Вот их тексты, и специалисты могут убедиться в близости приведенных строк к творческой манере поэта-певца.
Моя Россия, вечная Россия,
Страна великих гениев Земли,
Вовеки ты была вольна, Россия,
За это ты все время в полпути.
Россия, родина земная,
Моя любимая страна,
О ней сейчас я так скучаю,
О ней одной жалею я.
Я завещаю всем земным потомкам
Любовь и веру гордо пронести.
Я не хочу, чтобы обломкам
Все время виться по Руси.
Россия, я всегда с тобою.
Прошу тебя: восстань от сна!
Россия, я живу любовью
И верю только лишь в тебя.
В декабре 1993 года “Тальков” продиктовал еще одно стихотворение. Оно неплохо ложится на музыку его песни “Сцена”.
Замолкли звуки божественных скрипок,
Окончен концерт, окончен бал.
Я снова, как прежде, стою у кулисы,
С любовью окинув зал.
Зачем мне теперь восторгов рыданья?
Со временем гаснет боль.
Я вас умоляю: не плачьте, не надо,
Я — вечно живой.
Забудьте о вашей прошедшей печали —
И все обретет покой,
Прошу вас только: не плачьте, не надо,
Я — вечно живой…
Конечно, мы анализировали стихи “Талькова”. С поэтами, литераторами мы обсуждали каждую строчку, каждое слово в переданных произведениях. По мнению некоторых, в них есть изъяны: “в полпути”, ”обломкам виться по Руси…” Рука мастера вывела бы что-нибудь поизящнее. Но анализируя исполненные не в песенной манере, а напечатанные его стихи, мы не можем не заметить подобных же изъянов. На слух все воспринимается нормально, а на бумаге порой колет глаз. Точно так же, как песни Владимира Высоцкого, напечатанные в книге: там немало небрежных строк, рифм, и поневоле понимаешь снобов от литературы, которые никак не хотели признавать его поэтом. Но именно эти поэтические вольности и “неправильности” делали поэзию Высоцкого, как и Талькова, узнаваемой, характерной только для них.
Тем более что певец еще не раз связывался с Эллиной. В декабре 1994 года он продиктовал новое свое стихотворение, которое сам же назвал “Звонница Москвы”:
Двадцатый век, кровавый год…
До неба Божий храм вознесся,
Заря кровавая встает,
И над Россией ночь взойдет,
И ветер смерти пронесется…
И звонница моей Москвы
Замолкла, голоса лишившись…
Двадцатый век, о, как же ты
Попрал все доброе страны
И осветил то пепелище?
И вечный старый град Петров,
Воспетый прошлым поколеньем…
Удел его теперь таков —
Носить тот груз земных оков,
Забыв свое предназначенье.
Но, верю, скоро на Земле
Настанет время отомщенья,
И прогремит победный звон,
И веры кличем будет он
Во дни великого смятенья.
Любопытно, что эти стихи идеально ложатся на мелодию его последней песни “Россия”.
Разумеется, в попытке разобраться с феноменом Эллины автор, прежде всего, обратился в ее детство, в школьные годы. То, о чем рассказала ее мама Роза Константиновна и вспомнила она сама, заставляет предположить, что этот ее контакт не случаен. Быть может, в этом заключена ее миссия на Земле или какая-то важная часть этой миссии…
Эллина не должна была родиться: ее мама страдала той формой бесплодия, которая вошла в диссертации по медицине. И родилась она не через девять, а через десять месяцев, но — неживая. Врачи предприняли невероятные усилия, чтобы ее реанимировать. Чудеса с новорожденной продолжались. Эллина заговорила в четыре месяца, в шесть месяцев пошла, в три года научилась читать, в четыре годика стала играть на аккордеоне. С ней стали заниматься в музыкальной школе в виде исключения и просто из интереса к такому феномену.
Она хорошо училась, обладала замечательной памятью; иногда, в нужную минуту, целые страницы учебника как бы возникали перед ее глазами, и ей оставалось лишь считывать их для ответа. “Евгения Онегина” знала всего наизусть, помнит многое буквально со дня своего рождения, в том числе и свою прабабушку Дуню… Подростком она поняла, что чувствует приближение смерти, если она грозит человеку. Правда, это распространялось только на близких ей людей.
Однако эти “чудеса” — лишь побочная тема разговора о феномене Эллины. Главный интерес все же вызывают фрагменты некоторых ее диалогов с представителями потустороннего мира.
