отливом, идущий словно ниоткуда, погас. Стало видно, что спустившийся аппарат похож на две тибетских чаши, соединенных вместе по краям. Он стал тускло-серым, как олово. Время от времени некая пульсация рябью пробегала по его поверхности, словно та была из жидкого металла (как, например, ртуть).
Я не мог избавиться от впечатления, что смотрю на нечто, далеко превосходящее металл или пластик. От аппарата исходило нечто подобное жарким дуновениям летнего полдня. Он обладал не только жизнью, но и сознанием. Я чувствовал его мысли, пущенные испытующим лучом в самую сердцевину моего существа. На краткий миг я стал одним целым с этим величественным разумом и постиг его суть и цели. Спустя мгновение он отсоединился, и я опять стал самим собой.
Очевидно, удостоверившись, что я именно тот, за кем он был послан, аппарат стал открываться в нижней своей части. То, что выглядело как дверь, становилось все туманнее и прозрачнее. Наконец, обнажился прямоугольник света, безмолвно манящий меня внутрь. Мог ли я пренебречь столь явным приглашением? Даже если б я и не был готов к происходящему, мое врожденное любопытство все равно заставило бы меня шагнуть в светящийся проем.
Переступив порог, я ощутил как бы слабый электрический удар — то было, вероятно, воздействие особого поля в проеме. Может быть, оно служило защитой от внешней среды? По крайней мере, в дальнейшем никаких болезненных ощущений у меня уже не возникало.
Я ожидал, что буду встречен высшими существами из иных миров, кем-нибудь вроде Высокого или Широкого, как это было во время моих прошлых странствий вне земных пределов. Однако на этот раз внутри аппарата никого не было. Также отсутствовало то, что походило бы на пульт управления, а также иные механизмы. Белый свет, не имевший видимого источника, освещал пустое пространство внутри аппарата.
Создавалось впечатление, будто я попал во флуоресцентную трубку, разве что свет был не ярко-слепящий, а приятный и расслабляющий.
«Твое присутствие, Лобсанг — большая честь для меня», — внезапно, но мягко промолвил голос ниоткуда.
«Быть с тобой в этом чудесном летательном аппарате — куда большая честь для меня, — ответствовал я, кланяясь незримому голосу. — Но скажи, могу ли я увидеть тебя?»
«Ты уже видишь меня, мой друг, — я вокруг тебя. Ты мой гость, я же — твое транспортное средство этим вечером».
Мое первое впечатление от нашей встречи, когда я чувствовал, что предо мной нечто живое, оказалось стопроцентно верным. Этот аппарат был не хитроумной конструкцией из неземного металла и пластика, а фантастическим разумным существом, никогда ранее мною не виданным.
«Нельзя ли спросить тебя кое о чем?» — нерешительно вымолвил я.
«Спрашивай, конечно, — ответил голос. — Вопрошая, мы учимся и растем. Буду рад ответить, по мере своих возможностей, на любые твои вопросы».
«Спасибо, — искренне обрадовался я. — Скажи, что ты за существо? Не сродни ли ты искусственному интеллекту?»
«Нет, я такое же живое существо, как и ты».
«Нельзя ли объяснить подробнее?»
«Фундаментальная сущность как нашего Универсума, так и бесконечного числа иных — сознание. Реальность не может существовать без сознания, оно преобладает во всех известных мирах (хоть исток его материальному миру и неведом). И ты, и я, и несчетное множество иных жизненных форм во Вселенной — частички этого сознания. Оно бесконечно и все мы — одно целое с ним.
Те, кто подобны мне, — существа из чистой энергии. Мы есть во всех мирах и не ограничены пространством и временем, ибо существуем вне пределов материального уровня. Именно поэтому нас и используют для путешествий. Мы пребываем в контакте с Творением в его нераздельной целостности».
Казалось, звучащий голос был ни мужским, ни женским, но совершенным, гармоничным их сочетанием, с приятной, умиротворяющей мелодикой интонаций.
«Мне рассказывали о таких существах, как ты, — сказал я. — По-разному называли вас на протяжении тысячелетий. Мои братья в Тибете именуют вас Тулпами, а западные мистики — элементалями».
«Все это лишь имена, данные в попытке постичь непостижимое, — произнес голос. — Не удивительно, что люди о нас знают: ведь человечество нам ведомо с момента его зарождения. Впрочем, точно так же, как и другие расы, ибо мы — везде и часть всего. Когда-нибудь вы поймете: все существа во Вселенной могут стать такими же свободными, как и мы.
Благодаря своей способности менять диапазон вибраций, мы можем временно «отвердевать», нисходя в материальный мир. Однако этот видимый образ часто искажается воображением людей, нас узревших: мы представляемся им Йети, инопланетянами и даже богами. Бывают, нас даже проклинают, будто демонов, хотя, в действительности, именно людской ум облекает нас в привычный для него облик, заставляя играть ту или иную роль в религиях и верованиях».
«Поразительно!» — подумал я. Мне хотелось столько всего узнать о нашем мире и иных реальностях, что я был готов часами выспрашивать моего нового друга. К сожалению, он сказал, что наш перелет подошел к концу.
«Тебя с нетерпением ждут, — произнес голос. — Мы же вскоре встретимся вновь, не печалься, и обо всем поговорим».
Весть о конце перелета была для меня совершенно неожиданной. Все это время я не ощущал ни малейшего движения, наивно полагая, что мы все еще висим над лужайкой моего сада. Но открывшийся проем двери показал, насколько это было далеко от истины.
Итак, я шагнул наружу, и глоток морозного воздуха обжег мои легкие. Сквозь предрассветный туман было видно, что мы находимся где-то высоко в горах. Отвесные пики и серые, угрюмые скалы были начисто лишены растительного покрова. От них веяло недружелюбием и даже неприкрытой враждебностью к таким незваным чужакам, как я.
Аппарат завис над небольшой, более-менее ровной площадкой и окрасился в точно такой же серо-скалистый цвет, что и окружающие горы. В результате невозможно было сказать наверняка, замаскировался ли он или же исчез вообще. Я остался один.
Вокруг не было ни души, лишь голые, без малейших признаков жизни скалы. Пейзаж скорее напоминал Луну, чем Землю. По одну сторону от меня, уходя в безграничную даль, тянулась горная гряда, великолепие и невообразимые размеры которой потрясали воображение. «Едва ли кто-то из людей когда-либо обозревал эти края», — невольно подумалось мне.
Немного поодаль в скальной толще я заметил большой разлом, образовавший естественный грот. Там мигал огонек костра. Вскоре я ощутил и сладковатый запах дыма горящих сучьев. Поскольку встречать меня, как видно, никто не собирался, я решил, что мое место скорее у костра, чем здесь, среди холодных и враждебных скал.
Пещера оказалась теплой и пропахшей дымом, чем разительно отличалась
