— Победителя? Разве я уже победил, и мои испытания окончились?
Он вспомнил слова старика:
— Тебе предстоит сразиться с пятью стихиями, и если сумеешь преодолеть их сопротивление, лишь тогда можешь считать себя победителем.
Но чего? Скорее всего, не чего, а просто одного из многочисленных этапов, которые всегда стояли и будут стоять на пути каждого.
Значит, и сама жизнь, жизненный путь — это постоянное преодоление препятствий, вечный бой за право жить. Да, все так, но сейчас Стефан твердо знал — этот раунд он выиграл.
— Ну и хорошо, — вдруг решил Стефан и, как-то сразу легко поднявшись, он посмотрел в ту сторону, где вдалеке мерцал зовущий к себе свет огня.
Продолжая наблюдать за собой, Стефан удивился той свободе, с какой сознание сконцентрировалось на новом направлении.
Ему даже показалось, что он не просто идет, а несется вперед внутри какой-то аэродинамической трубы — настолько сильно ощущалась скорость движения.
— Вот это да! — радость могущества охватила сознание.
И удивительная вещь — движение сразу же среагировало на этот эмоциональный всплеск резким увеличением скорости.
Стефан стал физически ощущать напор, которому сопротивлялось рассекаемое им пространство, но встревожило его не это.
Все нарастающий гул и легкая вибрация вызывали неприятное чувство, похожее на головокружение, сопровождаемое легкой тошнотой.
Однако зациклившееся на скорости сознание уже не отпускало. Вибрация постепенно нарастала, и Стефан стал ощущать напор уже не только прямо перед собой, но и со всех сторон одновременно.
Стефан потерял чувство ориентации, ощущая только, что он куда-то падает, вращаясь и беспорядочно размахивая руками и ногами. Как долго это продолжалось, сказать было трудно… В какой-то миг он просто почувствовал, что мощный порыв ветра, приподняв, швырнул его в холодную рыхлую массу.
*
С трудом разлепив веки, Стефан попытался оглядеться, но увидеть что-либо вокруг было совершенно невозможно.
Сильный ветер бил то с одной стороны, то с другой, либо вдруг наваливался на него мощным встречным потоком, не давая возможности рассмотреть местность, куда его занесло.
И только когда ветер задул сзади, в спину, мгла, расступившись, дала путнику некоторое представление о том, что с ним и где он находится.
Стефан лежал на пологом горном склоне прямо в снегу, а вокруг, заполняя собой все пространство, бушевала пурга.
Колючие снежинки, подчиняясь резким порывам ветра, словно когтями, рвали его тело. Единственной возможностью избежать нападения было вжаться в снег и лежать неподвижно.
Но и тогда можно было слышать, как над ним метался и свирепо рычал дикий снежный зверь, потерявший из виду свою жертву.
Пролежавшему некоторое время в неподвижности Стефану показалось, что буря стала понемногу ослабевать.
Приподняв голову, он увидел непрерывный поток мерно падающих светлых хлопьев — шел снег. Сквозь него проступали очертания горных вершин. Ветра не было, буря прекратилась.
— Да, — мелькнула мысль, — чудеса продолжаются. — Хотя пока было непонятно, в чем заключается смысл его нового испытания.
Размышляя над создавшейся ситуацией, Стефан, оглядываясь, медленно поднялся на ноги. Встав, он неожиданно почувствовал легкий озноб.
— Надо двигаться, идти, — решил он, — ведь так недолго и замерзнуть. Но куда идти? В какую сторону?
Он посмотрел вокруг. На вершине одной гряды, как ему показалось, мелькнул огонек, очень похожий на тот, что светил ему в пещере, маня к себе магическим светом.
— Так вот оно что! — вдруг осознал он. — Я не в пещере. Но как же меня сюда занесло?
Наверное, это какое-то параллельный слой пространства, — эту удивительную мысль его сознание приняло легко и просто, без каких-либо сомнений.
— Другое, так другое. Какая разница? Главное, что я все тот же. Надо идти.
Внимательно приглядевшись к светящейся точке, Стефан убедился в том, что это было то самое, по-прежнему манящее к себе его внимание, пламя.
Продолжая наблюдать, он обратил внимание, что этот огонек находится в центре огромного круга, к которому от контура окружности тянется множество темных нитей, как бы деля пространство на сектора.
