Охотиться и быть предметом охоты
Однажды Юнг заметил, что его работа с бессознательным была не только экспериментом, который проводил он, но также экспериментом, который проводился и над ним. [60] Аналогичным образом, все мы не только охотники, но также и «охотимые», то есть те, на кого охотятся. Архетип целостности или символ Нового Мужчины или Новой Женщины стремится стать бытием через нас, и когда мы не желаем идти навстречу своей собственной тотальности, всеобщности, тогда у нас возникает чувство, что нас неумолимо преследуют. Говоря проще, за нами охотится новая жизнь, которой мы сопротивляемся, и старые конфликты, которые мы подавляем.
Я благодарен Аллену Ашби, поэту и давнему другу, за три нижеприведенных сна, рассказанные ему одной женщиной. В первом сне эта женщина живет в какой-то будке или лачуге. Туда приближается мужчина и хочет войти; она держит дверь, не давая ему это сделать. В другом сне к ее жилищу приближается медведь; сновидица опять держит дверь, но тут она проявляет большее беспокойство, поскольку медведь выглядит более устрашающе, чем мужчина из предыдущего сна. В последнем сне этой серии впустить в дом попросил сам дьявол (в образе женщины); сновидица безуспешно пыталась удержать дверь закрытой и проснулась в холодном поту.
В этих сновидениях можно увидеть, как нечто пытается пробиться к самой сновидице, то есть, пробиться в ее сознание. Всякий раз, когда она закрывала дверь на просьбу впустить, бессознательное приобретало все более примитивную и устрашающую форму. Сновидения показывают нам, что чем больше комплекс, здоровый или разрушительный, подавляется, тем более вероятно, что он аккумулирует энергию в бессознательном и тем самым угрожает сознательному миру своим вторжением. Это тот самый случай, когда охотнику следует освободиться от привычной схемы поведения, от жестких рутинных матриц. Закрывать дверь есть реакция привычная, шаблонная. Пригласить войти и начать диалог с тем, кто хочет войти, есть свободный поступок.
Хотя за всеми нами охотятся, такая охота приобретает особую форму у творческих и мечтательных людей. В литературе по шаманизму, например, можно увидеть, что зачастую индивиды призываются на путь знания, переживая тяжелую болезнь и страдания. Индейский шаман из племени Хуичоли Рамон Медина Сильва был избран для своего призвания необычными сновидениями и укусом змеи в восьмилетнем возрасте, после которого он оставался парализованным в течение шести месяцев. Он оправился после болезни уже зная, что его судьба стать "mara'akame" или шаманом. [61] Сибирский шаман, тунгус, Семен Семенов объяснил, что болел целый год прежде, чем начал шаманствовать: "Болезнь, которая наставила меня на этот путь, проявилась в том, что мое тело раздулось и опухло, я часто терял сознание. Когда же я начинал петь, плохое самочувствие обычно проходило".[62]
Другой шаман из сибирского региона осознал, что ему нужно освоить шаманскую практику, дабы излечить свою собственную болезнь. Семь лет он наращивал и развивал свое знание, прежде чем попытался лечить других, и все это время у него было видение прекрасной женщины, которая стала его aymaiили духом-помощником. Здесь приводится один из их диалогов:
Она сказала: "Я aymai твоих поедков, шаманов. Я научила их шаманству. Теперь я собираюсь научить тебя. Старые шаманы умерли, и нет никого, кто мог бы помогать людям. Ты обязан стать шаманом".
Затем она сказала: "Я люблю тебя У меня сейчас нет мужа, и ты будешь моим мужем, а я буду твоей женой. Я дам тебе духов-помощников. Ты должен лечить с их помощью, а я буду учить тебя и тоже буду помогать. Пищу нам дадут люди".
Я чувствовал тревогу и пытался сопротивляться. Тогда она сказала: "Если ты не будешь мне повиноваться, то тем хуже для тебя. Я тебя убью".[63]
Как показывают эти примеры, бессознательное предлагает свои дары охотнику, но предъявляет ему и очень жесткие требования.
Дон Хуан рассказал историю о том времени, после которого он стал охотиться уже профессионально. Тогда, будучи один в лесу, он услышал "нежный свист", который не мог принадлежать никакому обыкновенному животному. (Дон Хуан уже тогда был опытным охотником, но еще не профессионалом). "Я вдруг сообразил, какое счастье мне выпало: это волшебный олень!" Поскольку дон Хуан знал, что это существо прекрасно знает все повадки охотников, то сделал вещь неожиданную: встал на голову и принялся жалобно причитать и плакать. Когда олень приблизился, дон Хуан объяснил, что он не хотел его обидеть. Тогда олень подошел и шепнул в самое ухо: "Не грусти".[64]
В чем же природа этого оленя? И как объяснить необычную манеру поведения дона Хуана?
