Елена Прокофьева - 100 великих свадеб

Ознакомительная версия.

Ливия Друзилла только что родила сына Тиберия, будущего императора, и с грудным младенцем на руках ей пришлось бежать вместе с мужем. Когда они под покровом ночи поднимались на корабль в Неаполе, плач малыша Тиберия едва не выдал их. Из Сицилии они бежали в Спарту, оттуда пробирались горными тропами и попали в лесной пожар… Ливия Друзилла, спасая Тиберия, сильно пострадала: сгорела ее одежда и волосы, и на теле навсегда остались шрамы. Но прекрасное лицо огонь не тронул, волосы потом отросли, а тело было прикрыто нарядной одеждой, когда она, девятнадцатилетняя, беременная вторым ребенком, предстала перед глазами Гая Юлия Октавиана Августа: из политических соображений он решил простить врагов Цезаря и позволил их семьям вернуться в Рим.

Октавиан Август влюбился в нее с первого взгляда.

Он был женат. Его супруга, благородная Скрибония, со дня на день должна была родить.

Октавиан Август дождался родов. Узнав, что Скрибония произвела на свет не наследника, а всего лишь девочку, он в тот же день объявил ей о разводе… И попросил руки Ливии Друзиллы у ее мужа. Вернее, не попросил, а потребовал. Но Тиберий Клавдий не хотел снова покидать Рим и был готов на все, лишь бы оставаться в милости у Октавиана Августа.

Октавиан Август испросил разрешения у жрецов: его тревожило, можно ли жениться на беременной женщине, или надо дождаться, пока Ливия разродится. Жрецы ответили, что можно, если факт беременности известен, чтобы не было сомнений в том, кто отец ребенка.

17 января 38 года состоялась пышная, но очень странная свадьба: невеста была на шестом месяце беременности, что для Древнего Рима было все же оригинально, да еще роль отца, выдающего дочь замуж, играл ее бывший муж и отец ребенка, которого она носила! Польский историк Александр Кравчук пишет: «В те времена женщины обычно держали при себе мальчиков — что-то вроде амуров. Увидев, что на пиру Ливия занимает место рядом с Октавианом, а Тиберий Клавдий расположился в другом месте рядом с кем-то другим, один из мальчиков подошел к ней со словами: “Что ты здесь делаешь, госпожа? Ведь твой муж вон там!” — и показал пальцем. Гости изрядно позабавились, однако не показывая виду».

В положенный срок Ливия родила еще одного сына, который получил фамильное имя Друз. Октавиан Август немедленно отослал младенца к его настоящему отцу. А римляне придумали ехидную поговорку: «У счастливых людей дети рождаются через три месяца после свадьбы».

Да, Ливия Друзилла и Октавиан Август были очень счастливы вместе. Но, увы, общих детей у них не было. Их единственный ребенок родился мертвым, и больше Ливия забеременеть не смогла. Недоброжелатели видели в этом немилость богов, оскорбленных поступком Октавиана Августа, отнявшего жену у мужа… Однако брак их продлился больше полувека и до конца оставался гармоничным и радостным.

Ливия Друзилла стала первой признанной сенатом императрицей Рима.

Когда Ливию спрашивали, как ей удалось так привязать к себе мужа — ведь другую бездетную жену давно бы отослали прочь! — она отвечала: «Истинной скромностью, тем, что всегда охотно исполняла все его желания, и тем, что никогда не вмешивалась в его дела, а еще тем, что не только никогда не упрекала его за романы на стороне, но притворялась, что о них и не подозреваю».

37 или 38 год

Эта свадьба сохранилась в истории как одна из самых пышных и одна из самых скандальных свадеб своего времени.

Гай Кальпурний Пизон происходил из богатой и знатной семьи, был отчаянным карьеристом и собственную свадьбу с юной красавицей Корнелией Орестиной решил превратить в спектакль для главного гостя и зрителя: для императора Калигулы, который удостоил его чести быть свидетелем его бракосочетания.

Чрезмерное хвастовство до добра не доводит.

Как и положено, в зале, полном веселящихся гостей и усыпанном лепестками роз, жених и невеста возлежали рядом на покрытом ароматными цветами ложе, символизирующем их будущее супружеское ложе, принимали поздравления и подарки, а самые почетные гости также возлежали (ибо у римлян было принято не сидеть, а лежать на пирах) и пели эпиталаму, то есть свадебную песню, написанную Гаем Валерием Катуллом, одним из известнейших поэтов Древнего Рима:

Явился им явно не Гименей, благословляющий брак, а какое-то иное, жестокое и похотливое божество, по мановению руки которого император Калигула вдруг увидел, что юная Корнелия Орестина и правда необыкновенно прекрасна и желанна. И он захотел ее — себе. «Не прижимайся так к моей жене!» — сказал он потрясенному Гаю Кальпурнию Пизону. И шагнув к ложу молодых, буквально сорвал с него невесту и сжал в объятиях. И заявил, что женится на ней сам…

Все были шокированы, скандализированы, но никто не посмел перечить императору, которого уже тогда все боялись: слишком легко Калигула принимал решение кого-либо казнить, и слишком изобретателен он был в способах казни.

Калигула даже не дождался ночи и традиционного уединения в доме для новобрачных: он увел Корнелию Орестину в одну из комнат и приказал, чтобы Гай Кальпурний Пизон следовал за ними и был свидетелем того, как Калигула овладеет его невинной невестой. То ли для утоления своих садистских пристрастий, то ли для того, чтобы еще сильнее унизить Гая Кальпурния Пизона, Калигула так грубо набросился на девушку, что ее крики были услышаны даже пирующими в зале… После Калигула увез полубесчувственную Корнелию Орестину к себе во дворец. По словам польского историка Александра Кравчука, на следующий день «Калигула издал эдикт, в котором говорилось, что он женился, последовав примеру Ромула и Августа. Первый из упомянутых похитил сабинянок у мужей и отцов, а второй отобрал Ливию у мужа».

Правда, брак Калигулы с Корнелией Орестиной продлился недолго. Калигуле нравились женщины страстные и изобретательные в любви. А она, после жестокого надругательства, которому император подверг ее в день свадьбы, всякий раз рыдала, когда он осуществлял свое право супруга и господина. За несколько дней Корнелия Орестина наскучила Калигуле, и он развелся с ней, однако запретил ей даже видеться с Гаем Кальпурнием Пизоном.

Видимо, какую-то извращенную страсть Калигула продолжал питать к этой несчастной женщине, потому что через два года он приказал сослать и Корнелию Орестину, и Гая Кальпурния Пизона по обвинению в том, что они все-таки встречались. Правдивым было это обвинение или нет — неизвестно. Император позаботился о том, чтобы несостоявшиеся супруги были высланы в максимально удаленные друг от друга области. Правда, им было позволено взять в изгнание по десять рабов, что означало вполне комфортную жизнь. На этом следы Корнелии Орестины теряются во мраке истории, а Гай Кальпурний Пизон еще вернулся в Рим, еще раз женился и уже при императоре Нероне был приговорен к смерти и покончил с собой, чтобы избежать казни.

25 января 1308 года

В начале XIV века случилось так, что соседними странами, Францией и Англией, правили два выдающихся короля. Во Франции — Филипп IV, получивший прозвище за внешность — Филипп Красивый, а за характер — Железный король. В Англии — Эдуард I, получивший прозвище за внешность — Эдуард Длинноногий, а за характер — Узурпатор: правда, так его звали только обиженные им шотландцы, но все же это прозвище о многом говорит. У короля Франции были сыновья и дочь. Сыновья, которыми он не слишком гордился. И дочь — прекрасная Изабелла, отец сожалел, что она не родилась мальчиком. У Эдуарда I дело обстояло еще хуже: его единственный наследник, принц Эдуард, был гомосексуалистом. И все же они решили поженить детей — ради будущей славы и общего величия Франции и Англии. Если бы только они могли предвидеть, что эта свадьба приведет к стольким несчастьям, а в финале — к Столетней войне.

Ознакомительная версия.