Были ли у манихеев храмы? На этот вопрос трудно ответить. Трудность обусловлена тем, что манихейская Церковь никогда не играла господствующей роли, напротив, позиции ее практически всегда были шаткими, ей приходилось часто уходить в подполье; такое положение, разумеется, не способствовало возведению дорогостоящих строений, для сооружения которых требовалось много времени. На протяжении всей истории манихейства благополучные периоды сменялись периодами жестоких гонений, во время которых наверняка уничтожались не только сами манихеи, но и их храмы, если таковые существовали. В частности, Блаженный Августин утверждает, что у них были свои места для проведения собраний и свои храмы; сохранилось также два императорских указа, от 768 и 771 гг., согласно которым манихеям позволяли строить храмы в Китае. Но, насколько нам известно, пока ученые не обнаружили ни одного памятника, постройка которого велась бы под руководством манихеев и отражала бы присущий этой религии символизм. Соответственно, ничего не известно ни о расположении, ни о внешнем облике этих памятников, хотя есть основания полагать, что, если таковые существовали, они отличались простотой и отсутствием украшений. Основные параметры культовых строений манихеев, скорее всего, были привязаны к движению солнца по небосводу. Известно, что светила, а особенно солнце, играли первостепенную роль в манихейской символике. Мы уже говорили, что солнце и луна рассматривались как божественные субстанции, не оскверненные демонами. Независимо от места в мифологии, дневное светило всегда оставалось символом духовного Света и занимало в манихействе примерно то же самое место, какое в христианстве отводилось кресту. Молитвы всегда читали, повернувшись лицом к солнцу, а Мани, протестуя против своего несправедливого заточения по приказу Бахрама, призывал в свидетели солнце. Впрочем, упреки в солнцепоклонничестве предъявлялись манихеям достаточно часто, об этом хорошо известно, и нет необходимости останавливаться на этом вопросе подробно. Замок Монсегюр, расположенный в арьежских Пиренеях, вполне мог являться — пусть даже и не в прямом смысле — манихейским храмом или по крайней мере культовым строением манихеев, вполне способным сравниться с храмом или же исполнять его роль.
Распространение манихейства. — Начиная с III в., то есть еще при жизни своего основателя, манихейство распространилось в Палестине, Египте и Риме. В следующем веке оно завоевало Северную Африку, где к его адептам примкнул такой выдающийся мыслитель, как Блаженный Августин. Малая Азия, Иллирия, Италия также не остались в стороне, равно как и Испания, Галлия, хотя в последних сторонников учения Мани было менее всего. А так как манихеи всюду твердили, что мир наш является творением демона, всюду они подвергались суровым гонениям. Учение Мани стало самым грозным врагом всех прочих религий, и в частности христианства. В 297 г. Диоклетиан начал гонения на манихеев. В 372 г. Валентиниан I запретил собрания манихеев, а в 382 и в 389 гг. Феодосий Великий объявил сторонников Мани нечестивцами и установил для них смертную казнь. Можно до бесконечности приводить примеры законов и карательных мер, направленных против манихеев в разных странах, где они сталкивались с представителями местных религий. Отметим, что гонения начались сразу после гибели Мани; репрессии, которым подвергались манихеи, были столь жестоки, что невольно задаешься вопросом, как манихейство вообще смогло выжить. Каким-то чудом оно сумело проникнуть в Китай и Центральную Азию, где просуществовало вплоть до XIII в., а в отдельных областях даже в качестве государственной религии. Нашествие Чингисхана стало для манихеев роковым. Окидывая взглядом историю манихейства, можно с уверенностью сказать, что ни одна из гностических сект не получила столь широкого распространения, как манихеи.
Вот что пишет об этом М. Пюэш: «…подобно жизни своего учителя, история манихеев является чередой минутных успехов, мгновенно сменявшихся во все времена и во всех странах гонениями на адептов учения и их истреблением. В основе манихейской мифологии лежит борьба Света и Мрака. И создается впечатление, что драматическая судьба Мани и его учения были изначально предопределены этими мифами, предложенными в них способами и ритмами формирования мира и руководства его бытием. Так, мы видим в них поражение Света, плохо поддающуюся разделению амальгаму Добра и Зла, долгое и зачастую временное высвобождение Ясности и Истины». По странному совпадению, слова эти могут быть сказаны обо всех сектах, отпочковавшихся от манихейства. Можно подумать, что учение Мани обладало способностью не только привлекать к себе адептов, но и по наследству передавать их потомкам некое предназначение, с самого рождения обрекавшее их на страдания и смерть.
