Если термин душа используется для обозначения сознания, накапливающего и интегрирующего опыты одной инкарнации, то Сверхдушой называется сознание, накапливающее и интегрирующее опыты не только моей жизни, но всех жизней, которые были до меня и будут после[99].
Все эти жизни мыслятся находящимися внутри Сверхдуши, сохраняя каким-то образом свою автономность и в то же время объединяясь с более обширным сознанием. Возможно, это происходит так же, как воспоминание об одном дне присоединяется к воспоминаниям о другом, оставаясь при этом отдельным от него. Моя настоящая жизнь — развитие Сверхдуши, один круг внутри другого, значительно превосходящего его жизненного круга. Следовательно, Сверхдуша — это более глубокая моя тождественность, чем та, которую я принял при рождении. Через Сверхдушу я укореняюсь в более глубинной истории.
Именно Сверхдуша создает тот вид, который я имею сейчас. Не я выбирал компоненты своей настоящей жизни, так как моя личность не существовала до тех пор, пока не были сделаны эти выборы. Их не могла совершить и жизнь, непосредственно предшествующая моей. Они осуществлены моей “полной тождественностью”, интегративной суммой всех опытов родословной моего Я, уходящей за пределы времени. Сверхдуша выбирает определенные компоненты моей жизни, чтобы совершенствовать и обогащать собственную жизнь. Строго говоря, это не я инкарнируюсь много раз, а Она.
Когда я впервые начал постигать природу Сверхдуши, то был заинтригован, но одновременно встревожен и даже раздосадован, потому что привык считать себя первичной реальностью и не хотел эти позиции сдавать. Меня приучили думать о себе в рамках данного тела и данной личности. Что бы ни было прежде и после, важно только мое настоящее Я! Если же за моей Я-личностью скрывается более обширная тождественность, и не универсального Богосознания, но частная, связанная с родословной опыта, тогда моя настоящая кратковременная тождественность чувствует себя как-то ущемленно. Понятие Сверхдуши заставляло меня ощущать себя так, словно я — просто одна рука многорукого существа, захватывающего себе жизнь за жизнью. Из-за огромности Сверхдуши моя жизнь не может идти ни в какое сравнение с ее жизнью. Ее знание намного больше, ее сила многократно превосходит мою, глубина ее интуиции — за пределами того, во что я могу проникнуть. А что же я? Все это вызывало раздражение.
Но наряду с этим я был заинтригован, и мое любопытство привело к тому, что я пошел дальше, мне захотелось исследовать Сверхдушу как концептуально, так и эмпирически. Я стал читать литературу по этой теме, начал серию медитационных упражнений, способствующих открытию канала связи со Сверхдушой. Со временем мои тревога и возмущение улеглись, и я стал чувствовать себя более комфортно, рассуждая о своей тождественности, размещенной внутри некой большей тождественности. Я открыл, что существование Сверхдущи не только не уменьшает ценность моей жизни, но даже увеличивает ее. На фоне этого бесконечного времени и развития начало более рельефно проступать богатство моего частного существования. В итоге я не мог больше сопротивляться зову быть частью чего-то безбрежного.
Прежде чем прийти к этому примирению, я долгое время пытался сопротивляться понятию Сверхдуши, не хотел признавать, что она имеет отношение к моей жизни, не мог понять, неужели эта огромная жизнь не поглотит мою собственную, оставит ее целостной и ценной? И вот во время этой длительной борьбы мне приснился сон, в котором я увидел длинную змею, свившуюся в кольца. Каждое кольцо — один жизненный круг, то есть змея была мегасуществом, чей опыт складывался из индивидуальных витков в согласованное целое. Каждый атом, молекула и клетка каждого кольца одновременно принадлежали и этому кольцу, и всей змее в целом. Этот простой образ вызвал во мне глубокое переживание моего включения в Сверхдушу, но не ответил на все мои вопросы. С одной стороны, я — лишь часть этого существа, одно кольцо среди многих, с другой — всецело являюсь этим существом. Как же переварить смысл всего этого?
Пока я сражался с данной проблемой, случилось нечто такое, что вызвало второе переживание, после которого впору было кричать: “Эврика!” Фактически оно ничего не добавило к концептуальному пониманию Сверхдущи, но продемонстрировало, как часто природа объединяет множественность и единственность.
