Альва закрыла глаза и раскинула руки в стороны. Яркий свет залил все вокруг, не позволяя рассмотреть происходящее.
Панепаэль прикрыла глаза рукой и постаралась подсмотреть происходящее через щелки между пальцами.
Доккалфар был на том же самом месте. Но теперь это был просто уставший и изможденный эльф. Его одежды были чисты, на его лице не было ни грязи, ни ссадин и крови. Его волосы стали гладкими и чистыми.
— Я говорю как жрица, — сказала Альва, не открывая глаз, — я говорю от имени Закона.
Она указала на Доккалфара и продолжила:
— Причина всех твоих бед — ты сам. Пустые надежды, заблуждения, пороки — все это ты, Доккалфар.
Панепаэль внимательно наблюдала за Волшебником и немало удивилась тем переменам, которые произошли в его облике, в его глазах. Он усмехался, глядя на Альву. Он выпрямил плечи, поднял голову и произнес:
— Что ты со мной можешь сделать, жрица? Может быть, бросишь кости? Или посмотришь мою участь по внутренностям голубя? Или погадаем на Таро? Вы знаете, что народ не успокоится, пока не увидит виновного, пока не получит кровь того, кто будет назначен жертвой! К чему весь этот спектакль? Вы выбрали меня на роль козла отпущения, так скажите об этом прямо! Вы же сами эгоистичные создания! В чем я виноват? В том, что использовал Скрижали по своему усмотрению? Но каждый из вас воспользовался ими таким же образом. Благие намерения? Спасение? Желания помочь? Все это отговорки. А факт остается фактом — вы нарушили волю Богов и воспользовались Скрижалями. Вы не менее виновны, чем я!
Панепаэль была в бешенстве. Что он говорит? Как он смеет?
Таймерл взяла девочку за руку, как бы почувствовав, что та готова броситься с кулаками на этого негодяя.
— Вы говорите истину, — сказала Альва, улыбнувшись Волшебнику.
— Что? — воскликнул Доккалфар.
— Что?! — вскрикнула Панепаэль.
— Я не могу принимать решение относительно вашей судьбы, поскольку я жертва ваших беззаконий, равно как и каждый из членов моей семьи.
— Это что, хитрость? — Доккалфар не понимал, к чему клонит Альва.
— Вы совершили свои преступление до того, как королевство было объединено. Теперь, когда мы судим по законам Нового королевства, в нем нет ваших преступлений. Мы не можем вас наказать, казнить, преследовать.
— Что же тогда со мною будет? Я буду всю жизнь гнить в тюрьме? Я буду работать с утра до ночи? Как я буду наказан?
— Я освобождаю вас и отдаю в руки короля Рестилаара, вашего отца, который и решит вашу участь.
Удар грома потряс тронный зал. В его центре появилась фигура Рестилаара, исполненного гнева и злобы. Его лицо было красным от той злости, что кипела в нем. И — на нем не было короны!
— Я расплатился за твои беззакония! Я лишился короны и королевства — такова воля богов! Ты глупец, невежество, преступник во всех мыслимых мирах. Но я все еще твой отец, и я научу тебя уму-разуму.
Рестилаар дал сыну оглушительную оплеуху, такой силы, что тот отлетел в другой конец зала.
Возрожденный к жизни Оберон принимает Четыре Скрижали от Альбериха.
Завершение, целостность, полнота. Окончание продолжительного цикла или фазы жизни. В наличии все, что необходимо для развития. Полная удовлетворенность.
Доккалфар отлетел в другой конец зала и так и остался лежать на полу, опасаясь гнева отца — «Лежачего не бьют» — это правило верно и для эльфийского мира.
Рестилаар подошел к сыну и взял его за воротник, приподнимая с пола.
— С вашего разрешения мы покинем вас? — обратился он к Альве.
Кивком головы Жрица дала понять, что разговор окончен, и они могут идти.
Черный дым окутал фигуры эльфов, внутри были видны искорки огня, которые, как кокон, начали окутывать фигуры. И через мгновение от эльфов не осталось и следа, лишь запах камфары и серы остался висеть в воздухе.
* * *
На следующий день все направились из города в место, называемое Святыней Священных Скрижалей.
Пережитые события положительно отразились на Альберихе. Он шел как король, выпрямив спину и гордо держа голову. И это было не тщеславное поведение юнца, а достоинство мужа, с которым он нес бремя заслуженной славы.
