— Что вам надо? — громко сказала она.
— Сущий пустячок: новый адрес вашей лучшей подруги, Иры, жены Николая. После чего я тут же уйду.
— Убирайтесь, пока я милицию не вызвала, — сказала она и шагнула к тумбочке, на которой стоял телефон.
Как все гипертоники, я озверел просто мгновенно.
— Стоять! — заорал я. — Убью на месте! Если через минуту я не узнаю адрес, я тебе засуну кипятильник в задницу и включу!..
Через двадцать секунд я поцеловал Валюше лапку, извинился за беспокойство, извлёк её мужа Васю из уборной, и потрепал его по щёчке, пригласил, «как только будете в моих родных степях, заглянуть на огонёк без всякого стеснения», и вышел из квартиры.
На лестнице с сигареткой в зубах околачивался Николай. Когда я вручил ему бумажку с адресом, он за голову схватился:
— Это ж чёрт знает где! Мы не успеем!
5
На улице моросил мелкий, противный дождик. Мне показалось, что тучи стали чернее и висели теперь значительно ниже, чем раньше, словно хотели раздавить город.
— Да сколько ж это будет продолжаться?! — возмутился Голос где-то в вышине. — Это ж форменное безобразите!
— И — т-р-р-рах! — небо пронзила молния, извилистая, как температурный график больного.
Не буду описывать, как мы, проклиная всех и вся, ловили машину. Дождь уже лил как следует, и сквозь его пелену мы мчались на частнике сорок минут. Всё это время, не отрываясь, я смотрел, как одна цифра в газете сменяет другую. Нет, в самом деле, какое счастье, что в обыденной жизни люди не знают, сколько им отпущено!..
Когда мы вылезли из машины, оставалось всего двадцать четыре минуты. Перед нами лежал дом — длинный, в полквартала, пятиэтажный. Трудно придумать что-нибудь более уродливое.
Мы взбежали на второй этаж третьего подъезда. Звонка не было — пришлось стучать. Морально я был готов снести дверь, если нам не откроют. Но нам открыли.
На пороге стояла эдакая сексапилочка — крашеная блондинка, фигуристая, в кимоно. Она держала в руках трубку радиотелефона. Увидев нас, удивилась:
— Как ты меня нашёл?
— Отдай, дура!!! — страшно закричал Николай.
Она не успела отстраниться и произнесла, брезгливо отвернув носик от бывшего мужа, который с безмерно счастливым лицом прижимал к груди трубку:
— А я-то подумала...
Я развернул газету. До конца света оставалось двадцать минут. Или нет — уже девятнадцать.
— Надо ЕМУ позвонить, — сказал я.
Ирина повернулась и ушла куда-то в квартиру.
«Извращенцы! — явственно читалось на её лице. — Один другого краше!..».
— Почему именно я? — Николай вздрогнул. — Скажи ЕМУ сам!
— Я поднёс трубку к уху.
— Понятия не имею! — ударил мне в барабанную перепонку властный, хорошо поставленный Еолос. — Можете мне поверить на честном слове: я не знаю, что будут носить в следующем сезоне. Более того, я даже не знаю, что носят в этом. Неужели вы всерьёз полагаете, что мне больше нечем заняться, как....
— Простите, — осведомился я. — С кем я в данный момент разговариваю: с Богом-Сыном, с Богом-Отцом или с Богом-Духом?
— Это имеет принципиальное значение? — на тон ниже произнес Еолос.
— В общем, нет. Важно другое — теперь ситуация под контролем. А вам, я полагаю, не помешают душ Шарко, бром и крепкий десятичасовой сон на свежем воздухе.
Пауза.
А вдруг он меня долбанет молнией прямо из трубки?
— Нет, — произнёс, наконец, Еолос — Ко мне это неприменимо. Но за совет спасибо. У вас есть ещё что сказать?
— Нет, — сказал я. — Спасибо за аудиенцию.
В трубке зазвучали короткие гудки. Я достал газету, с усмешкой прочитал первые строчки передовицы и зашагал вниз по лестнице, небрежно держа трубку в руках.
— Куда ты его понёс? — спросил Николай.
— ОН сказал, что телефон теперь будет у меня. Если не веришь, спроси у НЕЕО сам.
— Да нет... Зачем же... Я верю... — пролепетал Николай.
Я думаю, что этот обман Господь мне простит.
КАКУША. История двадцать вторая
1
Когда медсестра заглянула в кабинет, главврач разговаривал по телефону с женой.
— Иван Сергеевич, больной из четвёртой палаты вас требует.
Главврач поморщился. Прижав трубку к брюху, осведомился:
— Из четвёртой? Это что, тот самый...
— Тот самый.
— Что ему надо?
— Говорит, что если вы немедленно не придёте, он купит больницу и снесёт, а вас наймёт пересчитывать кирпичи.