Я гулял по берегу моря и случайно наткнулся на большую раковину многокамерного моллюска. Она была открыта и лежала так, что были видны как ее внешняя, так и внутренняя части. Я видел непрерывный ряд камер, начиная с очень маленькой, которые, увеличиваясь, образовывали грациозную разворачивающуюся спираль раковины. Каждая камера олицетворяла для меня отдельную человеческую жизнь, за которой всегда стоит более обширная жизнь. И эти жизни разворачивались, закручивая спираль циклического, по сути, бесконечного развития. В этой раковине было 29 камер, каждая из которых соединялась со следующей маленьким отверстием в стенке.
Затем я изучил внешнюю часть этой же раковины. Она свидетельствовала о целостности, ее четкие коричневые линии объединяли и делали 29 камер единым целым. Дизайн был исполнен так искусно, что раковина казалась расписанной смелыми мазками художника. Коричневые полоски еле заметно пересекали внутренние камеры раковины (см. рис. 3).
Вид лежащих рядом створок раковины помог мне на интуитивном уровне совместить то, что мозг был не в состоянии связать: разделенное на отдельные части с одной стороны, с другой представляло собой единую жизненную форму, выражающую одно намерение. Ни одна сторона не могла существовать без другой. Таким образом, многокамерный моллюск стал для меня метафорой того, как отдельные человеческие жизни могут быть интегрированы в единое большее целое. Это также убедило меня в необходимости рассматривать Я и Сверхдушу как существующие в двух отдельных, но взаимопроникающих реальностях. Естественное окружение Сверхдуши — духовный мир, не ограниченный законами времени и линейной причинности, которые управляют физическим миром. Если я собирался исследовать Сверхдушу (насколько это возможно), значит, мне нужно было освободить свое мышление от законов, управляющих жизнью на физическом уровне. В частности, я собирался научиться думать вневременно, не линейно, а голографически. Эти упражнения продолжаются до сих пор[100].
Если эго-Я есть наша естественная тождественность в физическом мире, то Сверхдуша — это наша тождественность в мире духовном. Как свидетельствуют субъекты доктора Уайттона, когда мы в “смерти” покидаем физические тела и возвращаемся в духовную сферу, мы (умозрительно) обмениваем нашу тождественность на большую тождественность Сверхдуши, которая включает в себя все жизни, которые мы когда-либо проживали. Следовательно, воссоединиться со Сверхдушой значит одновременно пережить мощное расширение нашего существа и возвращение к большей тождественности[101].
Я не знаю лучшего описания этого процесса, чем в книге Роберта Монро “Далекие путешествия”[102]. В его отчете представлены переживания, испытываемые в состоянии нахождения вне тела. Многие годы работы по расширению сознания заложили фундамент изложенного в нем эмпирического опыта.
Монро пишет:
“Я в сияющем белом тоннеле и стремительно перемещаюсь. Нет, это не тоннель, а прозрачная излучающая свет труба. Я купаюсь в сиянии, пронизывающем меня насквозь. Яркость и доброжелательное признание окутывают мое сознание, и я смеюсь от радости… Сияющий поток в трубе двусторонний. Поток, льющийся сзади меня, оттуда, откуда я пришел (от Земли), —
мягкий, ровный, неослабевающий. Поток, навстречу которому я двигаюсь, совсем другой, он устроен сложнее. Он такой же, как и волна позади меня, но содержит в себе много маленьких волн, входящих в основную волну. Я — одновременно и основная волна, и маленькая — возвращаюсь к своему источнику. Движение постоянное и размеренное, меня побуждает к нему стремление, которое я осознаю, но не могу выразить. Это знание заставляет меня вибрировать от радостного экстаза.
Создается ощущение, что труба становится больше: кто-то другой входит в нее, другая волна накатывает на меня, и мы становимся с ней одним. Я узнаю другого мгновенно, как и он меня, и… о, великое волнение воссоединения другого Я и моего настоящего Я! Мне никогда не забыть этого! Мы двигаемся вместе, радостно исследуя путь, опыт и знания друг друга. Труба снова расширяется, и еще одно Я присоединяется к нам — процесс повторяется. Наши волны замечательно тождественны, и наша структура растет, становясь обширнее, когда они совпадают по фазе. Они неоднородны, но, соединяясь с соответственными аномалиями в других, приводят к новому и очень важному изменению того целого, каковым мы являемся.
