К энергиям уровня 5а можно также отнести гадание и колдовство, материалом которых служат части животного тела. Например, гадание по внутренностям птиц и животных. В некоторых тайных общинах гадали и по внутренностям младенцев. До сих пор сохранилось у некоторых народов гадание на бараньей лопатке. Кость нагревалась, а затем опускалась в холодную воду, и по расположению трещин предсказывалось будущее. При крещении в Православной церкви я столкнулась с таким обрядом — у младенцев отрезали клочок волос и бросали в чан со святой водой. Батюшка объяснил: чьи волосы утонут, тому недолго жить. Не будем разбираться в подоплеке всех этих гаданий, ясно одно, что они относятся только к физическому плану проживания, и нам, имеющим другие способы познания, нет смысла их применять.
Физические части человека, такие как волосы, кровь, одежда с остатками ауры и даже испражнения, использовались колдунами как заменители объекта для нанесения ущерба или вреда. Очень интересно описан этот вид магии и характер колдуна, придворного парфюмера Рене французским писателем Ал. Дюма. Не стану состязаться с ним в литературных способностях, да и применять подобную магию мы не будем, не будем также долго останавливаться на энергиях уровня 7а. Здесь мы сталкиваемся со "святыми мощами". Об эффекте сохранения ауры при длительном поддерживании целостности тела мы уже говорили в 19-й Зоне. "Святые" часто обитали в пустынях, питались скудно, не были защищены от солнечных лучей. Тело их обезвоживалось и обезжиривалось, кожа становилась как пергамент, можно сказать, что они превращались в ходячие мумии. После смерти их тела, высохшие и занесенные песком, не были подвержены гниению, долго не превращались в прах кости, защищенные оболочкой кожи-пергамента. Сохраненная аура поддерживала эфирный фантом от распада и могла использоваться элементалиями, производящими "чудеса", территориально привязанные к мощам.
Маги практиковали использование этого свойства мощей для получения власти над элементалиями. Местами большого скопления элементалий до сих пор являются кладбища, особенно сельские, где захоронены трупы без посмертного вскрытия с целыми внутренностями (т.е. нет высечек из ауры). Потому-то колдуны были частыми посетителями погостов, а колдовские зелья включали в себя части тел покойников (язык повешенного, кровь казненного и т.п.).
Заканчивая обзор Магии 9-й Зоны, вернемся к пантаклю — Петле. Становится ясно, что ее рисунок символизирует двояконаправленный турбулент жизнь-смерть, физический план - эфирный план. Если вас подробнее интересуют некоторые аспекты этой магии, войдите в букву или звук "У". Соединив энергии буквы и звука, вы найдете способ
действия и необходимые составляющие элементы Магии 9- и Зоны.
И напоследок, обратите внимание на эту выдержку из писания Филиппа:
(103-104) Вот. место, где находятся дети чертога брачного. Есть соединение в этом мире мужчины и женщины, место силы и слабости. В зоне — иной вид соединения. Однако мы называем их этими именами. Но существуют иные, они выше всех имен названных, и они выше жестокого. Ибо, где есть сила, там есть избраннее силы. Те, кто там, — не одно и другое, но они оба — только одно. Тот, кто здесь, — этот не сможет выйти из плотского тела. Евангелие от Филиппа
Приложение к главе 9
Небесный град
...Средневековый итальянский монастырь. В скрипторий (скрипторий — в западноевропейских средневековых монастырях — мастерская, в которой переписывались книги), где трудятся переписчики и миниатюристы,
входит престарелый, ослепший монах Хорхе, обладающий прекрасной памятью и огромными богословскими познаниями. Остановившись, он начинает объяснять присутствующим, "каковы видом камни в стенах Иерусалима небесного". Эта сцена из романа итальянского историка Умберто Эко "Имя розы" не может оставить равнодушным читателя.
Иерусалим — город, в котором произошли важнейшие события, описанные в священных книгах христиан — Ветхом и Новом заветах. С этим городом связана история жизни Христа, постоянно изображавшаяся в средневековых миниатюрах, мозаиках, фресках, иконах. В столицу иудейского царства он пришел проповедывать новую религию ("Въезд в Иерусалим"), там же был схвачен римскими легионерами ("Поцелуй Иуды"), подвергнут мучениям ("Бичевание", "Коронование терновым венцом") и там же казнен ("Распятие"). Средневековый художник, вынужденный столь часто иметь дело с этими сюжетами, должен был, пусть в самой условной форме, изобразить Иерусалим как место событий.
Небесный Иерусалим был тесно связан со своим земным прототипом и как термин имел несколько значений. Во-первых, он ассоциировался с мечтой о райском блаженстве. Этот момент очевиден в словах французского хрониста конца XII века, утверждавшего, что "крестоносцы поставили себе цель завоевать Иерусалим земной для того, чтобы потом наслаждаться Иерусалимом небесным, являющимся его (земного) отражением". С идеей райского блаженства связан и описанный в одной из частей Библии - "Откровении Иоанна Богослова", или "Апокалипсисе", облик фантастического города, которого смогут достичь лишь праведники: "Город был чистое золото, подобен чистому стеклу...И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его и светильник его — Агнец..."
