Ознакомительная версия.
Мавзолей «Супругу-благодетелю»
В первом десятилетии XIX в. в Павловске работал еще один известный архитектор – Тома де Томон. Зодчий приехал из Швейцарии в Россию в 1800 г. К тому времени Томон был уже зрелым мастером, обладавшим исключительным вкусом, но без всякого практического опыта строительных работ. Только на берегах Невы он смог осуществить свои грандиозные проекты.
Назвав лишь одно из лучших украшений Петербурга – ансамбль Стрелки Васильевского острова, можно судить о силе и масштабе таланта этого мастера. К интереснейшим памятникам того времени принадлежит и мавзолей в Павловске. Томон так надежно спрятал мавзолей «Супругу-благодетелю» в чаще парка, что можно пройти мимо него всего в двух шагах и не заметить этого сооружения довольно внушительных размеров.
Мавзолей «Супругу-благодетелю»
История создания мавзолея довольно проста. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна решила построить его в память об умершем супруге недалеко от дворца. Разработка проекта была поручена Тома де Томону.
Основное внимание уделил автор памятнику, выполненному в виде надгробия, которое контрастно выделяется на фоне стен. Автором скульптурных композиций был мастер, работавший вместе с Томоном, – И. П. Мартос. Стоя возле мавзолея, трудно представить, что совсем рядом расположены веселые лужайки и прямые стрелы аллей, приветливые здания павильонов. Здесь, на глухой поляне, совсем другой мир, другое настроение. Вокруг мрачный лес, небо угрюмое и пасмурное.
На пути к мавзолею стоят еще и черные чугунные ворота, на столбах которых изображены символы угасших человеческих жизней – опрокинутые факелы и погребальные урны.
Интерьер мавзолея «Супругу-благодетелю» Смолкает смех, исчезают улыбки. Настроение вмиг становится печальным, и человек невольно начинает думать о жизни и смерти, о вечном и нетленном. В. А. Жуковский прекрасно передал это настроение в строках одного из стихотворений:
И вдруг пустынный храм в дичи передо мной;
Заглохшая трава, кругом кусты седые;
Между багряных лип чернеет дуб густой,
И дремлют ели гробовые.
Представить мавзолей в другом окружении просто невозможно. Именно здесь здание воспринимается в полной гармонии с природой.
Библиотека и сооружения зодчего К. И. Росси
Последним знаменитым зодчим, работавшим в Павловской резиденции, был Карл Иванович Росси. Его гений создал несколько уникальных петербургских ансамблей.
В Павловске перед Росси уже не ставили грандиозные задачи. Ко времени его появления в резиденции дворцово-парковый ансамбль был уже практически завершен. И все же Росси оставил свой заметный след.
В 1816 г. по замыслу Росси помещение спальни Павла I превратилось в Угловую гостиную. Это был первый опыт Росси в оформлении интерьеров в Петербурге и его окрестностях.
Светло-лиловые стены, расписанные под бронзу, органически сочетаются с высокими дверями, украшенными золоченой резьбой, с драпировкой окон, мебелью и даже люстрой из цветного хрусталя. Эскизы всего интерьера, включая рисунки мебельного гарнитура и люстры, выполнил сам Карл Иванович.
Прошло еще несколько лет, и Росси создал в Павловском дворце одно из его лучших помещений – Библиотеку. Она разместилась на втором этаже северной галереи. Архитектор и здесь добился полного единства убранства зала и его архитектурного решения.
Роспись плафона и настенного панно выполнил художник Барнаба Медичи. Удобные стулья с вкладными сиденьями, обтянутыми зеленым сафьяном, тоже были изготовлены по эскизам гениального Росси.
Мебель прекрасно гармонирует с люстрами, подсвечниками и всей декоративной отделкой зала. Помещение Библиотеки выглядит очень торжественно и парадно, несмотря на весьма скупые средства декора.
Шкафы для книг изготовили из волнистой березы и придали им слегка изогнутую форму, совпадающую с конфигурацией помещения. Их отделкой стала резьба под темную бронзу. В шкафах размещалось около 20 000 книг.
В шкафах-витринах и в столах хранились коллекции гравюр, чертежей и рисунков. Значительная часть библиотеки и коллекций сохранилась до наших дней.
Росси создал также немало парковых павильонов, которые в большинстве своем, к сожалению, не сохранились. Современные посетители Павловского парка могут видеть павильон Росси возле Театральных ворот. Это сооружение было спроектировано знаменитым зодчим, а построили его в 1914 г., почти через 100 лет.
