В случае начинающегося распада страны или перехватывания власти по “оранжевому” сценарию как кремлевские, так и местные власти могут призвать нас смириться с происходящим, чтобы избежать кровопролития. В нашу задачу будет тогда входить недопущение передачи бюрократией власти в руки революционеров и сепаратистов. Образно говоря, мы должны суметь схватить за руки. Здесь мы должны четко сказать: мы не допустим перехода власти к разрушителям государства никогда. В случае же, если бюрократия блокируется с этими разрушителями, мы выступим и против бюрократии. И именно для этого нам нужно разворачивать структуры народной демократии снизу.
Если государство не хочет уходить, то оно должно иметь мужество быть сувереном, иметь мужество принять на себя ответственность и найти “кровавую собаку”, которая подавила бы бунт. Поскольку поле битвы, на котором нет “кровавых собак”, принадлежит мародерам. Именно мародерам и выгодно ослабление России. В этой связи уместно вновь вспомнить слова князя Пожарского: “Ныне ни царя Василья, ни вора, ни королевича не слушать, а стоять всем за державу”.
Ни в коем случае нельзя дать “закрыть лавочку”, одновременно с этим “закрыв” и Россию. Это могут попытаться сделать очень могущественные силы, которые крепко держат свои позиции во власти и для которых Россия, к сожалению, “лавочка”, и не более того.
Во втором сценарии, инерционном, здоровые национально мыслящие граждане и группы организуются снизу, укрепляют базу своего единства, создают новую реальность помимо государства – и затем заменяют собой обветшавший и разрушающийся проект “РФ 1991 года”. В случае искусственно продлеваемой “стагнации” становится возможным выстраивание параллельного нынешнему государству сетевого сообщества (в каком-то смысле этот процесс уже можно наблюдать). Данное сетевое сообщество постепенно приобретет иерархические черты, становясь протогосударством, со своей идеологией национального возрождения, своими системами жизнеобеспечения, своим бизнесом, технологическими производствами и внедренческими организациями, со своими людьми, “завербованными” на разных уровнях официальной системы, наконец, со своими партийными и общественными филиалами. Наше национальное протогосударство, опираясь на единомышленников во всех слоях общества, врастет в нынешнюю систему и постепенно сменит ее как более пригодное для России, более совершенное и содержательное, наполненное смыслом и ведущее, в конце концов, к смыслократическому прорыву. В этом сценарии Русская доктрина предлагает делать ставку на негосударственные, общественные и деловые объединения сетевого типа, способные использовать возможности нынешних информационных и финансовых технологий, развивая в разных областях передовые разработки русских и иностранных ученых (так называемые “закрывающие технологии”, позволяющие добиться максимума эффекта при минимуме затрат).
В третьем, оптимистическом, сценарии курс власти начинают осуществлять силы, близкие Русской доктрине или как минимум разделяющие значительную часть ее идей. В таком случае Русская доктрина становится в каком-то смысле официальной. При развитии такого сценария власть должна бросить клич социальной правды, обратиться к этому вековому чувству. Власть должна призвать активное здоровое население, во-первых, в элиту (“делайте карьеру!”), во-вторых, в реальный сектор экономики через учреждение масштабных проектов. Это должна быть идеология не “потребительского общества”, не “свободного рынка”, который сам за нас все вспашет и засеет, но идеология национального развития, волевого проекта, опирающегося на сознательно выстраиваемый “образ будущего”. Мечта русского гражданина не должна описываться схемами телевизионной рекламы, нереалистическими потребительскими ожиданиями, надеждой на выигрыш, свалившийся с неба, – мечта должна быть связанной с созидательными проектами, в которых у него есть возможность участвовать.
“Игумен Земли Русской” дал канон России будущего
Если для других наций крах государства – это еще не полная катастрофа (например, поляки полтора века жили без своего государства – и ничего, сохранились как нация), то мы, потеряв государство, потеряем все.