Небесный Иерусалим соотносился с образом Вселенной и потому часто изображался в виде круга или серии концентрических окружностей, которые обозначали представление средневековых людей о мироздании. Его связывали также с обобщенным символом христианской церкви, и в этом смысле он сопоставлялся с важнейшим философским трудом, канонизированным церковью — "Божьим градом" Аврелия Августина - епископа IV века, причисленного к лику святых. Хотя слово "град" в его заглавии обозначает не город, а представление о модели христианского общежития, средневековые миниатюристы нередко украшали рукописи трактата изображениями "идеальных" городов, наглядно воплощавших красоту религии Христа. Наряду со всем этим в иконографию Иерусалима часто вносились конкретные сведения, полученные от многочисленных паломников.
В средневековой миниатюре, вплоть до XIV-XV веков, образ небесного Иерусалима утрачивает что-либо общее с реально существующим местом. На миниатюрах 1Х-Х веков мы видим либо изображение концентрических окружностей, либо круглый город, имевший 12 башен и 12 ворот. Рядом показаны автор "Апокалипсиса" Иоанн Богослов и сопровождающий его ангел, который держит трость - мерило для измерения города. Библейские слова о равенстве его длины и ширины в одинаковой степени относятся как к квадрату, так и к кругу. В другой, более поздней французской миниатюре XII века город изображен квадратным, а Иоанн Богослов и ангел оказываются внутри города.
К концу XIV века в живописи и миниатюре все чаще появляется истинный, земной Иерусалим. В его панораме отчетливо выделяются храм Гроба Господня, построенный в IV веке императором Константином на том месте, где, как тогда считали, был похоронен Христос, и мечеть Омара.
История этого здания заслуживает отдельного рассказа. Когда в VII веке арабы вступили в отвоеванный у Византии Иерусалим, то их повелитель — халиф Омар обратился с просьбой к патриарху местных христиан Софронию ука-затьместо, гдеможнобылобыпостроитьмечеть. Софроний обратил внимание халифа на находящуюся на окраине города легендарную скалу — участок земли, покрытый камнем, где ранее стоял храм царя Соломона, разрушенный римлянами еще в 1 веке н.э. .а скала будто бы являлась серединой земли, ею Бог запечатал вход в преисподнюю, на ней один из героев Ветхого завета Иаков разговаривал с Богом, и с нее основатель мусульманской религии Магомет поднимался на небо, чтобы посоветоваться уже с Аллахом. Мечеть, получившая также название мечети Скалы, одинаково почиталась как мусульманами (преемник Омара даже надеялся перенести мусульманский хадж из Мекки в Иерусалим), так и христианами, считавшими, что перед ними древний храм Соломона. В период крестовых походов мечеть служила церковью рыцарского ордена тамплиеров. В ней хранились как мусульманские реликвии (щит Магомета, меч и знамя халифа Али), так и христианские и иудейские (копье Давида). И нередко, например, на фреске из замка в горной долине Валле-д'Аоста в северной Италии (начало XV века), обитатели, глядя в нарисованное на стене окно, видели роскошную панораму Иерусалима, на границе которого возвышалась мечеть Омара.
Наиболее интересные примеры изображения Иерусалима дает эпоха раннего итальянского Возрождения. И это не случайно. Высокий уровень живописного мастерства сделал возможным достаточно точное воспроизведение архитектурных форм, а новые социальные условия создали свободу художнику, выбирающему по своему усмотрению, каким образом воплотить мечту о небесном граде. Используя облик Иерусалима в качестве фона новозаветных событий, художники относились к нему с повышенным вниманием. Их вдохновляли слова глубоко почитавшегося в ту нору Августина, который мечтал о том, "чтобы невидимое божественное стало видимым для нас сквозь сотворенные вещи, то есть чтобы посредством телесных и временных вещей мы приобрели познание о вечном и духовном". В то же время в его облик все чаще проникали черты архитектуры итальянок Так художник-монах фра Анджелико в "Снятии со креста" делает свой Иерусалим удивительно похожим на город Кортону. Однако крепость причудливой формы, стоящая на его вершине, напоминает цитадель, описанную греческим путешественником III века до н.э. Аристеем. Его письмо цитируется в "Десяти книгах о зодчестве" Л.В.Леберти — крупнейшего теоретика Визрождения. Не случайно цитадель Фра Анджелико напоминает зиккурат — ступенчатую башню Древнего Востока: она, согласно письму Аристея, "расположена на очень высоком месте и укреплена несколькими башнями, которые выстроены вправо по направлению подъема из больших блоков камня и служат целям обороны".
