Сам М. Вебер не двусмысленно указал на связь понятия рациональности с важнейшей для него ценностью – свободой – в своей полемике с Рошером, Книсом и Майером. Человек тем свободнее, чем рациональнее его действие, т. е. чем яснее он сознает преследуемую цель и чем сознательнее избирает адекватные ей средства.
В политическом плане это сказывается в отходе немецкого социолога от классического либерализма. Этот свой отход М. Вебер наметил прежде всего при рассмотрении проблем политической экономии. Политэкономия, по его мнению, не может ориентироваться ни на этические, ни на производственно-технические идеалы– она может и должна ориентироваться на идеалы национальные. Нация выступает у М. Вебера и как важнейшая политическая ценность. Правда, нужно сказать, что его «национализм» не носил такого характера, как у немецких консерваторов. Его идеалом было сочетание политической свободы и национального могущества. Кстати, соединение политического либерализма с националистическими мотивами вообще характерно для Германии, и здесь М. Вебер, пожалуй, не составляет исключения; однако он дает идеям «национализма» несколько иное обоснование, чем немецкий либерализм XIX в.
Государство, равно как и политические союзы, исторически ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное насилие как средство. Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся по господством, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует. Какие внутренние основания для оправдания господства и какие внешние средства служат ему опорой?
В принципе имеется три вида внутренних оправданий, т. е. оснований легитимности. Во-первых, это авторитет «вечно вчерашнего»: авторитет нравов, освещенных значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение. Далее, авторитет необыденного личного дара, полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого то человека. Наконец, господство в силу «легальности», в силу веры в обязательность легального установления и деловой компетентности, обоснованной рационально созданными правилами. Правда, чистые типы редко встречаются в действительности.
Если государством или партией руководят люди, которые живут исключительно для политики, а не за счет политики, то это означает «плутократическое» рекрутирование политических руководящих слоев. Несомненно, профессиональные политики непосредственно не вынуждены искать вознаграждения за свою политическую деятельность, на что должен претендовать всякий неимущий политик.
Руководить политикой можно либо в порядке «почетной деятельности» и тогда ею занимаются «независимые», то есть состоятельные люди. Или же к политическому руководству допускаются неимущие и тогда они должны иметь вознаграждение. Профессиональный политик, живущий за счет политики, может быть чистым чиновником на жалованье.
Подлинной профессией настоящего чиновника – это имеет решающее значение для оценки нашего прежнего режима – не должна быть политика. Он должен управлять прежде всего беспристрастно – данное требование применимо даже к так называемым политическим управленческим чиновникам по меньшей мере официально, пока под вопрос не поставлены государственные интересы господствующего порядка.
Современный исследователь проблем бизнеса и менеджмента сталкивается со многими вытекающими из работ М. Вебера вопросами. На самом общем уровне для современного делового мира по-прежнему сохраняется актуальность веберовской теории усиления формальной рационализации. Деловой мир, как и все общество в целом, должен, по-видимому, стать еще более рациональным, чей это было во времена М. Вебера. Таким образом, процесс рационализации сохраняет свою релевантность и нам необходимо быть готовыми к распространению его влияния на мир бизнеса и на все более широкие сферы общества.
Работы М. Вебера носили не столь практический характер, как работы Тейлора, однако, тот факт, что разработанный им «идеальный тип» и сегодня подходит для описания многих современных организаций, свидетельствует об огромной важности его исследований.
М. Вебер осознал растущую роль экспертного, технического знания в современных индустриальных обществах и особую значимость рациональных административных систем в комплексных организациях. Его замечание о рациональной (или чистой) бюрократии, «без сомнения, является самым важным заявлением такого рода в сфере социальных наук». Тем не менее по причине отсутствия доступного перевода, работы М. Вебера не оказывали никакого влияния на теорию управления в англоязычном мире до сороковых или даже до пятидесятых годов.