Олень — хорошо известное проявление архетипа психопомпа или проводника; в алхимических трактатах он появляется в облике Меркурия, иногда соотносимого с "бродячим оленем".[65] У индейцев Хуичоли в Мексике Священный Человек-Олень тоже является проводником и посланцем, доставляющим людям мысли и чувства бога огня Татевари. "Татевари раскрывает послания и пожелания всех богов шаману [mara'akame] либо непосредственно в снах и видениях, или же косвенно с помощью Кауумари, Священного Человека-Оленя. [66]
Кауумари — культурный герой, проводник, посланник и трикстер. Он "не знает самого себя" и "делает других сумасшедшими". Но в своей глупости он мудр и способен обнаружить смысл в бессмыслице. Когда индейцы Хуичоли отправляются в паломничество на свою священную землю, место своего происхождения, они охотятся за Священным Оленем, который открывает каждому тайное видение и по возможности объясняет смысл его жизни. На священной земле Священный Олень принимает форму пейота, мексиканского кактуса, и шаман, (в действительности) подкрадываясь к молодому, нераспустившемуся бутону пейота, совершает как бы ритуальное убийство, и, как и все настоящие охотники, гарантирует посредством ритуального лечения пейота, что Священный Олень будет жить вновь. Волшебное животное, за которым охотится дон Хуан, является поэтому неуловимым источником открытий и откровений "другой стороны".
Судя по тому, как ведет себя дон Хуан с волшебным оленем, можно сказать, что это процесс освобождения самого себя от рутины личных и коллективных комплексов, позволяющий оленю, символу проводника на пути знания, приблизиться мирным, а не устрашающим образом. Олень приближается тогда, когда, как говорят о священном олене китайцы, "появляются совершенные правители и достигнуто Дао короля".[67] Другими словами, мы сталкиваемся с проводником, когда оказываемся в состоянии Дао, в правильном отношении к жизни и природе.
Дон Хуан встал на голову, тем самым, перевернув мир вверх ногами, и выл, и причитал, хотя на самом деле был несказанно рад возможности встретиться с волшебным оленем. Именно перевернув окружающие предметы вверх ногами, дон Хуан вошел в больший контакт с другим миром, местообиталищем духа-оленя. Шаманы часто описывают Мировое Дерево в подземном мире, растущее точно так же, но только вниз — и нужно карабкаться по нему вниз, чтобы добраться до преисподни. Часто существует короткий путь обнаружения бессознательной позиции, когда сознательное отношение рассматривается в перевернутом виде. Если кто-то говорит нам, что он ненавидит (не любит) беспокоить нас, то можно сделать вывод, что он любит причинять нам беспокойство и будет это делать в дальнейшем. Или же обратное следует само по себе: "Я не хочу вмешиваться, но..". (Вспомним в связи с этим ту женщину, которая хотела испытать просветление, а вместо этого столкнулась с первородной темнотой).
Тот же самый паттерн перевернутости обнаруживается в разыгрывании индейцами Хуичоли своего ежегодного паломничества к святым местам, где они охотятся за пейотом с помощью лука и стрел. Шаман Рамон Медина Сильва описывает этот процесс: "Охотясь за пейотом, мы меняем названия вещей, потому что, когда мы пересекаем эти земли, направляясь в Вирикуту, вещи становятся настолько священными, что все превращается в свою противоположность… все должно перевернуться вверх дном и обратно".[68] Вирикута, священное место, является эквивалентом рая. Индейцы представляют его, как "противоположность известному миру", и разыгрывая сознательное переворачивание, его полную перемену, они дают возможность Вирикуте предстать в большей яркости и живой осязаемости. Эти перемены вводят Хуичоли в гармонию со священным миром. Приводимый отрывок дает некоторое представление о том, как выглядят такие перемены на практике:
Пришедший [паломник] становится «осликом», который хотел бы остановиться, "если он выбежал из текилы [мексиканская водка]", и который двигался по прекрасной автостраде вместо привычной колеи, тянущейся как дорога, и способной в конце концов привести нас домой в «Лос-Анджелес»…
Эти переворачивания применимы как к поведению, так и к людям и предметам, так что тот, кто обращается к другому, стоящему перед ним, делает это, повернувшись к нему спиной, а принимающий что-то от другого, говорит дающему: "Пожалуйста!", в то время как дающий говорит: "Спасибо".[69]
