— А дальше? — сказал шут. — Что дальше? Он пришел в себя?
Змеелов выглянул наружу. Буря не думала стихать. Он вытряхнул песок из волос, сплюнул и нырнул обратно в пещеру.
— Ну так что? — сказал шут. — Он пришел в себя, этот мальчик?
— Да, — ответил змеелов. — Он пришел в себя, когда ощутил, как в рот ему льется вода. Он стал глотать ее, не открывая глаз. Ничто не имело значения… Только вода. Тот, кто не умирал от жажды, никогда не поймет, что это такое — вода на губах, когда ты на волосок от гибели…
— И кто же это был?
— Человек. Не молодой… Но и не старый. Его возраст выдавали глаза… Они были такими, словно…
— Он прожил десять тысяч жизней?
— Да, именно так.
— Но кто же это был? Проводник каравана? Заблудившийся путешественник?..
— Ловец змей.
— Ловец змей? Змеелов? Как ты?
— Мне больше нравится говорить ловец змей. Не знаю почему. Просто нравится. Это звучит не так зловеще, как змеелов. И не так просто. Змеелов — ремесло. А ловец змей — это путь. Впрочем, мы говорим о другом.
* * *
Первым, что увидел мальчик, открыв глаза, было ночное небо с россыпью 3fe3 и ослепительным диском луны. Он приподнялся на локте и огляделся.
Горел костер. Рядом с ним, протянув руки к огню, сидел человек.
— Полежи немного, — не оборачиваясь, сказал человек. — Тебе нужно отдохнуть.
— Я не устал, — сказал мальчик.
Он попытался встать, но голова закружилась, колени подогнулись, и он рухнул на песок. Человек рассмеялся.
— Вот тебе первое правило: гордость — самый худший советчик, — сказал человек и снова рассмеялся. — Лежи. Набирайся сил. Скоро мы выходим.
— Мы? — спросил мальчик.
— А ты предпочтешь умереть здесь?
— Нет.
— Значит, скоро выходим мы, — сказал человек, сделав ударение.
Мальчик решил больше не задавать вопросов. Он лежал, глядя в звездное небо, и радовался тому, что смерть прошла мимо.
* * *
На следующий день они вместе отправились в путь. Это путешествие мальчика продолжалось двадцать лет. Двадцать лет он бродил со старым змееловом по пустыне. Старик учил мальчика своему опасному и сложному ремеслу. И мальчик постигал его, хотя временами это было нелегко. Но он был упрям, этот мальчик. Упрям и жесток к себе. Его нервы были словно сделаны из закаленной стали.
Он не заплакал, когда впервые остался один на один с разъяренной королевской коброй. Он очень хотел заплакать и убежать. Но не сделал ни того, ни другого. Просто стоял и смотрел в глаза вставшей в боевую стойку змее, чувствуя, как леденеет кровь и слабеют ноги. Он видел только ее раздутый капюшон и темные холодные глаза-бусинки. Но не заплакал и стал звать на помощь старика. И змея нехотя опустилась на землю и неторопливо уползла.
Старик видел все это. Он видел, как побледнел мальчик, и видел, что змея вот-вот сделает стремительный бросок. Видел, но не стал вмешиваться. Ему нужен был настоящий ученик. Если бы кобра все-таки укусила мальчика, старик дал бы ему умереть.
Это было жестокое испытание. Но мальчик прошел его с честью. С этого дня и началось настоящее учение.
Мальчик узнал, что кобры быстро устают в схватке, но столь же быстро восстанавливают силы и снова вступают в борьбу. Узнал, что они стремительны, расчетливы и упорны. И именно их упорство делает их такими опасными, а вовсе не страшный яд, от которого деревенеют мышцы, отнимается язык, слепнут глаза и дышать становится трудно, словно на шее затянута петля.
Он узнал, что гюрза страшна бешеной вспышкой злобы. И в этот момент лучше держаться от нее подальше. А если не смог совладать с рассвирепевшей змеей, то будь готов к тому, что укушенная рука или нога за считанные секунды нальется тяжелой болью. И если яд не убьет в течение нескольких часов, на месте укуса образуются глубокие, трудно залечиваемые раны, края которых покроются язвами. Эти раны могут болеть и спустя несколько месяцев…
Днем и ночью он бродил со стариком. Они ловили змей в пустынях, степях и горах. Они ловили их, чтобы продать бродячим фокусникам, знахарям, поварам. Или убивали их, спасая свои жизни.
Мальчик узнал, что гюрза охотится рано утром, а гадюка и щитомордник — с наступлением сумерек. Он узнал, что перед броском гюрза и гадюка угрожающе выгибают переднюю часть тела, а кобра поднимает голову, раздувает капюшон и, покачиваясь из стороны в сторону, шипит так, что заглушает звуки пустыни. Узнал, что щитомордник, готовясь к нападению, часто и мелко трясет кончиком хвоста, эфа сворачивается в круг, в центре которого находится ее приплюснутая тяжелая голова.
