнул, словно увидел привидение и закрыл лицо ладонями. Билл тоже откинул голову назад и зажмурился, чтобы не видеть его, сжимая кулаки. Всего на секунду. Потом он обязательно справится с собой. Только бы вдохнуть… как-нибудь…
— Принцесса… — прошептал Том. — Ты видел? Ты ее видел?
— Видел.
— Где она?! Ты знаешь, где она?!
— Знаю.
— Я вылетаю! Куда? Скажи, куда?!
— Нью-Йорк.
— Ты поэтому там? Ты там из-за нее, да?
— Не истери.
— Я не верю…
— Придурок, — от всей души фыркнул Билл, старательно скалясь улыбкой. — Я спать. Кинь смс. Я встречу.
— Спасибо тебе, — искренне произнес Том.
— Фигня. Ты бы сделал для меня то же самое. До встречи.
Он торопливо нажал отбой и стянул с себя наушники. Его трясло, крутило и ломало. Он бессильно закричал, смахивая со стола почти пустую бутылку. В глазах стояли слезы. Он только что отдал ее. Отдал самого дорогого человека.
— Тебе с ним будет лучше, — проскулил беззвучно.
Впереди не было больше ничего. Пустота и темнота. Хотелось вскрыть вены. Он тряхнул головой и решительно поднялся. Алкоголь в крови зашкаливал, но голова была неприятно ясной.
— Всё, спать, — приказал сам себе. — С этим надо переспать. Переживем завтра, а там будет видно, что и как. Спать, Билл. Вали спать.
Утро встретило его кошмарной сухостью в глотке и не менее кошмарной головной болью. Пару часов он отмокал в ванной, пил зеленый чай с лимоном и глотал таблетки, чтобы хоть как-то унять молоточки в висках. К обеду он уже не пугался отражения безумного шар-пея с оплывшими глазками в зеркале, и к моменту выхода из номера выглядел вполне сносно. О предстоящем он старался не думать. Он вообще старался сейчас поменьше думать, боясь, что надумает чего-нибудь лишнего. Еще утром он решил, что если Мари любит Тома, то он не станет ей мешать, что надо поговорить с ней, постараться наладить отношения, взять на себя обязательства по детям. Ну в общем как-то так… Это долгосрочные планы. Если так сделать, то и Том при нем останется, и Мари снова появится: один выстрел — два зайца. Да, не так, как бы он хотел, но хоть как-то. Пока хоть как-то. Посмотрим…
— Привет! — Том сел в такси к нему на заднее сидение. Сумку кинул в ноги. Билл нахмурился — судя по ее «поникшей» форме, брат почти не взял с собой вещей. Напряженный какой-то. В глаза не смотрит. Или смотрит, но так… косится больше. Билл улыбнулся по-доброму. У него слишком отвратительно на душе, чтобы еще анализировать, по какой причине брат нифига не светится от счастья, хотя обязан.
Машина мягко тронулась.
— Держи, — протянул ему отчет детектива. Пусть хоть чем-то развлечется, может тогда не будет грузить его своими эмоциями.
— Как ты ее нашел? — Том не спешил открывать папку.
— Места знать надо, — ухмыльнулся Билл, откидывая голову назад и закрывая глаза.
— Билл…
— Десятая страница. У тебя еще есть шанс вернуться.
Том ничего не сказал. Билл приоткрыл один глаз и покосился на него. Брат читал. Пальцы ползали по строчкам, словно ощупывая их.
— Билл… Ох, черт! Билл! — задохнулся он.
— Поворачиваем? — приподнял Билл бровь.
Том замер, глядя вникуда.
— В отеле есть видео. Если хочешь, мы поедем сначала в отель. Я тоже несколько дней к этой мысли привыкал.
Брат посмотрел на него так, словно только что его поставили перед выбором — или в рай немедленно, или в ад через сто лет.
— Нет, поехали к Мари. Я по дороге постараюсь привыкнуть.
Билл с улыбкой косился на близнеца.
— Господи, за что мне всё это? Семья уродов.
Том хотел ответить, но промолчал.
— У нее сегодня день рождения, — мягко, как бы между делом, напомнил Билл.
Том кивнул. Он перелистывал страницы отчета, смотрел фотографии, читал пояснения.