Проблема преемственности. — Несмотря на повсеместное истребление манихеев, учение их не исчезло полностью ни в Европе, ни в западной Азии. Оно просуществовало еще долго, однако адептов его становилось все меньше и меньше, и связей между собой они практически не поддерживали. Честолюбивые планы Мани по созданию всемирной школы провалился. Более того, в обстоятельствах, в которых существовало умирающее манихейство, сторонникам его приходилось вносить изменения и в доктрину, и в обряды. Религии изменяются так же, как и общество, однако манихеи были вынуждены вносить в свою религию коррективы более глубокие и более частые, нежели это делали приверженцы других верований. Какой облик принимали изложенные в предыдущей главе манихейские мифы в устах очередного интерпретатора? Ведь мифы эти передавались в основном устно, от одной группки адептов Мани к другой. И хотя в обиходе еще имели хождение сочинения самого Мани, что осталось от слов учителя после многочисленных переводов, причем зачастую на языки других языковых семей? Цепочка связанных друг с другом общин, ведущих подпольное существование, постоянно прерывалась вследствие очередных гонений или репрессий, поэтому вряд ли правомерно говорить о манихейской Церкви, скорее, имели место множество Церквей, каждая из которых стремилась следовать своим путем.
Тем не менее основные постулаты учения сохранялись. Отдельные положения изначальной доктрины были утрачены в процессе борьбы за выживание, воспоминания о Мани становились все более расплывчатыми, однако догматика в целом позднейших искажений избежала. Основополагающим фактором успеха той или иной религии является политическая ее поддержка, и если бы шах Шапур не принял Мани под свое покровительство, возможно, мы бы вообще ничего не знали о манихействе. Воспользовавшись рядом благоприятных политических событий, несколько общин дуалистов сумели выйти из подполья и начать открытое существование. Этот шаг стал своеобразным возрождением манихейства, но манихейства иного, в новой оболочке. В самом учении изменений не произошло: основа его оставалась прежней. Именно с таким ключом, на наш взгляд, следует подходить к проблеме преемственности в учении манихеев, проблеме, которая на сегодняшний день вызывает наибольшие разногласия. Чтобы придать вопросу более общий характер, предпочтительнее проследить эволюцию не системы Мани, а великой дуалистической традиции в целом. Ибо манихейство — всего лишь звено в этой традиции, рожденной Зороастром и продолженной гностиками.
Павликиане. — Павликиане получили свое название, скорее всего, от Павла Самосатского, который в 260 г. был епископом Антиохии, снискал милость Зенобии, царицы Пальмиры, а в 272 г. Аврелий лишил его епископства за еретические взгляды. Павел был современником Мани, а его мать Каллиниция примкнула в манихеям. По нашему мнению, Павла Самосатского нельзя считать в полной мере манихеем. Его еретические воззрения состояли прежде всего в отрицании Божественной сущности Христа, а проповедовал ли он манихейство, в точности нам неизвестно. Предполагают также, что в Самосате проживал еще один Павел, не являвшийся ересиархом Антиохии, а в трудах историков поздних веков естественным образом произошло объединение двух личностей в одну. По мнению павликиан, Павел, давший название их вере, был уроженцем Самосата, а семья, откуда он вышел, состояла из Каллиниции и двух ее сыновей, Иоанна и Павла. Имя второго сына и дало название секте и ее членам. Впрочем, не исключено, что павликиане получили свое наименование от другого Павла, жившего в VIII в.; весьма вероятно, что этот Павел явился преобразователем павликианской церкви, когда адепты ее бежали в Понт.
Наиболее подробные сведения о павликианах содержатся в труде итальянского историка X в. Пьетро Сицилийского «Historia pailicanorum» («История павликиан»). Судя по всему, он сам какое-то время жил в Тефрике, столице крохотного государства, основанного павликианами в Армении. Следовательно, предмет исследования он знал достаточно хорошо. По мнению Пьетро, религия павликиан ничем не отличалась от религии Мани, хотя сами павликиане предали личность пророка анафеме. Это не удивительно, ибо, в согласии с рядом других историков, Пьетро Сицилийский утверждает, что павликиане старательно скрывали свое учение, а его приверженцы иногда даже исполняли обряды и предписания христианства. Но то немногое, что нам известно об их веровании, сомнений не оставляет. О наличии павликианских сект в Армении свидетельствует еще целый ряд иностранных историков. К христианству павликиане относились так же, как и манихеи.
