— Слишком крепкое, да? — спросил незнакомец, глядя на скривившегося змеелова. — Главное, чтобы оно не ударило в голову. Когда вино ударяет в голову, обязательно жди беды. Во всяком случае, у меня дело обстоит именно так. Стоит мне чуть-чуть захмелеть, я попадаю в какую-нибудь историю. И не всегда хорошую… Вернее, даже всегда в нехорошую. Очень нехорошую, путник. Совсем недавно был такой случай…
— Ты можешь помолчать хоть несколько мгновений?
— Конечно, конечно! Я, если хочешь знать…
— Нет, я ничего не хочу знать! Я хочу спать… Завтра мне предстоит трудный переход. Я хочу отдохнуть, а не слушать твою трескотню.
— Хорошо, хорошо, — сказал с набитым ртом незнакомец и быстро-быстро замахал руками. — А у тебя нет мяса? Я уже четвертый день ем только эти паршивые финики и инжир… У меня уже живот от них болит. Дай мне мяса. Если у тебя, конечно, оно есть. Это ведь справедливо? Я тебе вино, ты мне мясо.
Все это время человек не переставал жевать и оживленно жестикулировать. Змеелов подумал, что он чем-то похож на обезьяну. Такой же вертлявый и нахальный.
— Послушай, вот тебе мясо. Ешь и ложись спать. Если не хочешь спать, иди наломай еще веток и поддерживай огонь. Только делай все это молча. Я хочу отдохнуть… Только не вздумай замышлять какую-нибудь гадость. — Змеелов посмотрел в упор на незнакомца.
— Что ты, что ты, добрый человек! У меня и в мыслях ничего подобного не было. Люди в пустыне должны помогать друг другу, а не воевать…
В слабом неверном свете угасающего костра разглядеть лицо человека было невозможно, но змеелов надеялся, что его слова прозвучали достаточно убедительно. Он никогда никого не убивал, кроме змей. И не хотел обнажать нож против человека. Впрочем, такие болтуны редко бывают опасными, подумал змеелов, поудобнее устраиваясь на своем ложе, состоявшем из постеленного прямо на земле плаща. Бойся того, кто молчит. Вот они действительно опасны. Да и что у меня взять? Не те же гроши, что я получил со старика за кобр. Эх, старик, старик… Странные ты вел сегодня разговоры. Неспокойно было у тебя на душе. А теперь неспокойно и мне. Ну да ладно, подумал он, ночью лучше не думать о таких вещах. Вот утром можно. Утром можно много чего такого, чего не стоит делать ночью. Спи, ловец змей. И не тревожься ни о чем раньше времени. Только не выпускай из рук нож.
Проснулся он с первыми лучами солнца. Рядом раскатисто храпел ночной гость. Угли костра еще дымились. Змеелов встал, проверил, на месте ли все вещи, и начал собираться в дорогу. Нужно было поторапливаться, чтобы пройти как можно больше, пока солнце не начало жарить в полную силу. Впрочем, какие сборы у бродяги, который живет в пути? Глоток воды и кусок черствой лепешки на завтрак, мешок на плечо, палку в руки — и он готов.
Змеелов отошел совсем недалеко, когда услышал за спиной быстрые шаги. Он оглянулся. Его догонял болтливый незнакомец. Бежал он смешно. Большущий мешок, на который ночью змеелов не обратил внимания, колотил его по спине, из-за чего незнакомец шатался, выписывая затейливые кривые. Он высоко поднимал ноги, словно бежал по колено в воде.
Змеелов с досадой мотнул головой и пошел дальше. Ему вовсе не хотелось иметь такого попутчика. Вообще никакого не хотелось. За долгие годы он привык к одиночеству и с трудом переносил общество людей. Единственным исключением был старик. Может быть, потому, что виделись они редко. Но когда встречались, никогда не уставали друг от друга. Со всеми остальными людьми змеелову приходилось тяжело. Он не понимал их. Правда, и они не понимали его. А как можно разговаривать, если люди друг друга не понимают?..
— Уф. — незнакомец тяжело зашагал рядом со змееловом,
— Ну и заставил ты меня побегать, добрый человек!
— Я тебя бегать за мной не заставлял.
— Ты мог бы идти медленнее…
— Зачем?
— Разве вдвоем не бывает путь короче? — удивленно вскинул брови незнакомец.
— Это кому как. Мне он кажется в десять раз длиннее, — проворчал змеелов.
Незнакомец хмыкнул и пожал плечами. Некоторое время они шли молча. Потом незнакомцу это наскучило, и он начал насвистывать какую-то простенькую мелодию.
— Куда ты идешь? — спросил он змеелова, прервав свист.
— А тебе не все ли равно?
— Мне? Все равно. Поэтому я иду с тобой. Но мне интересно, куда это «все равно» меня приведет. Так куда ты направляешься?
— На север.
Незнакомец озадаченно замолчал. Впрочем, и на этот раз не надолго.
— А что на севере?
— Скалы.
— А там?
— Степь.
— А там?
— Город.
— Какой?
— Небольшой.
— Я хотел спросить, как он называется?
