Артур попросил Михалыча позвонить его другу в Москву. Михалыч пришел к Артуру в палату радостным и рассказал новости, которые ему поведал этот верующий друг: Артур утонул, спасая других людей, Иисус забрал его к себе и мы все молимся о нем, теперь он в вечности с Иисусом. Михалыч продолжал улыбаться. Если про тебя так говорят – это хорошая примета.
Эти два мальчика спаслись, и даже не заболели, и рассказали, что дядя, который вытащил их с корабля, утонул, попав под бревна. Тело его не нашли, но особо и не искали. Ждали десять дней, пока тело выплывет или найдется, но никого не обнаружили и сейчас ищут мать, чтобы ей сказать о случившемся. Михалыч попросил их не беспокоиться и пообещал сам с ней поговорить и все ей рассказать. Эти известия вновь обострили моральные муки Артура.
* * *
«Все думают, что меня забрал Христос. Да, забрал… скорей уж послал на муки вечные, ибо тут каждый день, как десять лет…» И вновь всплыл вопрос, который десятикратно усиливал его муки: «За что?»
Начинался июль, погода за окном была прекрасной. И это улучшило его настроение.
Он поймал себя на мысли, что очень привязался к Михалычу. Если бы не он, то Артур бы сошел с ума в этой больнице с ее грязным, старым кафелем на стенах, в его угловой палате, которая не ремонтировалась целую вечность. Разговоры с Михалычем ему очень помогали. Их беседы становились все более и более философскими.
Как-то вечером Михалыч начал очередной разговор с вопроса:
– А почему ты считаешь себя верующим?
Артур даже поперхнулся от такого вопроса.
– Как так, я же тебе рассказывал, что я последние несколько лет занимался служением Богу, почти не пропустил ни одной службы, ни одного воскресенья, я по несколько часов проводил в молитвах, изучал Библию, знаю много цитат из Библии наизусть, извини за нескромность, но участвовал во многих благотворительных мероприятиях.
Михалыч с добрым юмором ответил:
– Ты веришь в Бога, интересно, а мне послышалось, что ты на Бога зол, ты же не согласен, что тебя забрали в «Царство Божие».
– Да какое Царство, – воскликнул Артур, – посмотри вокруг!
– А разве Царство Божие не внутри нас, как говорил Иисус? – продолжил Михалыч.
Артур осекся. Он чувствовал, что за насмешками Михалыча что-то есть, что они имели какой-то смысл, но он не понимал, что именно тот имеет в виду, и это его стало раздражать.
– Да, сейчас я зол на Бога, меня забрал сатана, и он позволил этому случиться, и теперь я здесь, поэтому мне сейчас тяжело молиться Иисусу.
– Артур, подожди, а разве сатана равен Богу, разве они всегда сражаются, ты ведь в это веришь, правда? – спросил Михалыч.
– Артур задумался: «Неужели я в это верю, что сатана и Бог равны? Тогда какой-то странный Бог, если он постоянно сражается с сатаной». Артур осекся и признал: «Да, действительно, все есть Бог и Бог – источник всего».
– Ведь многие святые говорили о том, что Бог везде, неужели ты веришь в то, что на Земле может что-то случиться без ведома Бога? – спросил Михалыч.
Артур согласился:
– Да и правда, «травинка не шелохнется без воли Бога».
– И разве мы не должны за все благодарить Бога? – сказал Михалыч.
Артур вновь вскипел:
– …За что я должен его благодарить, я же калека теперь, инвалид на всю жизнь!
– Но в этом тоже есть какой-то смысл, по крайней мере пожертвовав собой, ты спас людей, и, может быть, в твоей ситуации Бог хотел, чтобы это произошло с какой-то целью.
– Какой-то злой Бог, почему он не спас меня?! – воскликнул Артур.
– Почему это злой? У тебя несколько примитивное, языческое представление о Боге.
Артура передернуло, его еще и язычником назвали, это было в его религии самое гнусное оскорбление, таким образом христиане отзывались о других религиях.
– Какой же я язычник, я не поклоняюсь никаким идолам, – запротестовал Артур.
– Но это не самое главное, ведь если ты веришь в Бога, то должен видеть Его во всем, в каждом атоме… ведь без ведома Бога ничего не может случиться, и мы сюда приходим для того, чтобы развиваться, а подлинное развитие заключается в увеличении Любви к Богу.
Не об этом ли говорит первая заповедь в Еванглии? Возлюби Бога всем сердцем, всем разумением, а ближнего своего, как самого себя.