Но даже если исходить из худших сценариев, у нас все равно есть поучительные и вдохновляющие исторические примеры. Это святой Александр Невский и Преподобный Сергий Радонежский, именем которого назван наш проект. В эпоху “погибели Русской земли” святой Александр не утратил веры в будущее, не растерялся, а сумел мобилизовать народ на сохранение веры, на сбережение национальных святынь. Веком позже, в самый разгар татарского ига Преподобный Сергий Радонежский показал Руси, зачем жить. Значение Преподобного для Русского государства было огромно, практически сразу после своей кончины “игумен Земли Русской” начал почитаться как его духовный со-основатель и покровитель. Преподобному Сергию молились всенародно в дни бедствий, на его раку клали после крещения великокняжеских детей, чьим покровителем он считался с момента их рождения, богомолье к святому Сергию было важнейшей частью духовно-политического ритуала в Московскую и даже в первый период Петербургской эпохи.
В самый разгар татарского ига Преподобный Сергий Радонежский показал Руси, зачем жить. Значение Преподобного для Русского государства было огромно, практически сразу после своей кончины “игумен Земли Русской” начал почитаться как его духовный со-основатель и покровитель.
Структура “Сергиевского” общежительного монастыря и выработанная Преподобным практика управления им, включая своевременные “почкования” от основного монастыря новых обителей, оказалась оптимальной – сетевой, говоря современным языком, – формой для осуществления нового проекта Руси. Этот сетевой проект Святой Руси стал общенациональным. Суть его заключалась в следующем: наиболее активные социальные люди, прослышав про небывалые чудеса и великую духовную силу старца и его учеников, уходили в монастыри, и после первоначального искуса в общежитии лучшие, наиболее твердые и энергичные из них шли еще дальше в леса. Там они основывали новые и новые монастыри, протянувшиеся до полярной границы, до пределов, где основателю было сколько-нибудь реально выжить одному в первоначальный период основания пустыни[2].
В социально-экономической жизни это была эпоха заселения и освоения Русского Севера. Время первого шага того неудержимого русского колонизационного порыва, который придал маленькому Московскому княжеству заслоняющие все остальное, сразу узнаваемые, контуры на мировых картах. На фоне последующих достижений — освоения Великой Степи, Урала и Сибири, выхода на Кавказ и в Среднюю Азию, и даже на Американский континент – первые шаги этой колонизации кажутся довольно скромными и ничем не выделяющимися. Однако именно освоение Северной Фиваиды стало тем решающим достижением, после которого русских было уже не остановить.
Это было зерно, из которого выросла Великая Россия.
Суть Русской доктрины – создание иерархически-сетевой социальной ткани, сетевой империи на месте разрушенного “советского мира”, на основе лучших традиций Святой Руси, старой Российской империи, на основе достижений “советского народа”, то есть той же, что и раньше, что и всегда, сверхнациональной русской нации.
Русская доктрина призвана помочь становлению самосознания единой нации – это путь не к разобщению народов и вер, культурных и жизненных укладов, наоборот, путь к их сближению, к большему их взаимопониманию. Реализация национальной стратегии ни в коем случае не ведет к национальной розни или ущемлению других народов. Как раз наоборот. Мондиалистская идея предполагает стирание всех и всяческих “Я” на уровне этносов и культур, подгонку их под общее обезличивание. В результате перевеса этих вредных идей для России сложилась такая ситуация, что русские в сознании других народов “исторического пространства России” и всего мира часто существуют как некая аморфная масса, облик которой додумывается произвольно. Сосуществовать при таком отношении очень трудно – а ничего другого мы на нашем историческом отрезке пока не предложили. Из аморфного состояния через сетевое стягивание нам предстоит вновь, как и в былые времена, сосредоточиться вокруг своих святынь и традиций, вновь выявить вечный лик России. Если “решительное меньшинство” нации начнет лучше понимать себя, свои истоки и свои перспективы, его начнут понимать и все остальные, станут понимать и те, кто с нами сосуществует. Именно непонимание ведет к вражде и отчуждению. А неуверенность в себе выталкивает наружу ненависть и насилие.
