Он говорил с собой, он спорил с собой, он убеждал себя. Он хотел быть убежденным самим собой. Мутнее и невнятнее становилась лишь смерть Лидии. Как бы не странно это звучало или представлялось, но она все меньше и меньше пугала Валериана. Он все труднее и труднее представлял себе, что он сделал. События таяли и начинали блекнуть в его памяти. Это злило. За последнюю неделю он не только внутренне превратился в развалину, но и внешне. Небритая щетина, черные круги под глазами всклоченные волосы и алкоголь, много алкоголя, который прочему-то не пьянил. Он ждал, что ему станет легче, ждал, когда его отпустит, он верил, что время лучший лекарь…. но становилось только хуже. Ему нужно было общение с людьми, нужно было видеть людей. Но он никого не хотел видеть и тем более общаться. Он боялся людей, он не хотел вступать сними в контакт, даже когда он в очередной раз ходил в магазин за бутылкой, он даже не смотрел в лицо продавцу и тем более не говорил с ней. Молча, совал купюры и уходил. Но он все еще продолжал верить в облегчение.
Облегчение должно быть, его не может не быть даже после того что он сделал. Он верил, что облегчение будет. Однажды пару лет назад заболел его сосед по площадке. Заболел сильно. У него, как оказалось, был рак поджелудочной железы. Но сосед — здоровый мужик крепким увесистым пузом, верить докторам не хотел. Пил пиво, как говорится ведрами, а когда совсем стало невмоготу от боли и приспичило, пошел не в больницу, а к какой-то бабке знахарке. Та «прописала» ему нелепый и абсурдный рецепт, основанный на каких травах и снадобьях. Сосед ударился с головой в самолеченье и до мозга верил в народную целительную мудрость. Но опухоль прогрессировала все сильней, а боли становились просто не выносимыми. Сосед понял, что без врачей не обойтись, но когда к ним обратился, то они сказали, что теперь «оперировать уже поздно» и сосед просто обречен на смерть. Валериан помнил эту мученическую смерть. Жена соседа, хрупкая и низенькая женщина, то и дело прибегала к Валериану с просьбой, что бы тот помог ей поднять умирающего соседа с пола. Мужчина от мучений падал с кровати. Валериан видел, как из здорового мужика с амбициями этот человек превратился в жалкое подобие на человека. И вот однажды сосед в очередной раз упал… Это падение слышал Валериан. Стук почти мертвого тела об паркет прозвучал зловеще. Скрябин без приглашения зашел к соседке…. Сосед действительно лежал на полу, но был в полном сознании. Он смотрел на Валериана мутными глазами и шептал:
— Не включайте свет дайте умереть… не включайте свет дайте мне здесь умереть… Но его никто не послушал. Свет в комнате включили, а несчастного мужчину все же уложили на кровать. И как только он оказался на своем месте, тут же испустил дух.
Валериан был поражен этим! Человек умер от того что его не послушали! Он хотел получить свое облегчение именно там, на полу… Но! Валериан почему-то сейчас вспоминал, беспомощные и мутные глаза того человека… вспоминал и мучился. Вспоминал и понимал, что когда ты умираешь, то обязательно должен получить от этого облегчение, а не муку. Сосед был рад своей смерти. Сосед хотел умереть потому, как жить для него тогда была настоящей мукой. И вот он похож на своего соседа! Только мучается он не от физической боли…
Человек смотрел на него долго. Он ничего не говорил, да и слова сейчас были лишними. Валериан не испугался, хотя было тревожно и неприятно от неопределенности, но страха не было. Он слишком долго ждал, именно этого человека. Как казалось Валериану, он ждал его целую вечность, «падал на пол» и ждал… как сосед. И вот он напротив, смотрит и молчит. Нужно что-то ответить, но Скрябин в эту секунду даже не мог придумать, что он должен сказать. Валериан неожиданно для себя вспомнил рассказ одного милиционера, который ловил убийцу. Долго ловил. Несколько лет. Убийца был хитер и все время уходил от сыщиков. Но однажды он пропал. Пропал и затаился. Прошло еще много времени. Все давно решили, что убийца сам просто умер, сгинул. Его больше просто нет. И вот через длительное время он появился, он сам пришел с повинной! Он сам сдался правосудию! Когда его сущики спросили, зачем он это сделал, ведь дело было положено на «дальнюю полку» и его уже никто не искал, преступник ответил, что он просто больше не мог мучиться от бессонницы и подозрительности. Он не спал месяцами и годами он жил на нервах, он ждал, что вот-вот за ним придут… Но никто не приходил, преступник испытывал настоящие муки перед страшной неизвестностью и опустошающей тишиной. И он решил для себя, что лучшее избавление от мучений станет его добровольная сдача. И он пришел. Милиционер рассказал, что в первую свою ночь за решеткой, преступник сам признался, что впервые за много лет спал как убитый сном новорожденного младенца, а на следующий день он встал с очень хорошим настроением и добровольно написал все, что совершил.