Он видел змеиные свадьбы, когда сотни змей сплетаются в клубки, расползаются, сплетаются снова и опять расползаются, образуя сплошной шевелящийся ковер. И горе человеку, который окажется рядом…
Он научился ловить с помощью простой веревки и рогатины. Он мог убить змею одним ударом в тот момент, когда она бросается в атаку. Ловил он змей и голыми руками. Некоторых змей, если они недавно поели, можно схватить за хвост, и змея не сумеет подтянуть голову к держащей ее руке.
Многому научился он у старика.
Но не меньшему его научили и змеи.
* * *
— И чему же научили мальчика змеи? — спросил шут.
— А вот это касается только того мальчика.
— Почему?
— Выследи и поймай королевскую кобру. Она и даст тебе ответ… Если не убьет, — ответил змеелов.
— Ну уж нет! У каждого свое ремесло. Мое — веселить людей, твое — ловить этих тварей…
— Не называй их тварями, — резко сказал змеелов.
— Ладно, ладно… Ты их очень любишь? Любишь и убиваешь?
— Люди чаще всего убивают именно то, что любят… Убить проще, чем любить. Но змей я не люблю. Их можно уважать, любоваться ими, учиться у них… Но любить… Нет. Я их не люблю.
— А тот учитель? Что с ним стало? — спросил шут.
— Он умер.
— Как?
— Знаешь, если бы ты решил стать змееловом, то не прожил бы и дня.
— Это почему?
— Из любопытства ты бы совал руку в каждую нору или щель / 1ежду камнями. И рано или поздно ткнул бы пальцем в спящую змею… Любопытный всегда найдет свою змею. И именно тогда, когда будет меньше всего готов к этой встрече.
— А чем все-таки закончилась история с мальчиком?
— Ложись спать. Буря не стихнет этой ночью. Так что лучше используй это время с толком — отдохни. Путь у нас неблизкий.
— Еще один вопрос. Только один. Ответь, и я больше не буду тебя ни о чем спрашивать сегодня.
— Задавай свой вопрос.
— Ты поэтому и не бросил меня сегодня? Потому что тебя однажды спас старый змеелов?
— Да. Ему я не смог ответить тем же.
Буря стихла, едва начало светать. Мужчины не теряя времени двинулись в путь. Идти предстояло далеко. Но теперь песчаная пустыня закончилась и уступила место каменистой. Теперь ноги не вязли в песке. Кое-где встречались уродливые деревца с сухими, причудливо изогнутыми ветвями. Они едва доходили взрослому человеку до груди. Листьев на деревьях не было. В пустыне влага испаряется с листьев быстро, поэтому иметь их — непозволительная роскошь. Зеленеет пустыня лишь весной, когда приходит пора цветения. Все остальное время редкие растения украшены лишь голыми ветками или острыми длинными иглами.
Мужчины шли от колодца к колодцу, от оазиса к оазису Днем их главными врагами были солнце и горячий, обжигающий легкие ветер. Ночью приходилось бороться с холодом и опасаться змей и хищников, выходящих с наступлением темноты на охоту. Несколько раз их настигали песчаные бури. Тогда они ложились набок, спиной к ветру и так пережидали непогоду. Идти было невозможно — песок немилосердно сек лица, забивал рот и нос, забирался под веки…
Когда кончились запасы еды, змеелов исчез куда-то и вскоре вернулся с парой некрупных змей в руках. Змеи с переломанными хребтами безжизненно висели вниз головами и покачивались в такт шагам человека.
Они выпотрошили и зажарили змей. Шут долго отказывался их есть. Но увидев, что змеелов съел свою и, пожав плечами, потянулся за второй, передумал. Слишком уж мучительным был голод. Мясо было белым и сочным.
После этого шут стал есть без лишних разговоров все, что добывал змеелов, — ящериц, песочных улиток, крыс. Пустыня всегда ставит человека перед очень жестким выбором.
Для змеелова это все было делом привычным. Шут же не переставал жаловаться и молиться. Правда, змеелову несколько раз показалось, что он уловил фальшивую нотку в этих мольбах к небесам и стонах. Самую малость. Едва заметную фальшь. Было что-то не то в голосе шута. Но змеелов не стал задумываться о таких мелочах. Он был занят другим.
Они подходили к скалам. Скоро начнется работа.
* * *
— Ты будешь ловить змей? — спросил шут, когда они остановились на ночлег.
Мужчины сидели в центре круга, очерченного веревкой змеелова. Потрескивал костер. Где-то вдалеке выл степной волк. Впереди чернели, закрывая собой звезды, громады скал.
