— Что бы ему дать? — спросил Аркадий.
— Да, я думаю, Бюхнерово «Stoff und Kraft» на первый случай».
Но то, о чем в романе Тургенева говорится пародийно, с юмором, в реальной жизни, уже в новой политической ситуации, обернулось иной стороной. В 1866 году отрывки из перевода «Силы и материи» Ф. Бюхнера, сделанного Петром Заичневским, были найдены у Черенина при обыске и стали фигурировать в документах III отделения.
Кружок никому пока не известных молодых людей живет в доме Ипатова на Бронной, оттого и зовутся они — ипатовцы. Вокруг ипатовцев формируется тайное общество. Цель — «произведение социальной революции». Во главе общества стоит Н. А. Ишутин, отсюда название, под которым оно вошло в историю,— Ишутинский кружок.
Дата создания Ишутинского кружка — осень 1863 года. С ишутинцами связаны многие видные землевольцы, и в частности член Московского комитета (либо агент Центрального) Владимир Викторович Чуйко (1839—1899). Чуйко — сотрудник Черенина по изданию «Книжника».
Особо законспирированная группа, центр центра ишутинской организации под названием «Ад»,— сам Ишутин, П. Д. Ермолов, М. Н. Загибалов, Н. П. Стран-ден, Д. А. Юрасов регулярно собираются в библиотеке для чтения Черенина, о чем доносит властям московский обер-полицмейстер.
Вся организация велика, и работа ведется многогранная, обширная. Хороша конспирация (может быть, пригодились уроки Чуйко); те, кто помогает ишутинцам, зачастую не подозревают о существовании организованного общества. Ведется революционная пропаганда. Этой цели служат, например, переплетная артель, коммуна наборщиц. Артель переплетает книги черенинской библиотеки, коммуной наборщиц при типографии Анатолия Ивановича Мамонтова (1839—1905), брата Саввы Ивановича, набираются черенинские издания. Черенин дает деньги на бесплатную народную школу. Таким образом, он осведомлен об основных предприятиях ишутинцев. Да и сама его библиотека, по-видимому, одно из мест их сходок.
Ишутинская организация связана с польскими революционерами. В «сочувствии полонизму», как тогда выражались, подозревался и Черенин. Он сохранил у себя запрещенные и подлежавшие изъятию книжки четвертого номера журнала «Время» за 1863 год со статьей Н. Н. Страхова «Роковой вопрос» (по поводу польского восстания) и выдавал их читателям.
Известно, что Черенин сумел продать через свой магазин сто экземпляров запрещенного и конфискованного «Сборника рассказов в прозе и стихах», изданного в Петербурге О. И. Бакстом. В архивных делах сохранились сведения о том, что около сотни экземпляров этого пропагандистского сборника привез в Москву и оставил у ишутинца Осипа Моткова И. А. Худяков, видный деятель революционного движения. Не еще ли одна ниточка, связывающая Черенина с ишутинцами?
Черенин в контакте со многими людьми, которые близки к ишутинцам или являются членами организации. Это А. А. Головачев, А. Н. Меньшова, сестры Высоцкие. Ишутинцы поддерживают запрещенные студенческие землячества («общины») — то же делает и Черенин: деньги тверской общины Петровской земледельческой академии и малороссийской — Московского университета вложены в его книжное дело, на проценты выдано 30 библиотечных абонементов для неимущих студентов.
К ишутинцу Ивану Петровичу Шарову обратился поэт Плещеев (Алексей Николаевич Плещеев помогал ишутинцам в некоторых начинаниях) с просьбой устроить к Черенину на работу Клавдию Волжинскую: «...и еще прошу Вас, голубчик, вот о чем: повидайте Вы Черенина и спросите его: правда ли, что какой-то родственник его заводит в Петербурге библиотеку; и если правда, то не нужна ли ему будет в магазин женщина.
Есть девица, очень желающая получить таковое место и обратившаяся ко мне с письменной просьбой об этом. Это известная вам Волжинская...» (Библиотека на Невском принадлежала Анатолию Федоровичу.)
Связи Черенина с ишутинцами серьезны и многочисленны. Не случайно, когда в апреле 1866 года прозвучал каракозовсккй выстрел, следственная комиссия заинтересовалась и Черениным.
Московский жандармский штаб-офицер Воейков доносил, что библиотека Черенина «обращала и до сего времени на себя внимание тем, что представители оной, лица, составляющие как бы отдельную корпорацию, равным образом посетители и подписчики этой библиотеки, навлекают какое-то сомнение в отношении политической благонадежности, чему служит лучшим доказательством то, что большая часть арестованных лиц... были постоянными посетителями и подписчиками в библиотеке Черенина».