— Вы позволите мне войти, — неожиданно спросил гость. Его смиренный и спокойный тон немного расстроил Валериана. Скрябин ожидал услышать брань или грубость. Но вот так просить разрешения…
— Да, конечно, — сбиваясь, пробормотал Валериан. Он отступил и позволил гостю сделать шаг в квартиру. Он стоял совсем близко, так что Скрябин почувствовал запах его одеколона. Это был дорогой мужской парфюм.
— На улице совсем холодно и слякотно. Но с вашего позволения я обувь снимать не буду…. у меня есть на этот случай свои бахилы,… - гость вздохнул и нагнулся.
Изумленный Скрябин сглотнул слюну и совсем обескураженный смотрел, как мужчина надевает себе на туфли светло-синие бахилы. Это было так похоже на тот проклятый день. На тот проклятый момент, когда он сам надел точно такие же бахилы.
— Следов совсем не оставляют, — словно издеваясь он сказал Валериану и вновь вздохнул. — Ну, куда мне проходить?
— Я не знаю право… — выдохнул Скрябин.
— Ну, так давайте на кухню, я вообще люблю на кухне разговаривать, там как-то уютно. Знаете, на кухне говорят и убили… Советский союз. Люди постоянно разговаривали об этом именно на кухне. И вот договорились. Убили государство, которое ненавидели.
— Вы, что ненавидели Советский союз? — изумился Скрябин.
— Да…
— За что?!!!
— Может, мы на кухню пройдем, я там все объясню… — хмыкнул гость. Валериан невольно двинулся в сторону кухни. И вот в этот момент он испугался. Он зажмурился и ждал, ждал, когда гость нанесет удар. Что это будет удар по голове железкой и нож под ребро он не знал, но он ждал. Но ничего не произошло, на кухне мужчина деловито уселся на табуретку возле окна. Валериан тяжело дыша сел напротив.
— Он должен был умереть.
— Кто? — испуганно спросил Скрябин.
— Советский союз.
— Почему? — Валериан никак не мог понять, что вообще происходит. Их диалог сейчас больше похож на бред. На какую-то нелепую фантасмагорию.
— В Советском союзе было много несправедливости, вот он и должен был умереть. Справедливость восторжествовала. Вы верите в справедливость?
— Не знаю, — выдавил из себя Валериан. Гость хмыкнул, как-то противно. И скривил лицо. Но это не напугало Валериана. Напротив, он в эту секунду уже не боялся раздражения человека напротив. Скрябин посмотрел в окно. Ему вдруг захотелось все рассказать этому человек, довериться этому страшному визитеру. Странно чувство, но Валериан вдруг ощутил какую-то нелепую симпатию к гостю.
— Так вы хотите поверить в справедливость?
— Что для этого надо? — устало, вздохнул Валериан.
— Для этого надо не много. Сделать шаг навстречу мне. Всего лишь шаг.
— Шаг? Навстречу вам?
— Ну да… довериться и сделать шаг? Что в этом странного?
— Просто я не понимаю, о чем вы говорите, — усмехнулся Валериан. — Просто бред какой-то?!
— Ну почему бред. Вы же не хотите причинить мне вред? Боль? Страдание?
— Вам? Вы о чем? Вы о чем говорите вы зачем вообще пришли в мой дом?!
— Я же говорю вам за справедливостью… все просто. Справедливость нужна и мне и вам. Валериан внимательно посмотрел в глаза человека напротив. Он словно пытался что-то разглядеть в зрачках, странный визит и странное поведение.
— Справедливость говорите? А нужна ли она? — выдохнул Скрябин.
— Несомненно. Иначе вы обречены на муки которые, вас не просто убьют, а еще и съедят. Медленно и жестоко. Валериан вновь взглянул на гостя и грустно улыбнулся.
— Откуда вы знаете? Незнакомец вздохнул и развел руками затем, как-то картинно обхватил свое лицо ладонями, словно он был мусульманин и читал молитву перед обедом.
— Значит, вы уже мучаетесь, я попал в точку, — произнес он.
— Откуда вы знаете?
— Потому, что я сам такой.
— Какой такой? — вздрогнул Скрябин.
— Такой как вы. Мы из одной когорты. Я тоже мучился после первой жертвы… — он сказал это словно палач зачитывающий приговор смертнику. Скрябин отмахнулся и зажмурился:
