Ознакомительная версия.
Вскоре разразилась война Тройственного Альянса (Бразилия, Аргентина, Уругвай), против Парагвая, в которой последний потерпел сокрушительное поражение. Было это в 1870 году. Сообщается, что солдаты обеих сторон пили много мате, таким образом, пытаясь заглушить голод и страх. Эта война оказалась губительной для Парагвая: было потеряно 90 % мужского населения, и огромное количество территорий: более 156 тысяч квадратных километров отошли победителям. Это были не просто земли, а те места, где в изобилии произрастал парагвайский падуб, что было ударом ниже пояса для экономики страны, так как основным товаром экспорта, помимо древесины ценных пород, являлся именно мате.
Уже в девятнадцатом столетии стало ясно, что чрезмерная эксплуатация дикого падуба привела к вырождению плантаций, и начинают делаться попытки для возрождения одомашненного вида.
По большому счету, попросту произошел возврат к истокам: ведь изгнанные иезуиты не оставили никому своих секретов. Как мы уже писали, разгадать секрет размножения парагвайского падуба после иезуитов смог лишь Эме Жак Александр Бонплан, который в своих экспедициях по Америке обратил внимание на то, что никто не может ответить на его вопрос, как же размножается этот вид падуба. Его первая экспедиция датирована 1799–1804 годами, когда он направился из порта Ла-Корунья (город в Испании) в Новый Свет. После возвращения в Европу через несколько лет он снова отправляется в Америку, и уже в 1818 году он движется вверх по течению Параны для изучения местности, достигнув Санта-Аны, города в аргентинской провинции Корриентес, где основывает индейскую колонию и начинает выращивание мате. Он снова и снова задавался вопросом: каким образом иезуиты, которые ушли с этих земель, размножали это дерево? Часто монахи размножали падуб рассадой, но и этот способ был утерян с уходом ордена с этих земель. Бонплан пришел к выводу, что прорастание семян самопроизвольно невозможно, и связано это в первую очередь с тем, что они имеют очень твердую оболочку. Тем не менее, секрет оказался на поверхности: ученый заметил, что на деревьях сидит множество птиц, которые с воодушевлением поглощают семена растения. Бонплан отметил, что на площадях, где птицы обильно покрывали землю своим пометом, вскоре появлялись маленькие проростки падубов. Тогда он сделал вывод, что семена, перевариваясь в желудке у птиц, таким образом, освобождаются от оболочки, которая мешала их прорастанию. Секрет разведения мате был раскрыт. Теперь уже ничего не мешало возродить плантации йербы… В обширной документации иезуитов позже был найден документ, «По направлению туда и обратно», автором которого был немецкий член ордена Флориан Пукке. Он писал, что «никто и не может предположить, насколько велика польза этих птиц… которые обитают на деревьях йерба мате… они охотно питаются семенами с этого дерева. И, таким образом, семена прорастают, благодаря помету птиц, естественным путем…».
Мате сыграл злую шутку с самим Бонпланом. Именно из-за него он был арестован в 1821 году солдатами диктатора Парагвая Хосе Гаспара Родригеса де Франсия. 400 солдат парагвайской армии вторглись в пределы Аргентины, Бонплан был взят в плен, а плантация сожжена. Причина лежала на поверхности: Франсия не хотел, чтобы падуб произрастал и культивировался где-либо еще, так как мате являлся важной составляющей его экспорта, а соседняя Аргентина с ее благодатными почвами являлась прямой угрозой экономической стабильности руководимой им страны.
Бонплану все же повезло: в 1829 году он был освобожден, и вновь вернулся в полюбившуюся ему Аргентину, на этот раз обосновавшись в провинции Миссионес, рядом с пустынной теперь иезуитской миссией «Сан Игнасио». Плантации ширились, и вскоре мате из Аргентины получил известность далеко за ее пределами.
Попадись Бонплану труды иезуитов, возможно, он не стал бы ломать свою голову над тем, как «одомашнить» мате, ведь еще иезуит Хосе Санчес Лабрадор (1714–1798), в своих трудах писал про мате, что «эти деревья… красивые, развесистые, высокие, как апельсиновые, и в то же время толстые. Листья йербы очень похожи на листья апельсинового дерева, но они более мягкие на ощупь и имеют изрезанные края. Цветы очень маленькие, из пяти беленьких сросшихся лепестков. Зрелое семя очень похоже на крупинку перца. Но различие состоит в том, что в кожуре находится 3–4 семечка или белых ядра, продолговатых и немного угловатых. Если семя промыть в чистой воде, липкий слой смывается и образуется пена как от мыла. Если взять свежие, только что собранные с дерева, и промыть их, они сразу же прорастут. Если семена прорастают не сразу, значит, во влаге растение гниет и не разрушает твердую оболочку… древесина достаточно мягкая и пористая, ее не используют в качестве материала. Так я решил делать саженцы, отрезать небольшие ветки дерева, которые приживаются очень хорошо, если их защищать от палящего солнца и умеренно поливать почву, открывать вечером после заката солнца и укрывать ранним утром».