— Вот они, параллельные миры…
Скорее всего, находясь в пещере, я был в одном из них, а затем внезапно возникший порыв нарушил стабильность моего сознания, и меня перебросило в другой мир, состоящий из горных вершин и снега.
Теперь в его сознании хоть что-то прояснилось.
— Неважно, в каком я нахожусь пространстве, — понял он, — надо просто двигаться.
А то ведь, если меня начнет швырять из одного места в другое, я так никогда и не доберусь до цели, — подумал он и попытался вновь сконцентрироваться на движении.
Его замершие ноги, послушные его воле, безропотно двинулись вперед. Однако, как только он начал свое продвижение, силы внешнего мира также активизировались.
Вновь усилился ветер, и снежинки закружились в своем магическом хороводе, который, усиливаясь с каждым его шагом, готовился перейти в снежную бурю.
— Нет, так дело не пойдет, — решил он, — надо двигаться рывками, чтобы буря за мной не успевала.
Да, так начало получаться, но скорость продвижения его сильно замедлилась, и Стефан почувствовал, что ему становится все холоднее и холоднее.
— Этот способ тоже нельзя использовать, а то я совсем замерзну и никуда не дойду.
Тут ему вспомнилось, что достаточно одной концентрации мысли на нужной идее, и силой сознания ее можно материализовать.
Однако, как он ни пытался это сделать, у него ничего не получалось. Казалось, весь мир восстал против него, мешая даже просто осмысливать происходящее.
Стефан начал коченеть. Одной из его последних мыслей было:
— Надо лечь, зарыться в снег и отдохнуть…
Темнота на мягких, бархатных крыльях, плавно спустившись, окутала его сознание, и мир исчез…
*
Однако свет магического огонька продолжал своим лучом теребить его.
Постепенно разгорающееся пламя начало отогревать душу нашего путника, и осознание медленно всплывало из небытия.
Стефан ощутил себя лежащим на какой-то мягкой поверхности. Ему было тепло и удобно. Непроизвольно вытянув руки и ноги, он удивился зыбкости своего ложа.
Открыв глаза и вначале ничего не различая из-за яркого света, слепившего его, Стефан, прищурившись и понемногу привыкнув к своему новому положению, увидел прямо перед собой песок.
— Это что означает? Я что, на пляже? — и он поднял голову.
Но вопреки ожиданиям вокруг, насколько мог охватить его взгляд, простиралась безжизненная, раскаленная жгучим солнцем пустыня.
И только иссохшие песчаные барханы напоминали ему о горных вершинах, бывших в предыдущем пространстве.
Заметив привычные очертания и приглядевшись, он увидел все тот же веселый огонек вдали, который по-прежнему звал его к себе.
— Как хорошо! Да это же просто рай, — подумал Стефан и, поднявшись, стал отряхиваться от песка. — Надо было сразу попасть сюда, — вздохнул он и, определив направление, бодро зашагал к цели.
Тепло приятно согревало. Однако летчик постепенно стал чувствовать некоторое неудобство. Раскаленный песок жег, впиваясь ему в ноги.
Но самым тяжелым испытанием для него стало преодоление песчаных барханов. Они как будто специально не пропускали его.
Так, сделав один шаг вперед, Стефан съезжал вниз на два-три метра вместе с зыбким песком. Иногда он скатывался к самому подножью, и ему приходилось все начинать сначала.
— Да что же это такое?! — наконец в отчаянии воскликнул он. — Чем больше я прикладываю сил, тем труднее мне преодолевать путь! Там я чуть не замерз, теперь же пустыня грозится изжарить меня живьем.
Размышляя так, он уже, наверное, в сотый раз пытался штурмовать одну и ту же преграду, но ничего не получалось.
В конце концов, неистовство настолько овладело Стефаном, что он, дико воя, вновь ринулся на приступ песчаной вершины, решив или преодолеть ее, или погибнуть.
Руки и ноги его работали в каком-то бешеном темпе. Как бы то ни было, но он постепенно продвигался вперед. И вот, наконец, перед ним возник верхний край бархана.
В отчаянном рывке он не преодолел, а пропорол его вершину и, очутившись на другой стороне, совершенно обессиленный, покатился вниз по склону.
Жара не давала ни мгновения отдыха. Жажда, казалось, сводила с ума.
— Где же моя долгожданная цель?
Подталкиваемый этой мыслью, он приподнял голову и, с трудом раздирая слипшиеся от пота веки, посмотрел туда, где должен был светить огонек. Но перед ним вновь была преграда в виде очередного песчаного утеса.