Король Оберон занял свое место на Священном троне, и Альберих вручил ему Священные Скрижали. Он стоял перед отцом на одном колене и передавал Скрижали одну за одной: Меч, Жезл, Диск и Чашу.
Оберон, в свою очередь, передавал Скрижали Велорлу, который, завернув каждую из них в алый шелк, укладывал в специальные ларцы.
Как только все Скрижали были уложены в ларцы и перенесены в алтарь Святыни, толпа возликовала.
Тут до носа Панепаэль донесся знакомый запах камфары и серы, а мгновение спустя перед собравшимися появилась знакомая фигура Рестилаара.
Собравшиеся удивленно ахнули от удивления такому неожиданному визиту, но никто не сделал ни шага в сторону бывшего короля. Все напряженно молчали, ожидая, что скажет этот Темный эльф.
— Могу ли я просить об одном одолжении? — обратился он к Оберону, склонив голову.
Толпа возмущенно возроптала. Мало того, что он явился сюда без приглашения, так еще что-то просит!
— Я прошу вашего разрешения присутствовать на этой церемонии, — продолжил Темный эльф, не обращая внимания на недовольство толпы.
Оберон указал ему на место рядом с собой, а потом с некоторым усилием поднялся с Трона. Она поднял руку, призывая к тишине.
— Я правил страной более тысячи лет. Когда я взошел на трон, я был молод и полон сил. Но время одинаково беспощадно и к простым людям, и к королям. И теперь, спустя столетия, я чувствую вес времени на своих плечах, и чувствую старость в своем теле. Когда я взошел на трон, я взял обязательство перед богами и вами оставаться на троне так долго, как это будет необходимо моей стране. Я действительно хорошо управлял моим королевством и моим народом, но наступил предел. Последние события — лишнее доказательство тому, что мое время подошло к концу. Стране нужен новый Король, сильный, смелый, целеустремленный.
Оберон жестом подозвал к себе Альбериха и обнял его за плечи.
— Сегодня, в день, когда Священные Скрижали возвращены на свое законное место. В день, когда наши королевства воссоединились, я передаю свою власть наследному королю Альбериху, правителю воссоединенных земель.
Толпа разразилась криками радости. В воздух полетели цветы, шляпы.
Панепаэль расплакалась от переполнявших ее чувств.
— Дети мои, подойдите! — сказал Оберон, беря Альву за руку.
Эллин и Альберих встали перед ними на колени, и король и королева, сняв с себя короны, возложили их на головы своих детей.
«Теперь это действительно Мир! Полный, целостный, без изъянов и искажений!» — пронеслось в голове Панепаэль. Видимо, интуиция тоже должна была сказать свое слово.
После этого девочка поняла, что мир вокруг нее начал исчезать. Картина потеряла реальность, как будто начала погружаться в туман. Она уже смутно видела Оберона, Альву, Альбериха и Эллин.
— Таймерл, — испуганно воскликнула девочка, стараясь ухватить бабушкину руку. Но та прошла через ее фигуру словно через пустоту.
— Не бойся! — услышала она ее слова и увидела перед собой ее улыбающееся лицо.
Мир окончательно потерял очертания, и Панепаэль погрузилась в темноту.
Панепаэль очнулась так же неожиданно, как и впала в забытье. Голова немного кружилась, но все остальное было в порядке. Она осмотрелась вокруг и поняла, что лежит на диване. Над ней проходили балки потолка, стены были выложены из крупных серых камней. На стенах, тут и там, было подвешено множество полок, наполненных пыльными склянками, банками и бутылочками. В глубине комнаты виднелся шкаф с древними книгами.
— Дом бабушки Таймерл, — обрадовалась девочка и села на диване.
У ее ног валялись разбросанные карты.
«Откуда они взялись? Ведь они были безвозвратно утеряны? — удивилась она, беря в руку несколько карт, — они реальны и они точь-в-точь как те, что были утеряны в башне».
— Ты проснулась? — услышала она знакомый голос. Таймерл подошла к дивану и собрала карты в колоду.
Панепаэль еще секунду медлила, а потом вскочила с дивана и обняла бабушку.
— Как я рада вас видеть! Я должна рассказать вам о своем приключении!
— Приключении?
— Да, карты перенесли меня в другой мир и со мной столько всего произошло!
И Панепаэль рассказала бабушке все, что с ней произошло. Но та только улыбалась, покачивая головой.
— Вы мне не верите?
— Не знаю что и сказать, внучка. Ты спала все это время на диване, а я все время была рядом.