Помимо Бонплана мате изучал также французский ученый Огюстен Сент Илер, который присвоил ему уже известное нам ботаническое название: Ilex Paraguariensis.
Тем не менее, именно благодаря исследованиям Бонплана стало возможным развитие плантаций мате на руинах иезуитских редукций в Сан-Игнасио, в аргентинской провинции Миссионес.
Руины всегда ассоциируются со словом разруха. Так было и в Аргентине. После того, как большинство стран получили независимость от некогда могучей Испанской империи, к Аргентине отошли территории, на которых ранее располагалось государство иезуитов. Было потрачено немало усилий, прежде чем новые плантации стали давать стабильный «урожай». А пока людям приходилось довольствоваться все тем же мате «де Паранагуа».
Местные жители и довольствовались им, увлечение йербой не шло на спад, а, наоборот, разрасталось, словно снежный ком. Однако приезжающим европейцам порой казалось удивительным такая любовь к мате, которая, на их взгляд, ассоциировалась с пагубной привычкой. Так, в двадцатые годы девятнадцатого столетия один британец писал в своем дневнике: «Когда я первый раз увидел бомбилью в женских губах, мне показалось, что присутствовавшие дамы курят. Вкус у мате нельзя сказать, что бы неприятный, но все же напиток не может сравниться в этом качестве с чаем. Поговаривают, что мате вредит зубам. А вообще это зрелище напомнило мне неприглядную картину, вызвав в памяти вид курительной трубки в женских руках».
Индустриализация производства. (1870 – наше время)
Как мы писали, после поражения в войне с Тройственным альянсом, Парагвай потерял большинство своих земель, на которых произрастал мате. Аргентина лишь начинала наращивать производство, поэтому Бразилия по сути, полностью захватила рынок.
Однако уже к началу 20 столетия производство мате в Аргентине стало оживать, и отследить это можно в цифрах: в 1898 году провинция Миссионес производила 1 миллион килограмм мате. Спустя всего 31 год объем производства был увеличен в 20 раз. Этому способствовало не только рвение владельцев частных плантаций, но и реализация государственной программы, благодаря которой правительство Аргентины надеялось поставить отрасль на ноги. Результат был на лицо – провинция Миссионес вышла из кризиса, и стала заметно теснить на рынке бразильский мате, который завозился из регионов Парана, Мато Гроссо ду Сул, и других.
Хотя версия о том, что Бонплан был первым человеком после иезуитов, кто сумел прорастить семена мате, уже была озвучена, история говорит о том, что были и другие претенденты на это «открытие». И если Бонплан понял, что семена можно прорастить, отправив их в желудок к птицам, то Карлос Таис в 1895 году провел опыт, длительное время держа семена в воде. Благодаря этой водной процедуре, семена прорастали. Это открытие было сделано им в Буэнос-Айресе.
И, конечно, нельзя не отметить еще одну «первую» удачную попытку прорастить семя парагвайского падуба, которая принадлежит поселенцам колонии «Новая Германия», которая расположена в Парагвае, в 250 километрах от Асунсьона. По правде, эта попытка прорастить семя была лишь одной из многих, которая в результате увенчалась успехом. Было это в 1896 году, и заслуга всецело принадлежит Федерико Нейману, который уже в 1901 году смог собрать свой первый урожай. История «Новой Германии» – это попытка доказать превосходство арийской расы над евреями, к чему всецело стремился основатель колонии Бернхард Фестер, который являлся мужем сестры Фридриха Ницше. Именно она, уже после того, как ее великий брат сошел с ума, по всей вероятности, под влиянием идей мужа, «переписала» для нацистов идеи великого философа, которые стали для Третьего Рейха новой религией.
Удивительным является тот факт, что мате был выращен именно в этой колонии, так как она отнюдь не процветала. Разочаровавшись в своей идее, Бернхард Фестер в 1889 году попросту отравился. Колония до сих пор жива, а его лозунг о том, что «евреи являются паразитами на немецком теле», также пережил своего создателя. На сегодняшний день основным занятием в «Новой Германии», что справедливо, является выращивание мате. Говорят здесь в основном на языке гуарани, а немецкий помнят лишь потомки первых колонистов.
Ознакомительная версия.
