Самым известным из учеников Буреуса стал поэт и государственный служащий Георг Стирнхильм (1598–1672). Стирнхильм, унаследовавший после Буреуса должность королевского антиквария, испытал сильнейшее влияние своего учителя. В некоторых вопросах он приглушал полёт мистической мысли Буреуса, в других — шёл даже дальше своего наставника. С юных лет Стирнхильм был заворожён неоплатонизмом и с презрением отвергал схоластику и «бранчливого» Аристотеля, ему отвратительного. «Орлы не ловят мух», — вот всё, что он считал нужным сказать об аристотелианцах. Вместо этого он читал «Эннеады» Плотина и таких мистиков, как Фичино, Роберт Фладд и Джордано Бруно. Он первым в Швеции принял во всех отношениях идеи Бруно о бесконечной одушевлённой вселенной с бесчисленными звёздными мирами в ней. Как и Буреус, Стирнхильм полагал, что истинную философию следует искать у древних мудрецов — Платона, Моисея, Зороастра, Гермеса Трисмегиста. В философском трактате, над которым он трудился всю жизнь и который так и остался незаконченным, «Monile Minervae» («Ожерелье Минервы») Стирнхильм описывает переплетение природных стихий. Основная его тема — учение о трёх принципах природы: тьме, душе и свете. По Стирнхильму, библейский рассказ о творении повествует о том, как из этих трёх принципов создается мир. Из Ночи, из вечного Ничто, выходит первый принцип — prima materia, первичная материя, туманная водная масса, обиталище холода и мрака. Свою форму и структуру первичная материя получает от принципа души (mens). Душа — эманация бытия божьего, засевающая материю идеями и зародышами вещей. Эти последние актуализирует свет (lux), который, действуя как орудие души, прогоняет Ночь, так что природа восстаёт из её глубин, как Венера из морских волн.[184]
Кроме того, Стирнхильм занимался лингвистикой: его лингвистические сочинения также отмечены влиянием неоплатоников и его учителя Буреуса. В главе «Сокровище Адулруны» Буреус показывает, как слова и руны соответствуют духовным реальностям. Следовательно, изначальный готский язык призван не просто представлять реальность, но и прямо отражать её. Во времена Возрождения значение древнееврейского как «первого языка», языка Бога, было поставлено под сомнение. Буреус играл с идеей, что старейшим является готский язык, однако уделял еврейскому особое место как божественному языку, стоящему выше прочих. Стирнхильм проходит по этому пути до конца и заявляет, что именно готский — древнейший язык, в котором слова точно соответствуют описываемым явлениям.[185] Эта идея взята из Платоновского диалога «Кратил», где слова рассматриваются не как произвольные знаки, но как сущности, отражающие своё содержание и соответствующие реальным предметам. Даже отдельные буквы и звуки небессмысленны: R означает движение, L — лёгкость, и т. д.[186] Стирнхильм показывает, как в звуках отражаются ступени развития духа и материи. Гласные соответствуют духовному плану бытия: высочайшая из них — А, соответствующая самому богу, источнику всего. После А идут в иерархическом порядке другие гласные: А, Е, О, I, Y, А, О, U.
