— Заключаем союз? Перестаем враждовать? Открываем границы? — удивленно спросила Эллин. — Сотни лет во вражде со всеми миром. Сотни лет изоляции, и теперь столь резкие перемены?
— Приходит пора новому, когда старое себя изжило, — Рестилаар положил свою корону перед Эллин, — пора позаботиться о будущем.
Он понимал, что Эллин не в том положении, чтобы сейчас принять такое важное решение.
— Посмотрите на Луну. Она никогда не остается одной и той же, она меняется, движется, меняет форму и расположение. Нам стоит поучиться у нее гибкости, — сказал Рестилаар, беря корону в руки, — я тоже не сразу пришел к этой мысли.
— Хорошо, — ответила Эллин, — после родов мы вернемся к нашему разговору.
* * *
Эллин лежала на кровати — рядом с ней лежала ее новорожденная дочь. В свете полной Луны ее золотистые волосики придавали девочке волшебный образ. Казалось, что это не ребенок, а богиня, которая спустилась с небес на землю.
Впрочем, Эллин не знала: вполне возможно, такие чувства испытывает каждая мать по отношению к своему ребенку. Но она была не только матерью, но и королевой, Верховной Жрицей, и этот факт уже сейчас требовал безотлагательных решений.
Велорл ждал за дверью. Он настаивал на том, чтобы девочка была посвящена немедленно. Возможно, он был в чем-то прав, но в то же самое время Эллин немного пугал тот, кого выбрал Велорл в защитники девочки.
По эльфийским законам, у каждого эльфа есть свой тотем, проводник, помощник, хранитель, существующий в виде определенного животного. Для дочери Эллин таким стал волк.
Велорл рассудил, что и у Оберона, и у Альбериха были волки. И образ девочки, такой милый и чудесный, нес в себе черточки волчьего облика.
«Где он это увидел?» — подумала Эллин, но спорить со Священником у нее не было ни сил, ни желания.
Волк был огромен, возможно, чуть меньше небольшой лошади. Эллин, держа девочку на руках, села к нему на спину, и в тот же миг волк совершил головокружительные прыжок в небо.
Они летели над городом, в свете полной Луны, и Эллин испытывала и страх, и восторг одновременно. Их путешествие длилось долго, так долго, чтобы силы ребенка соединились с силами волка, создав единое целое.
Эллин видела Королевство, видела Старый город с высоты птичьего полета — все было удивительно прекрасно в этот незабываемый миг.
И тут в ее голову пришла странная мысль. Она была как прозрение, как вспышка. Вспышка! Та, о которой говорили люди. Это он, Альберих! Он жив, и он направляется домой!
— Скоро ты познакомишься со своим отцом, — сказала она дочери, и волк продолжил свой бег по небосводу.
Полнота чувств. Альберих и Эллин снова вместе.
Слава, энергия, ясность. Ослепительный успех, блеск славы. Победа и восхищение. Открытость, радость, тепло и комфорт.
С первыми лучами солнца с улиц Старого города исчезли все траурные знамена. Наверное, солнце было несколько удивлено тем, каким оно увидело город — чистым, светлым, обновленным, радующимся новому дню и новой жизни.
Мастера в спешке устанавливали новые знамена — создавали новую праздничную окраску города: золотую, красную, оранжевую.
Со всех сторон доносились смех, крики детей, радостные возгласы — город готовился к великому празднику.
В самом замке приготовления шли полным ходом — ведь именно там состоится самое главное событие. Главное за многие сотни лет эльфийской истории.
Велорл потребовал, чтобы двор был украшен не только флагами и знаменами, но и цветами подсолнухов, которые эльфы в спешке доставляли с окраин королевства. Яркость должна быть не только в цвете, но и в форме — утверждал священник.
— Темные времена закончились, время праздника! Время новой жизни! — произнес Велорл, — Приветствуйте короля и королеву!
После этих слов толпа, окружавшая замок и стоящая вдоль главной аллеи, ведущей из самого замка, возликовала.
Велорл, слегка прихрамывая, отошел в сторону и склонил голову в поклоне, приветствуя Альбериха и Эллин.
Они появились на ступеньках, в белых нарядных одеждах, полные счастья и радости. Они были вместе, они были рядом, все закончилось так, как им бы того хотелось!
Голова Эллин была увенчана серебристой короной в форме серпа Луны. Голову Альбериха венчала корона принца — он не захотел надевать корону отца, считая, что это было бы неуважением к его власти.