Основной научный вклад М. Вебера заключался в создании им теории рационализации и определения четырех типов рационализма (формального, субстантивного, теоретического и практического) и обосновании тезиса о том, что формальный рационализм был типичным продуктом Западной цивилизации и в конечном итоге занял в ней доминирующее положение. Теория рационализации доказала свою полезность при анализе таких традиционных понятий, как бюрократия, профессии и капиталистический рынок, а также более новых явлений, например появление ресторанов быстрого питания, депрофессионализация и впечатляющий рост японской экономики на фоне одновременного снижения темпов развития американской. Таким образом, идеи М. Вебера продолжают сохранять свое значение для понимания многих современных тенденций развития бизнеса и экономики в целом. Теоретики продолжают изучать и развивать его идеи, а исследователи пытаются применять их к изучению различных социальных проблем.
Современные критики, признавая важность пионерских изысканий Вебера, склонны подчеркивать не позитивные, а именно негативные аспекты бюрократии. Генри Минцберг видит в качестве определяющей такую характеристику бюрократической организационной структуры, как стандартизация. Благодаря стандартизации производства методы, отстаиваемые сторонниками научного менеджмента, становятся составной частью веберовской концепции бюрократии. Наличие крупных организационных единиц, развитое разделение труда и, главное, потребность в. установлении управленческого контроля ведут к появлению того, что именуется Минцбергом «машинной бюрократией».
«Машинная бюрократия» – это организационная конфигурация, более всего напоминающая идеальный тип бюрократии по М. Веберу, однако, не следует забывать о том, что это всего лишь одна из возможных конфигураций такого рода, приложимая далеко не ко всем ситуациям. Тем не менее Минцберг утверждает, что в тех случаях, «когда необходимо выполнить с большой точностью большой объем простых однообразных операций, машинная бюрократия оказывается не просто наиболее эффективной, но единственно возможной структурой». Таким образом, хотя бюрократические организационные структуры могут быть оптимальной формой организации в ряде ситуаций (к их числу Минцберг относит почтовые ведомства, агентства безопасности, сталелитейные компании, тюрьмы, автомобильные и авиационные компании), в других случаях они неприемлемы. Для современного человека подобный вывод кажется самоочевидным, однако он позволяет лишний раз привлечь внимание к тому факту, что неправильное использование бюрократической структуры контрпродуктивно, в том числе и для лиц, работающих в ней.
М. Вебер родился в 1864 г. в Эрфурте, в Тюрингии, в состоятельной протестантской семье. Его отец был членом Прусского Совета и депутатом Рейхстага. В 1869 г. политическая карьера привела отца, а вместе с ним и всю семью в берлинский район Шарлоттенбург. Именно здесь М. Вебер и начал свое образование. В 1882 г. он поступает на юридический факультет Гейдельбергского университета, но в 1884 г. прерывает учебу и год служит в Страсбурге в чипе младшего офицера. Студенческие годы М. Вебера отмечены дуэлями и пьянством. М. Вебер закончил учебу в Гейдельберге в 1886 г. и следующие три года провел в Берлине, подрабатывая юристом и работая над докторской диссертацией «К истории средневековых торговых компаний». Он получил докторскую степень в 1889 г., став преподавателем в университете, и приступил к работе над новой темой «Значение аграрной истории Рима для публичного и частного права». В 1894 г. М. Вебер получает звание профессора политэкономии в университете Фрайбург-им-Брайсгау, а в 1897 г. становится профессором экономики в Гейдельберге.
В этом же году умирает отец, и это событие вызывает у М. Вебера кризис, серьезно подорвавший его психическое и физическое здоровье. Он слагает с себя профессорские обязанности и, влекомый неудержимым желанием путешествовать, начинает странствовать по Европе и США, оставив на 20 лет преподавательскую деятельность. Его академические интересы постепенно смещаются из сферы права и экономики в сферу социологии. Относительная материальная обеспеченность позволяет ему, едва ли не инвалиду, заниматься независимыми научными изысканиями в течение всех этих долгих лет. В 1918 г. М. Вебер возвращается к преподавательской деятельности, работая сначала в Вене, а затем в Мюнхене.
