— Мне хочется спать.
— Хорошо, дорогая.
Он попытался просунуть под ее талию руку, но это ему не удалось — она плотно прижалась к матрасу. Тогда он решил спать.
Его разбудил лай соседской собаки. Казалось, он только что задремал, но на светящемся циферблате стрелки показывали час тридцать. Затем послышался громкий стук в дверь. Только бы не проснулись Флоренс и хозяйка! Он встал и та цыпочках вышел в кухню, осторожно, без шума открыл дверь. Три сыщика направили свет своих карманных фонарей ему прямо в лицо.
— Джастин Бейли?
— Да.
Они втолкнули его в кухню и принялись шарить фонариками по стенам, отыскивая выключатель. Первым побуждением Джастина было бежать, то потом он передумал и успокоился.
Зажегся свет.
— Что вам нужно?
— Вы арестованы на основании закона «Об общественной безопасности».
— Понимаю, — глухо сказал он.
Ему угрожают месяцы тюремного заключения. Грязные, кишащие блохами камеры. Нечеловеческие условия, грубое обращение.
— Объявлено чрезвычайное положение?
Сыщики оставили его вопрос без ответа. Один из них прошел в спальню, в то время как двое других остались охранять дверь. Флоренс проснулась и села в кровати.
— Извини меня, Флоренс, — сказал Джастин.
Она ответила ему долгим враждебным взглядом.
Сыщик осматривал гардероб, заглядывал под кровать. Не хватало еще, чтобы эти сволочи учинили обыск в кухне. Флоренс с безразличным видом наблюдала за происходящим.
— Одевайся! — приказал Джастину сыщик.
У Джастина уже был опыт в подобных делах. Он достал толстую джерсовую рубашку и джинсы цвета хаки и, присев на край кровати, стал зашнуровывать ботинки.
— Флори, может, я вернусь нескоро. — Она ничего не ответила. Завязав шнурки, он покорно встал. — До свидания, дорогая. Передай привет Эндрю, до свидания, моя маленькая фройляйн.
Он напнулся, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась. Один из сыщиков усмехнулся.
— Ну, — сказал Джастин, — я готов.
Когда его увели, Флоренс вскочила с постели и бросилась к кухонному окну — убедиться, что сыщики ушли. Затем заглянула под печку. Надо предупредить Эндрю, но где его найти? Эйб, наверно, знает. Надо позвонить Эйбу. Она толкнула дверь в коридор, ведущий на половину хозяйки. Не будешь же в такую рань спрашивать разрешения воспользоваться телефоном! Позвонить, да и только. К счастью, эта проклятая штука в коридоре.
— Хелло! Это вы, Эйб? Говорит Флоренс, Флоренс Бейли. Да, жена Джастина. Насколько мне известно, он виделся с вами и с Эндрю вечером. Я хочу сказать, вчера вечером. Только что были полицейские и забрали его. Он кое-что оставил для Эндрю. Нет, у меня все в порядке. Пожалуйста, предупредите Эндрю. Благодарю. Покойной ночи.
Она повесила трубку и долго стояла в раздумье. Затем медленно вернулась в комнату и повалилась на кровать. Она закурила и долго лежала в темноте с сигаретой. Ее злило, что радиостанция уже закончила свои передачи.
Миссис Люсиль Хэнсло обычно спала очень чутко. Во вторник 29 марта она легла рано и спала еще более чутко, чем обычно. На рассвете следующего дня, когда вернулся Эйб, она уже бодрствовала. Последнее время мальчик ведет себя как-то странно. В чем дело, непонятно. Ведь Эйб уже не ребенок, в июне исполнится двадцать девять, а у него до сих пор нет подружки. Впрочем, это только радовало ее. Она боялась даже подумать, что произойдет, если вдруг Эйб перенесет свою привязанность на другую женщину. Как правило, он сидел угрюмый, читал или слушал пластинки и уходил из дому очень редко, обычно лишь на политические собрания. Эти собрания тоже доставляли ей немало тревог. После смерти мужа — вот уже более двадцати лет — у нее в жизни не было ничего, кроме сына. Их осталось двое — Эйб и она. И жила она ради него, ела, спала, дышала только для Эйба. Но почему-то никогда не встречала ответного чувства с его стороны. Казалось, он даже не замечает, как седеет ее голова и слабеет сердце. Бесполезно жаловаться ему на боль в груди, когда спирает дыхание и оно становится прерывистым, а по лицу ручьями бежит пот. Всего этого Эйб не замечал. Жил своей жизнью в мире музыки и книг. Он никогда нигде не бывал с нею, если только она не просила его об этом. И тогда он смотрел на нее как-то странно, словно негодуя на то, что она посягает на его свободу.
— Давай поедем куда-нибудь вдвоем на машине, Эйб, далеко-далеко, вдвоем — ты и я.