— Денег-то у него много, — со вздохом признал главврач. — Вот только от нас он в ближайшие годы никуда не денется... Классическая паранойя.
— Так что будем делать?
— Эх, был бы он не VIP-больным... Пара кубиков аминала натрия — и до утра никаких проблем... Ладно, скажи, что я сейчас буду.
В трубку:
— Извини, что перебиваю, дорогая... Мне надо идти.
2
Дежурный медбрат открыл дверь, и Иван Сергеевич шагнул через порог.
Палату, рассчитанную на десять койко-мест, вторую неделю занимал только один пациент, — 42-летний финансист Арнольд Семёнович Марченко.
Он сидел на диване итальянского производства, закинув ногу за ногу, и курил гаванскую сигару. А при виде врача кивком указал на кресло и процедил:
— Сколько это безобразие ещё будет длиться? Вы думаете, я на вас управу не найду? Главврач осведомился, располагаясь в кресле:
— Что вы имеете в виду?
— Моё пребывание здесь. Неужели вы не понимаете, что я здоров? Меня устранили конкуренты.
— Ну, голубчик. Не надо всё так упрощать. Вы находитесь здесь из-за того, что дружите с Кукушей.
— Какушей, — поправил финансист. — Ка, а не Ку.
— Вот-вот, Какушей. «Неведомым существом» — по вашему же определению...
— Да, именно неведомым.
— Подумайте сами, разве такое бывает?
— Бывает.
— Ну, хорошо. А я утверждаю, что не бывает. Ваше слово против моего. Кто прав?
— Конечно, я.
— Почему?
— Потому что я прав.
— Голословным аргументам не верю. Я уверую в существование Какуши, неведомого существа, когда сам его увижу.
Эта идея доктору понравилась.
— Вот именно... Познакомьте меня с ним!
— Он не хочет с вами знакомиться.
— Вы откуда знаете?
— Я его спросил.
— Он и разговаривать умеет?
— Человеческую речь понимает, но отвечает только мимикой и жестами.
— Иногда я сожалею, что у меня жена — не немая... Но это к делу не относится. Покажите мне его. Как только увижу, сразу же поверю в Какушу, а вас выпишу.
— Он не хочет, чтобы вы его видели.
— Такой застенчивый?
— Иногда застенчивый. А иногда — нахальный, спасу нет.
— А как он хоть выглядит?
— Иногда маленький, иногда громадный... Иногда похож на человека, а иногда — на чудовище из фильма ужасов...
— А какого он цвета?.. Впрочем, я догадываюсь. Иногда зелёный, а иногда — серо-буро-казюлистый.
Финансист поморщился, но кивнул:
— В принципе, да.
— А где он сейчас?
— Везде.
— Ив этой комнате он есть?
— Есть.
— Позовите его.
— Уже звал. Не выходит. Обиделся.
— А вы ещё позовите.
— Нельзя. А вдруг придёт?
Доктор оживился.
— Ага, вот вы и прокололись. Логическая неувязка.
— Вздор, — сказал финансист. — Какуша — существо непредсказуемое. Иногда он добрый. Иногда — очень, очень злой. Сейчас он на меня обиделся. А Какуша в подобном состоянии может натворить таких дел!.. Поэтому я и не хотел бы, чтобы он пришёл.
«Эх, если б не твои миллионы!.. — подумал главврач с тоской. — Сижу, как дурак, пытаюсь найти слабое звено в логике параноика...»
— Иначе говоря, для него характерна быстрая смена настроений?
— Да.
— Без обследования диагнозы не ставят, но я полагаю, что речь идёт о маниакально-депрессивном психозе. Это ничего. Две недели в нашем заведении — и будет как новенький...
— Лечить Какушу? — Финансист улыбнулся. — Здесь? Да вы с ума сошли!
— Почему?
— Во-первых, он здоров... для своего биологического вида. А во-вторых, он вам всю клинику разнесёт! Я его не случайно Какушей окрестил. Очень, знаете ли, соответствует прозвищу...
— Вы думаете, Арнольд Семёнович, что мне никогда не попадались буйные пациенты? Зовите его без колебаний. Жду этой встречи с нетерпением!
— Доктор, это может иметь самые непредсказуемые последствия!
— Ничего. Всякого повидал. Зовите.
— Ну, если вы, доктор, настаиваете, то извольте, я попытаюсь,.. Только у меня есть одно условие: я вас предупредил об опасности, так что если он в самом деле разнесёт клинику, я возмещать расходы не буду.
— Согласен. Итак?
Финансист затянулся гаванской сигарой, со вкусом выпустил струю ароматного дыма и позвал:
— Какуша! Друг мой! Ты здесь? Покажись — я тебя давно не видел! Хватит дуться! Ну что ты как маленький!..