— Забыл.
— Шутишь?
— Нет.
— Как можно забыть название города, в который идешь?
— Можно. Я же забыл…
На это незнакомцу возразить было нечего. Он пожал плечами. Змеелов искоса посмотрел на него. При свете дня было видно, что его попутчик переживает не лучшие времена. Он был одет в какое-то рванье, надетое в несколько слоев, чтобы уберечь тело от солнца. На голове старая замызганная шапка неопределенной формы. Но, судя по всему, незнакомца это не очень волновало. Глаза его весело блестели, подбородок был вздернут вверх, шаг был легким и уверенным.
Хотя на обезьяну он все-таки похож, подумал змеелов. На жизнерадостную и болтливую обезьяну. Интересно, а на кого похож я?..
— Ты похож на старого степного волка. На очень старого, мрачного степного волка, — сказал незнакомец.
Змеелов от неожиданности даже замедлил шаг. Незнакомец улыбнулся и весело посмотрел на спутника.
— Откуда ты узнал, о чем я думаю?
— А я не узнавал… Просто сказал, на кого ты похож. Мне почему-то пришло в голову, ты похож на степного волка. Я тебе это сказал… Мне, например, часто говорили, что я похож на обезьяну. На жизнерадостную и болтливую обезьяну, — незнакомец произнес последние слова медленно и очень отчетливо. Потом он снова улыбнулся и затараторил, как ни в чем не бывало. — По мне, так хоть бы и на обезьяну. Каждый человек похож на какое-нибудь животное… Или птицу. Или рыбу… Я знал одного человека, который был точь-в-точь морской окунь. Я так его и называл про себя — окунь. Знал я человека-аиста, человека-буйвола, человека-лошадь… А уж людей-верблюдов видел не меньше двух десятков! Почему-то очень много людей, похожих на верблюда. Ты не знаешь почему?
Змеелов мотнул головой. Голова его была занята другим. Но трескотня незнакомца не давала сосредоточиться. Мысли разбегались. Он вспомнил, как однажды видел в доме богача бассейн с голубой водой, в котором жили разноцветные рыбки. Были среди них отливающие золотом, были в серо-голубую полоску с причудливыми плавниками, были ярко-красные с гребнями, как у бойцовских петухов… Он долго тогда наблюдал за ними. Стоило бросить в воду небольшой камушек, спокойно плававшие до этого рыбки порскали в разные стороны, да так быстро, что уследить за ними было невозможно. То же происходило с мыслями змеелова. Каждое слово незнакомца распугивало их, и не было никакой возможности собрать их вместе.
— Я думаю, что во всем этом есть какой-то смысл, — донеслись до него слова незнакомца, — просто людям не дано это понять. Вот они и думают, что это простое совпадение. На большее-то ума не хватает. А может, не хватает желания разобраться… Да и ладно! Ничего с этим не поделаешь, видать. А ты чем занимаешься?
— Ловлю змей.
— Ты змеелов?
— Да, — ответил змеелов.
— Опасное у тебя занятие! Ох, какое опасное… Не хотел бы я быть змееловом. Впрочем, я и не буду никогда змееловом. Потому что я шут! — Он вздернул подбородок еще выше. И тут же рассмеялся.
— Правда, бродячий. И, как ты видишь по моему наряду, — он развел руки, приглашая полюбоваться своим одеянием, — не очень хороший.
— Вижу, — сказал змеелов. — Только мне кажется, что ты простой бродяга, а никакой не шут.
— Ну что ж, я тебя за это не осуждаю. Будь я на твоем месте, я бы тоже не поверил… А зачем ты идешь в тот город?
— Продавать змей.
— У тебя есть змеи на продажу? — округлил глаза шут.
— Нет. Нужно наловить.
— Можно я посмотрю, как ты ловишь змей? Это, наверное, очень драматичное зрелище. Я этого никогда не видел. Хотя повидал на своем веку такого, что… Вот, например…
— Не надо.
— Чего не надо?
— Рассказывать свои случаи.
— Почему? Тебе неинтересно?
— Нет.
— Но как ты можешь говорить, что тебе неинтересно, когда даже не знаешь, о чем я собирался рассказать? Может, этот рассказ заставит тебя по-иному взглянуть на наш мир… Или на самого себя.
— Я не хочу по-иному смотреть. Ни на мир, ни на себя.
— Тебе настолько все нравится?
Змеелов ничего не ответил. Он уже не злился на своего спутника за то, что тот нарушил его одиночество. Но и разговаривать не хотелось. Что толку от пустых разговоров? Змеелов всегда удивлялся тому, как люди могут часами разговаривать. Ведь никакого проку от такой болтовни нет. Они просто убивают время. Как будто его так много отпущено человеку… Наверное, они даже не задумываются об этом. Кажется, что впереди вечность. Но, увидев безбрежные пески, которым много тысяч лет и еще много тысяч лет впереди, понимаешь, что такое настоящая вечность. И через это понимание осознаешь, как короток человеческий путь. Как дорога каждая минута, каждый вздох, каждое слово, каждый шаг… Как можно транжирить все это?