Раз Бог чему-то позволил случиться, это – к лучшему. И то, что с тобой случилось, тоже имеет Божественный смысл, и это – к лучшему. Только нужно понимать, что значит это к лучшему. Если ты считаешь себя бренным телом, то лучшее – это когда ты живешь в комфорте, достатке, успешен в делах, а зло – это болезни, враги, неудачи, и это все якобы от дьявола. Тогда ты начинаешь приходить в храм только затем, чтобы попросить у Бога здоровья, процветания, защиты от дьявола с его неудачами и страданиями. И это языческое понимание по своей сути, неважно, поклоняешься ли какому-то изображению Бога или нет.
Артур со стыдом вспомнил, что, будучи пастором, он даже учил и побуждал прихожан просить у Бога разные блага этого мира.
– Несложно было увидеть, что первые ученики Христа, все святые и по-настоящему продвинутые личности, не обращались с такими просьбами к Богу, наоборот, они часто выбирали более сложную жизнь, но всегда благодарили и служили. Почему? Потому что они были на духовной платформе, знали, что они есть душа и главная Вечная ценность – это Божественная, безусловная любовь, а все в этом мире приходяще: деньги, слава, доктрины, идеалы. Не следует ни к чему привязываться, ибо любая привязанность и зависимость в этом мире – источник страдания, потому что закрывает человека от Любви, наполняет страхами, алчностью. И они видели, что в этой всей божественной драме единственный смысл – помочь нам приблизиться к Божественному, что и есть Любовь по своей сути. Поэтому они всегда старались быть отдающими, а не потребителями, как те, кто находится на телесном уровне. Они служили всем, любили всех, ибо видели во всех и во всем Бога и постоянно благодарили, в отличие от потребителей-телесников, которые, как правило, только предъявляют претензии… А сатана – это не страшный черт, который лишает нас материальных благ, а наш собственный персонифицированный эгоизм, который чем больше разрастается, тем более приносит страхов, алчности, корысти, зависти, агрессии, гнева и других качеств характера в жизнь человека, и они делают человека несчастным и больным.
– То есть таким, как я? – с сарказмом спросил Артур.
– В общем-то да. Ты разве не знаешь, что все, что происходит с нами вокруг, является отображением нашего внутреннего мира? Поверь, если ты живешь с гармоничным мировоззрением, то ты будешь счастлив, где бы ты ни был. Практически все болезни и несчастные случаи начинаются с негармоничных мыслей.
– Я могу вылечиться и стать счастливым? Что ты говоришь, Михалыч…
– По вере воздастся вам… Не эти ли слова апостола Павла являются самыми частыми в проповеди в твоей церкви?
– То есть я, неверующий эгоист, заслуживающий такой адской жизни? После всего, что я сделал… – вырвалось у Артура досадливо. Ему было так больно, что он готов был разрыдаться.
– А ты считаешь себя великим праведником, ангелом во плоти? Не гордыня ли это, друг мой?
Артура словно окатили холодной водой, от злости он готов был запустить чем-нибудь в Михалыча, но тихий, внутренний голос подсказал ему: «А ведь он мудр и прав». Артур вспомнил, как противно ему было встречаться с двумя пасторами в США, один из которых был родом из Москвы. Они говорили очень красиво, все делали несколько театрально, организовывали огромные благотворительные программы, и от них веяло исключительностьюе и необыкновенностью.
С другой стороны, несколько верующих из Подмосковья, отсидевших в тюрьмах СССР, никогда не стремились занять высокие посты в церкви, но они делали огромную общественную работу: строили, убирали, если же их начинали хвалить – они скромно удалялись. Особенно запомнился Артуру дедушка Савелий, отсидевший 12 лет на Дальнем Востоке за свою веру, а по выходе из тюрьмы, ничего не попросил, и даже когда болел, только служил, причем не чурался никакой грязной работы, хотя имел высшее образование. Он вдохновлял Артура больше всех самых красноречивых проповедников. Если он что-то советовал, то его слова доходили до сердца.
Как-то они разгружали продукты в благотворительной столовой, и Артур был очень недоволен, что не все помощники пришли, а им не сказали, что так много работы. И Савелий очень просто ему сказал: «Делай работу для Иисуса, а не для кого-то еще и делай от всего сердца или не делай вообще, ведь добро, которое ты делаешь, нужно в первую очередь тебе самому. И уж лучше читать молитвы или вспоминать слова Писания, чем возмущаться».
Артур представил его на своем месте. Конечно же, Савелий не вел бы себя так, как он сейчас, скорее всего, именно так стали бы вести себя те богатые, красноречивые проповедники.
И ему стало мерзко от самого себя.