Ряд бесед состоялось якобы с писателем М.А. Булгаковым, творчество которого близко Глазуновой.
Вот запись одного из диалогов:
Мария. В одной телевизионной передаче было утверждение, что в образе Воланда вы выписали себя. Так ли это?
Булгаков. Об одном прошу: не надо слушать глупости.
М. — Есть Утверждение, что Воланд — это Сталин.
Б. — Образ Воланда не относится к политике. Это более вероятно относится к мистике. Воланд — Дьявол…
М. — А Мастер — это не вы сами?
Б. — Мастер — это вариант образа Максима Горького.
М. — Но почему утверждают, что Мастер — вы?
Б. — Вероятно, так думают потому, что Маргарита — это моя жена Елена Сергеевна.
М. — Если б не ваша смерть, было бы продолжение романа?
Б. — Об этом не думал.
М. — Сейчас утверждают, что вы знались с “нечистой” силой…
Б. — Это ошибка. Просто я был хорошо знаком с темой того, о чем сбирался писать.
М. — В каких числах июня происходило действие романа?
Б. — Вы заблуждаетесь, это происходило 25 мая”.
Конечно, было бы любопытно разобраться в механизме контакта Эллины с ее партнерами из “потустороннего мира”. Внешне он прост: девушка мысленно настраивается на прием, и вскоре рука начинает выводить на бумаге первые слова. Но инициатива, как я понял, всегда исходит от НИХ. Если ИМ в данный момент этого не нужно, контакт не состоится.
Среди многих персонажей, которые выходили на связь с волгоградской девушкой, наиболее любопытны, на наш взгляд, контакты Эллины-Марии с «Михаилом Булгаковым», которые предположительно имели далеко идущие последствия. Вот несколько сокращенная запись одного из диалогов.
Мария. Ваши черновики к “Мастеру и Маргарите” изданы сейчас отдельной книгой. Называется “Великий канцлер”. Я поняла, что вами задумывался роман о Христе, продолжение “Мастера и Маргариты”. Это правда?
Булгаков. Да. Издание черновиков — это великолепно. Я думаю, что зря сжег рукопись романа о дьяволе. И роман о Христе был невозможен в то время, а мне бы хотелось передать его будущему.
М. А продолжение “Мастера” возможно?
Б. Да… После окончания романа о Христе.
М. Вы бы не смогли продиктовать какой-либо отрывок из “Мастера”?
Б. Хотите больше доказательств? Пожалуйста…
«…В сумерках волшебного вечера большая толпа праздных зевак шаталась вдоль Большой Садовой в ожидании чего-то необычного. Этот дом издавна пользовался дурной славой, и поэтому привлекал к себе повышенный интерес.
К всеобщему изумлению, ничего сверхъестественного не происходило, и возбужденная толпа разошлась, впрочем, как и всегда за прошедшее с давних пор время. Некогда здесь произошел очень большой пожар, и, говорят, что всему виной нечистая сила, якобы поселившаяся там под видом цирковых иностранных артистов. Но кто знает, может быть, в этих разговорах скрывается некая истина?
Во всяком случае, паломничество на Садовую не прекратилось с тех славных времен.
…На полночном небе восковая луна строила смешные гримасы прохожим, которые торопливо возвращались домой, боясь случайной встречи с грабителями.
В одном из окон, в окутанном ночной мглой доме, блеснул туманный огонек пламени свечи, и мелькнула чья-то призрачная усатая рожа.
Мессир, — мяукнула рожа, — все в порядке, в комнате совершенно пустынно. Хозяева уехали на дачу…”
Эта запись датируется 1993 годом.
Позже, в 1994 году, словно желая развенчать все наши сомнения относительно того, с кем контактирует волгоградская девушка, “М.А. Булгаков” продиктовал ей довольно обширный отрывок якобы из продолжения романа “Мастер и Маргарита”. Дабы не быть обвиненным в фальсификации, мы приведем его полностью. В конце концов, это позволит более основательно ознакомиться со стилистикой потустороннего автора и поможет определиться с любыми проявлениями сомнений.
«…За всю свою жизнь (совершенно пустую) Егор Евграфович сделал три поступка: родился, женился и бросил свою жену Марию Семеновну, совершенно не заботясь о последствиях своего брака, во время которого он заимел возможность стать счастливым отцом.