— Я цветы купил.
— Она нас этими цветами и спустит с лестницы, — буркнул брат.
Настроение, которое итак было хуже некуда, окончательно испортилось. Билл отвернулся к окну и больше не проронил ни слова.
Таксист высадил их на углу, недалеко от дома Мари. Билл прикурил, передав цветы брату, и неспешно пошел вперед по улице. Том плелся сзади.
— Она живет на 9й авеню, напротив парка Балсли. Туда дальше Бродвей и Сентрал парк. А работает на площади Колумба, в Тайм-Уорнер центре. Минут пятнадцать неспешным шагом. Хорошее место, почти в центре Манхеттена. Я остановился в ту сторону, вниз по улице, а то, знаешь, Нью-Йорк хоть и город, но такая деревня! Обязательно на Мари наткнешься.
Том пробормотал что-то невнятное и закурил.
Билл резко остановился.
— Если не хочешь, не пойдем.
Брат мрачно глянул на него:
— А если пошлет? Ведь она могла позвонить, могла написать, могла как-то дать о себе знать? Она даже про ребенка ничего не сказала.
Билл пожал плечами. Затянулся и выпустил дым через ноздри, поджав губы.
Том явно хотел сказать что-то еще. Он мрачно смотрел в сторону, переминался с ноги на ногу, глубоко затягивался, теребил ремень сумки на плече. Букет под мышкой.
— Мари ничего не знает. Мы можем развернуться и уйти, — предложил твердым голосом.
Том покачал головой. Еще немного помялся и нерешительно произнес:
— Билл, я видел вчера, что с тобой было. В общем, я решил. Если ты любишь ее, то давайте вы попробуете начать все сначала. Мари много раз говорила, что хотела бы с тобой помириться. Столько времени прошло… Думаю, она давно успокоилась и будет рада вернуться к отцу своих сыновей. — Том сунул ему в руки букет и отступил назад. Он не смотрел в глаза. Говорил быстро, нервно, словно боялся не произнести этих слов. Часто и глубоко затягивался, резко выпускал дым через ноздри.
— А ты? — опешил Билл.
— А я как-нибудь переживу, — ответил торопливо, еще немного отступая.
Билл неожиданно понял, что брат сейчас развернется и реально сбежит. Он почувствовал истерику близнеца, которую тот с таким трудом удерживал в себе. Одно неловкое слово — и всё, Том развернется и рванет, куда глаза глядят, в параллели улиц. Билл затянулся, закрыв глаза, шумно выдохнул дым и положил руку ему на плечо. Сказал, пристально глядя в глаза:
— В тот день, когда она улетела, я предлагал ей вернуться. Мари сказала, что сделала бы это, не задумываясь, несколькими месяцами раньше, но теперь она любит другого. Я видел, как она дергалась, когда ты пришел, как смотрела. Я помню, как она прощалась с тобой. Тогда я думал, что Мари делает это мне назло. Мама считает, что она не стала бы рожать от нелюбимого мужчины, Мари не настолько зациклена на детях. Да, я люблю ее. Но я хочу, чтобы она была счастлива. Клянусь, вчера я принял самое тяжелое решение в своей жизни. Ты даже не представляешь, насколько мне было херово все эти дни. Я хочу, чтобы мои самые близкие и самые любимые люди были счастливы. Если она будет счастлива с тобой, а ты будешь счастлив с ней, то будьте счастливы.
— А ты?
— А я как-нибудь переживу.
Том вздохнул и покачал головой.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал.
Билл хмыкнул:
— Я же не Мари. Это только она у нас все время куда-то уезжает.
Том опустил голову низко-низко.
— Мне очень паршиво… Я не хочу потерять тебя, но я не смогу отказаться от нее, тем более теперь, когда она носит моего ребенка.
Билл заставил себя улыбнуться и сжал пальцы на его плече.
— Все будет хорошо, брат. В любом случае, последнее слово за Мари. Я буду болеть за тебя.
Том сконфуженно растянул губы:
— Можно я тоже буду болеть за себя, а то мне немного страшно?
— Валяй, — рассмеялся Билл, величественным жестом предлагая ему подняться по ступеням к дверям подъезда. — Цветы не мни. Что ты с ними, как с веником обращаешься.