5 августа у Черенина на даче и в магазине в Петровском парке, а также в доме Торлецкого — в квартире № 6, где жил Анатолий Федорович с семьей, в книжном магазине и библиотеке — был произведен обыск. Нашли отрывки из «запрещенных заграничных изданий» — «Колокола» и «Полярной звезды»; речь сосланного в Сибирь студента П. Г. Заичневского, заканчивающуюся призывом «Да здравствует социальная Польша!»; фотографии Герцена, другие компрометирующие Черенина материалы. С него была взята подписка о невыезде из Москвы «по прикосновенности его к делу о студенческих кружках».
18" июня 1867 года книжные магазины Черенина и библиотеку закрыли по распоряжению министра внутренних дел П. А. Валуева.
«...Я, ниже подписавшийся, дал сию подписку Господину Полицмейстеру 1-го отделения, что я согласно предписанию господина обер-полицмейстера от 16 сего июня за № 1504-м обязуюсь в оставшиеся незапечатанными двери никого для чтения не впускать и вообще не производить торговли книгами, журналами и другими сочинениями, равно имеющуюся мою вывеску над магазином снять...»
Григорий Евлампиевич Благосветлов писал Плещееву: «Закрытие библиотеки Черенина — один из новых фактов... произвола Валуева. Надо бы посоветовать Черенипу энергически требовать суда... Не знаю, когда наше общество научится смотреть на подобные Бухарские распоряжения неравнодушно... Сущность — в спасении честной русской мысли, затоптанной у нас в грязь».
Черенин ездил в Петербург, ходатайствовал о дозволении ему вести книжное дело. Однако на записке по делу Черенина была начертана «собственноручная его императорского величества» резолюция: «Надеюсь, что оно ему не будет разрешено». Черенин об этом так никогда и не узнал.
Спасая библиотеку и книжную торговлю, Анатолий Федорович передал их за неполную стоимость двоюродному брату М. М. Черенину, бывшему до этого старшим приказчиком. За библиотекой и магазинами был установлен полицейский надзор. В течение трех месяцев, пока А. Ф. Черенина не удалили из Москвы, они оставались закрытыми.
Против Черенипа не смогли сформулировать юридически полновесного обвинения. Но для административной меры оказалось достаточным обвинения в знании и недонесении о переплетной артели, которая была зарегистрирована как частное предприятие.
13 сентября 1867 года Черенина арестовали, а 14-го — сослали в Пензу (затем — в Городище Пензенской губернии) под негласный надзор полиции.
Вернулся Анатолий Федорович в Москву через год с небольшим — 24 ноября 1868 года, после многочисленных слезных просьб и ходатайств его престарелого отца (мать Черенина, не выдержав тревог, умерла во время его ссылки) и оставшейся без средств к существованию жены. Главный начальник III отделения граф П. А. Шувалов санкционировал возвращение Черенина в Москву с условием, «чтобы он ни под каким видом не был допускаем вновь к производству книжной торговли».
В те же шестидесятые годы в Киеве живет библиограф Степан Иванович Пономарев (1828—1913). Он составляет «Указатели разбросанных произведений русских писателей, труды которых еще не были собираемы и издаваемы вместе». С известными сложностями он столкнулся, приступив к библиографии некоторых авторов, в частности Искандера. Как собрать их произведения?
В библиотеке Черенина — а мы по праву можем назвать его пропагандистом произведений А. И. Герцена — хранились (и указывались в каталогах) произведения Герцена, например его роман «Кто виноват?», выпущенный В. О. Ковалевским и запрещенный для общедоступных библиотек. В № 3 «Книжника» за 1866 год роман был назван в числе книг, поступивших в магазин Черенина; в № 2 на него была дана рецензия, в которой, в частности, отмечалось, что на основной вопрос произведения «пи автор романа, ни современная действительность не дают ответа».
Пономарев и прежде приобретал у Черенина книги, обменивался с ним впечатлениями книголюбов. Так, в письме от 18 февраля 1867 года Анатолий Федорович пишет своему клиенту: «Действительно, истинно хороших книг в настоящее время — почти не выходит... Это очень грустно и более потому, что причину всего этого надо искать не в истощении литературной производительности, а в тяжких условиях, в какие теперь поставлена наша печать»
И вот в 1869 году далекий от политики библиограф пишет Черенину, но тот, недавно лишь вернувшийся из ссылки, находящийся под надзором и знающий, что его письма перлюстрируются, вынужден ответить отказом: «Письмо Ваше от 12 августа я имел честь получить и очень благодарен Вам за сочувствие к моему несчастию... В Москве я живу уже девятый месяц, но мой Книжный магазин и Библиотека все еще под фирмой и распоряжением моего брата. Я теперь исключительно занимаюсь только приведением в окончание старых счетов, но новых от своего имени ни с кем не завожу. Вследствие такого положения, которое, я надеюсь, продлится недолго,— я не мог исполнить Вашего поручения насчет выписки к Вам книг. Кроме того, и книг-то таких нет, какие Вы выписываете, ни у брата моего — ни даже у Глазунова, по каталогу которого Вы их нашли, кроме соч. Никитина. Это совершенная правда, и прошу Вас не приписывать такой ответ к моему недоверию» 2.