— Тебе хочется поехать в какое-нибудь определенное место?
— Нет, просто мне было бы приятно прокатиться.
— Тебе в самом деле очень хочется поехать?
— Да, Эйб, только вдвоем с тобой.
И тогда он усаживал ее в машину и на большой скорости мчал куда-нибудь к бухте Хаутими и Чэпмензпик, не проронив ни единого слова за всю дорогу. Она возвращалась домой расстроенная и обескураженная, с ощущением какой-то невосполнимой потери. Вот тогда ее сердце начинало барахлить. А он, бывало, закроется у себя в кабинете и часами слушает одну пластинку за другой. Иногда по вечерам он уходил и возвращался на рассвете. Возможно ли, чтобы он обманывал ее? Может быть, он бывает у какой-нибудь приятельницы? Он никогда не отвечал на ее расспросы. И все чаще коротал вечера в одиночестве, слушая музыку.
Возле дома остановилась машина. Ее слух мгновенно напрягся. Щелкнул ключ в замочной скважине, потом послышались знакомые шаги.
— Это ты, Эйб?
— Да, мама.
— Зайди, пожалуйста, ко мне.
Она слышала, как он прошел в ванную и отвернул кран. Затем, вытирая руки о носовой платок, вошел к ней в комнату и остановился в дверях. Она с первого взгляда поняла, что он чем-то недоволен.
— Присядь рядом со мной и давай поговорим.
Он покорно опустился в кресло, ничего не отвечая.
— Что случилось, Эйб?
— Ничего.
— Я вижу, что-то случилось.
— Ничего, мама. Пожалуйста, не волнуйся.
— Это связано с политикой?
— Я устал и хотел бы лечь спать.
— Ты не можешь уделить несколько минут своей старой матери?
— Я очень устал.
— Хорошо, Эйб.
Она повернула к нему лицо, и он холодно поцеловал ее в щеку.
— Покойной ночи, мой мальчик, хорошего тебе сна.
— Покойной ночи.
После этого она долго еще не могла уснуть. Судя по всему, надвигается очередной сердечный приступ. Если бы только мальчик не был таким скрытным, проявлял больше чуткости и отзывчивости. Почему бы ему не быть таким, как Эндрю Дрейер? Вот уж милый человек. Воспитанный и внимательный. Должно быть, из очень хорошей семьи. Ну что ж, каждый должен нести свой крест. О том, чтобы снова уснуть, не могло быть и речи. Еще одну ночь предстоит лежать на спине и смотреть в потолок. Она все еще не спала, когда зазвонил телефон. Из спальни ей было слышно, как Эйб щелкнул выключателем и стал с кем-то разговаривать. Потом он сам позвонил куда-то. Она не могла разобрать, о чем он говорил и с кем. Долго лежала она в напряжении, ожидая, что он вот-вот войдет к ней. Должно быть, что-то случилось. Недаром он вернулся расстроенный. Эйб тихо постучал в дверь.
— Ты не спишь, мама?
— Не сплю, Эйб.
Он вошел и зажег свет. Он был в костюме, в одной руке — чемодан, в другой — плащ.
— Я должен немедленно уйти из дому, мама.
— Почему? Куда? — в замешательстве спросила она.
— Меня только что предупредили по телефону, что полиция арестовывает всех, кто у нее на подозрении. Самое разумное для меня — немедленно уехать.
— Но куда ты поедешь?
— Лучше, если ты не будешь этого знать.
— Но я имею право знать, мой мальчик.
— Пожалуйста, мама, положись на меня. До свидания. До скорой встречи.
— Береги себя, Эйб.
— Не беспокойся. Завтра позвоню.
Он наспех поцеловал ее, потом она услышала, как он включил мотор и машина тронулась с места. Первым ее побуждением было попытаться остановить его. Упросить вернуться и не покидать ее. Но тут же она спохватилась: надо во что бы то ни стало успокоиться, потому что грудь пронзила острая боль. Сердце отчаянно забилось, ей стало трудно дышать. Ее единственный сын — и так к ней относится. Ведь она пожертвовала ради него всем. Посвятила ему всю себя. Куда он поехал? Где будет жить? Она легла на спину, стараясь дышать ровнее. Почему он не относится к ней, как подобает сыну? «Завтра позвоню». А что, если он забудет позвонить? В парадную дверь громко постучали. И тотчас же зазвонил звонок. Она с трудом поднялась, нащупала ногами домашние туфли. Едва переводя дыхание, натянула халат. И все это время по дому разносился громкий стук и звон. Она открыла дверь и перед ней предстали два сыщика в штатском.
— Здесь живет Эйб Хэнсло?
— В чем дело? — Она почувствовала, что у нее цепенеет в груди.
— Где он?