Буква А соответствует свету и ясности, буква U — тьме и ночи. Согласные представляют материю; однако гласные I и U близки к материализации — теряя свет, они превращаются в J (Y) и V. Материализуясь и сгущаясь дальше, V превращается в F, а затем в Р. Из согласных ближе всего к духу Н. Она почти нематериальна. Самые низшие согласные — N и М, соответствующие земле, тьме, молчанию. Здесь мы видим сходство с описанием пятнадцати рун у Буреуса; у него М — также последняя руна, «замыкающая уста». Возможно, именно это лингвистическое учение с явной платонической окраской побудило Буреуса поставить руну М в конец ряда. В обычном 16-рунном ряду это четырнадцатая руна. Глубину и силу влияния Буреуса на Стирнхильма показывает заглавие первой объёмной лингвистической работы последнего: «Adelruna sive Sibylla Sveo-Gothica».[187] В рукописи «Specimen philologicum in primam literam А» Стирнхильм говорит, что посвятил себя adulruna antique (древним адулрунам).[188] В «Mysterium Etymologicum» он начинает свои рассуждения с 15-рунного ряда адулрун Буреуса.[189]
После Стирнхильма место королевского антиквария занял Олоф Верелиус (1618–1682). В отличие от Буреуса, Верелиус не считал руны ключом к положительному эзотерическому знанию — он видел в них практическое орудие чёрной магии. Как и Буреус, он полагал, что руны имеют несколько слоев, или уровней значений, высшие из которых доступны лишь посвященному мастеру рун. Следуя указаниям исландца Олофа Ругмана (1636–1679), он систематизировал приёмы магического использования рун. Есть málrúnar, то есть простые знаки для письма — то есть и магические руны. Эти последние представляют собой магические формы обычных рун: их можно разделить на двадцать ступеней, или алфавитов, каждый из которых обладает большей волшебной силой, чем предыдущий. На первой ступени каждая руна носит имя, соответствующее тому, что она изображает. Так, руна Man означает человека. На следующих ступенях к этому прибавляются определённые эпитеты или характеристики, например (с той же руной) madher er moldar auki, что означает «человек есть прибежище тлена». Ступень за ступенью значение рун расширяется: уже на седьмой ступени, чтобы понять значение рун, требуется мудрость поэта — здесь начинаются тёмные руны: вредоносные руны, кудельные руны, руны, потрясающие храмы и т. д.
Посвященные в высшие ступени знали, как использовать руны «для вызывания духов и мертвецов».[190]
Влияние Буреуса испытал и Олоф Рюдбек: он ссылается на исследования Буреуса в главе 28 первого тома своей «Atlantica».[191] В той же главе находится изображение жезла-кадуцея, в образе которого Рюдбек показывает свое видение всех рун. Жезл с двумя змеями, принадлежащий Меркурию, или merkesmann, как называет его Рюдбек, символизирует три ветви власти, у Буреуса изображаемые посредством трёх венцов. Рюдбек показывает, как найти в изображении кадуцея три руны, символизирующие власть трёх венцов. Эти три руны представляют также Хара, Яфнара и Триди — трёх мифических вождей, которых встречает король Гюльви в «Эдде» Снорри. Яфнара представляет руна i, Хара — руна h и Триди — руна t.[192] Рюдбековы поиски рун в герметическом символе и собирание соответствий готическим и национальным мотивам напоминают методы работы Буреуса.
Буреуса цитировал крестьянин по имени Ион Олофссон, который, странствуя по деревням и хуторам Упланда, произносил религиозные проповеди странного и дерзкого содержания. Этот Олофссон, увлеченный апокалипсическими фантазиями, воображал себя «живым чудом» и спасителем мира и уверял, что ежедневно беседует с ангелами.[193]
Хотя при жизни Буреус был окружён группой поклонников, широкого распространения его адулруническая эзотерика, по-видимому, не получила. Самый известный его ученик, Стирнхильм, дистанцируется от каббалистической мистики своего учителя: его больше привлекают идеи неоплатонизма. Скорее всего, теории Буреуса никогда не воплощались на практике, хотя они, казалось бы, созданы для практического применения. Возможно, его «Adulruna» оказалась чересчур субъективной и малопонятной для того, чтобы завоевать себе сторонников.
Глава 4.
Эзотерический готицизм после Буреуса
Можно ли назвать Буреуса и Стирнхильма последними представителями эзотерического готицизма? Сохранились ли в позднейшем готицизме эзотерические идеи? Осмысленный ответ на этот вопрос требует тщательного исследования — не только готицизма, но и общего развития эзотеризма в эпохи после XVII века. История эзотеризма в готические времена включает в себя пробуждение розенкрейцеров, оказавшее влияние на Буреуса, но далее ассимилируется в иных формах культуры орденов, связанной с развитием франкмасонства. По-видимому, готицизм продолжал испытывать на себе влияние эзотерической субкультуры, однако проходил через те же трансформации, что и сам эзотеризм. Можно спорить о том, как связаны работы Буреуса с внутренним пробуждением розенкрейцеров: однако факт, что позднейшее эзотерическое общество, Лига «Манхем», отмечена горячим стремлением к созданию светского ордена по образцу франкмасонского. Ответ на вопрос, можно ли назвать Лигу «Манхем» эзотерическим сообществом, зависит от того, что мы понимаем под этим словом: включаем ли в понятие эзотеризма инициации, культуру орденов и секретность.