— Отец жив и будет править королевством, — твердо сказал Альберих, надевая свою корону. — Мне достаточно власти и без нее.
Он говорил о том удивительном камне, что висел у него на груди. Камне, который спас ему жизнь, сыграв ключевую роль в его судьбе.
Альберих поднял руку, и толпа замолчала, готовая слушать своего спасителя.
— Мой народ! Я благодарю вас за то мужество, силу, отвагу, терпение, которые вы проявили в эти тяжелые времена! Вы сделали все для победы! Ваш подвиг — часть нашей общей победы!
После того как стихли крики радости, Альберих продолжил.
— Вы знаете, что Четыре Священные Скрижали возвращены. Каждая из них сыграла свою роль в нашей победе! Диск Желаний вернул меня домой, и я дарю его моим родным. Жезл Победы я дарю своему компаньону и своей помощнице, без которой я не смог бы сделать того, что сделал. Он твой, Панепаэль.
— Вы знаете, что король Оберон, Хранитель Скрижалей, никогда не использовал ни одну их них для себя и для собственной выгоды. Но пришло время, когда это необходимо. Меч Разума будет использован для того, чтобы избавить короля Оберона от проклятья! Приветствуйте своего короля!
Двери замка открылись, и на ступени шагнул король Оберон, живой и невредимый.
Панепаэль показалось, что она вот-вот оглохнет от криков и аплодисментов, которыми разразилась толпа.
Король поднял руку, и наступила тишина.
— Я сожалею, что не был с вами в столь трудные времена. Я рад, что Альберих, показав чудеса отваги и мужества, смог занять мое место и предотвратить катастрофу. Я горд своим сыном, я горд вами, мой народ, я благодарен богам за ту участь, которую они мне уготовили.
Оберон подошел и крепко обнял Альбериха, а затем продолжил.
— Я благодарен тому, что много столетий назад был выбран Хранителем Скрижалей. Я никогда не использовал их для себя, но сегодня, признаюсь, я отступил от своего правила.
Толпа одобрительно зашумела.
— Когда Альберих рассказал мне, что использовал Жезл и Диск для того, чтобы выиграть эту битву, Меч для того, чтобы вернуть меня к жизни, я принял эгоистичное решение. Я использовал Чашу Удовольствия для того, чтобы возродить Душу нашего королевства.
С этими словами из дворцовых дверей, откуда вышел Оберон, появилась королева Альва.
Глава 20
Карта 20. Суд богов
Верховная Жрица Альва изгоняет Доккалфара.
Раскрытие, анализ, исследование. Реальность под влиянием прошлых событий. Принятие персональных решений. Вывод о правоте или неправоте.
Альберих стоял в объятиях Оберона, Эллин обнимала Альву. Люди пели, танцевали, веселились. Впервые за многие дни Панепаэль могла стать самой собой — маленькой девочкой, и расплакаться от счастья и радости, переполняющих ее сердце.
* * *
Во дворце их ожидало последнее, что они должны были сделать, чтобы навсегда забыть о прошлом.
Оберон, Альва, Альберих, Эллин, Панепаэль и Таймерл собрались в тронном зале. Туда же под конвоем стражи был введен Доккалфар.
Его вид был плачевен. Руки и ноги его были скованы цепями, волосы всклокочены и потеряли прежний блеск, одежды изорваны и испачканы: пред ними предстала лишь тень того величия, которое каждый из собравшихся все еще помнил.
В лице Альвы, стоящей на судном месте, Панепаэль заметила сочувствие и сострадание к этому несчастному существу — эльфом его уже трудно было назвать.
— Что они с ним сделают? — спросила шепотом Панепаэль у бабушки.
— Убийца Верховной Жрицы, убийца короля, какой участи он заслуживает?
— Милосердие? Законность?
— Подожди решения Высшего Суда и не гадай попусту, — сказал бабушка, давая понять, что разговор окончен.
Доккалфар встал на колени перед Альвой. Панепаэль заметила кровавые шрамы, которые виднелись через дыры на спине — ему пришлось несладко. А еще она заметила, что свет, проникающий в зал, сфокусировался на фигуре Доккалфара, как будто не они, не Альва, а Высший Суд сейчас смотрит на него, чтобы принять решение.
Альва закрыла глаза и раскинула руки в стороны. Яркий свет залил все вокруг, не позволяя рассмотреть происходящее.