Постройка выполнена из железобетона. Но павильон не выглядит массивным. Его венчает полукупол и украшают колонны, придавая сооружению легкость и изящество.
В павильоне установлен памятник Марии Фёдоровне, который изготовили по модели В. А. Беклемишева, известного скульптора, профессора петербургской Академии художеств, творившего в начале XX в.
Особая роль в оформлении пейзажей Павловского парка принадлежит мостикам через Славянку. Выполненные из разного материала, они совершенно отличаются по форме и отделке.
Каждый мостик придает берегам реки неповторимое своеобразие, и является настоящим произведением архитектурного искусства. Без них речная долина утратила бы свое очарование.
Последней работой Росси в Павловске стали въездные ворота на Царскосельском шоссе. Ворота изготовлены из чугуна в 1826 г. По желанию вдовствующей императрицы они получили название Николаевских ворот.
Аллея в Новой Сильвии
Художник-декоратор Пьетро Гонзаго
Пьетро Гонзаго стал профессиональным архитектором уже на склоне лет, но его творения достойны произведений великих зодчих, работавших в разные годы в Павловске.
Полное имя блестящего художника-декоратора – Пьетро ди Готтардо Гонзаго. Он родился в 1751 г. в Италии. С детства мальчик мечтал стать актером, но его родители холодели от ужаса, когда представляли, что их сын, выросший в почтенной семье, может стать «комедиантом».
Пьетро уже было решил не вступать в конфликт с родителями и собирался посвятить свою жизнь военной карьере. Но судьба распорядилась так, что именно в это время ему довелось познакомиться с творчеством известного театрального декоратора Бибиены. Гонзаго впоследствии вспоминал, что его участь решило «широкое поле, которое представляет сцена декоратору для фантазии».
Гонзаго стал учеником знаменитого Бибиены. Затем он учился у братьев Гальяри и других мастеров оформления сцены. Вскоре о его театральных декорациях восторженно заговорили по всей Италии.
От природы Гонзаго был наделен особым даром и поэтому творчески воспринимал от учителей то, что было ему близко. В его творчестве соединились величавая торжественность Бибиены, «счастливая наивность братьев Гальяри» и собственное стремление к «простому, ясному, простодушному исполнению». Но вместе с тем Гонзаго старался всякий раз «вводить диковинное, величественное, пышное».
Именно это необычное сочетание предельно простого и торжественного стало основной характерной чертой творчества Гонзаго, которая в полной мере проявилась в архитектурно-пространственных композициях Павловского садово-паркового ансамбля.
В Россию Пьетро Гонзаго был приглашен еще при Екатерине II. Князь Юсупов хотел, чтобы известный декоратор оформлял ему спектакли в домашнем театре в Архангельском. Родные и друзья Гонзаго, провожая его в далекую Россию, не могли и предположить, что он найдет в этой стране другую стезю и станет общепризнанным мастером в искусстве оформления парковых ансамблей.
С 1792 г. Пьетро Гонзаго состоял на службе в дирекции императорских театров в Петербурге. Должность главного художника обязывала его следить за состоянием декораций всех театральных постановок и руководить штатом художников-постановщиков.
И все же ему удавалось большую часть времени тратить на оформление театральных спектаклей, то есть на ту работу, которой Гонзаго занимался со страстным увлечением.
Он выполнял декорации для Эрмитажного театра, что был возле Зимнего дворца, для Большого Каменного театра на Театральной площади Петербурга, для московского театра Меддокса и, конечно же, для театров в летних загородных резиденциях.
Его опыт в работе художника-декоратора оказал огромное влияние на несколько поколений мастеров театральной живописи. Тем не менее слава великого художника настигла его за те работы, что Гонзаго выполнил в Павловском садово-парковом ансамбле.
В летнюю резиденцию его пригласила поработать Мария Фёдоровна. Гонзаго так понравилось в Павловске, что с 1796 г. он стал проводить в нем большую часть времени, благоустраивая и преобразуя отдельные участки парка.
Многие друзья уговаривали его отказаться от этой работы, так как считали, что страдает его основная, как им казалось, деятельность в театре.
Но художника непреодолимо тянуло на берега Славянки. Он ощутил здесь такой простор для творчества, такую свободу, какая ему и не снилась. Хозяйка Павловска не скупилась на средства, и Гонзаго имел возможность реализовать свои самые смелые замыслы.
Ознакомительная версия.
