Версия событий, предложенная ибн Мунаббихом, коренным образом отличается от иудейской легенды. Однако она могла иметь в основе предания, бытовавшие в иудейских общинах арабских городов-оазисов поблизости от Медины.
— Он пишет, — сообщил Дауд, почесывая голову коротким пальчиком с длиннющим ногтем, — что после возведения Храма Ковчег не стоял взаперти без всякой пользы, израильские войска носили его в бой, когда шли сражаться с арабами. Однажды, несмотря на обладание могущественным Ковчегом, израильтяне потерпели поражение. Я знаю, я-ахи, в свете недавних арабо-израильских столкновений это кажется неправдоподобным. Но так и было. И арабы с триумфом унесли Ковчег.
Дауду частично передалась наша с Рувимом увлеченность историей Ковчега, и он теперь тоже питал к нему нежные чувства. То, что произошло с Ковчегом в Мекке, его просто ужаснуло. Несмотря на предупреждение Аль-Харита ибн Мудада Аль-Джурхуми из племени джурхум, захваченный у иудеев Ковчег бросили в яму с нечистотами.
— А чего еще можно ожидать от жителей глухой мусульманской дыры? — присовокупил Дауд, презрительно поглядывая на скрюченные фигуры пустоглазых пожирателей ката.
В тот вечер — мы провели его у меня на террасе за стаканом ледяного джина с тоником — Дауд рассказал нам окончание истории. Жители Мекки понесли кару за lese-mageste:[36] их поразила чума, истребившая большую часть населения города. Выжившим хватило сообразительности извлечь Ковчег из столь неподходящего пристанища. И он оставался в семье Хамайсы ибн Набда ибн Кайдара ибн Исмаила «до времен Иисуса».
Дауд нашел и другие старые арабские тексты; в них говорилось, что Ковчег замуровали в некой пещере вблизи Мекки, где он и оставался до седьмого века нашей эры, то есть до времен пророка Мухаммеда. Подобные версии казались мне весьма примечательными, поскольку исходили из ранних и достоверных источников — документов, составленных евреями, проживавшими в арабских городах-оазисах. Они многое знали об окружающем мире благодаря купцам и путешественникам, пути которых лежали через их оазисы. Эти источники дают нам другую историю Ковчега, его историю до восьмого века.
В некоторых мусульманских текстах можно встретить поразительное утверждение: Ковчег существует со времен Адама, и в нем некогда хранились изображения всех пророков, включая пророка Мухаммеда.
Эти изображения забрал из Ковчега Александр Македонский, и во времена Мухаммеда они оказались у византийского императора. Некоторые исламские тексты, такие как «Ибн Хишам» (жизнеописание пророка Мухаммеда) — ему Дауд особо доверяет, — содержат списки людей, у которых Ковчег побывал, пока находился в Аравии. Среди них очень много йеменцев.
Рувима мусульманские предания не очень-то впечатлили, а к тому, что говорится в исраилият, он и вовсе отнесся с презрением. По его мнению, это неверно истолкованные версии или намеренные переделки еврейских исторических материалов из Мидраша.
— Даже сами мусульмане не принимают эти «исторические повествования» всерьез. Наверное, потому, что авторы — евреи. Пусть и обращенные, но все равно евреи. Так нам-то с какой стати принимать на веру слова евреев-ренегатов?
В глубине души Рувим все еще был убежден, что Ковчег находится в Эфиопии, и постоянно намекал, что мне следует предпринять систематические поиски в тамошних старых церквях и монастырях. По его мнению, вероятнее всего, именно фалаша принесли в далеком прошлом Ковчег в Эфиопию, и, следовательно, место хранения Ковчега можно узнать, если проникнуть в секреты общины фалаша. Рувиму хотелось, чтобы я снарядил экспедицию, взял с собой Ронит, нанял работников, арендовал транспорт, запасся всем необходимым и задействовал кого-нибудь из израильских лидеров фалаша.
Как-то знойной ночью мы сидели с Рувимом на коврике в саду у прозрачного прудика. Я пытался подробно ему объяснить, почему думаю, что Ковчег могли некогда везти по этому пути.
Быть может, я всегда подозревал, что племя лемба из Южной Африки связано с историей Ковчега.
Зная об удивительном сходстве священного барабана Нгома с Ковчегом, а также о связи лемба с городом Сенной, я начал подумывать — а не найдется ли здесь, в Аравии, какая-нибудь ниточка, ведущая к предмету наших долгих поисков?
Когда я говорил о богатстве и относительной новизне литературы исраилият, Рувим позевывал. Когда речь пошла о затерянных городах лемба — Сенне, о многих Сеннах, о Сейюне или Сионе, — он прикрыл глаза и прижал к вискам кулаки. Когда я рассказывал о том, как нашел затерянный город, он почти не проявил интереса. Когда же я заговорил об истории лемба и о прочих деталях, которые пытался собрать воедино, чтобы связать лемба с Аравийским полуостровом, Рувим потерял терпение и заявил, что я зря трачу и его и свое время.
Моему другу было не по себе. Он не сомневался, что любители ката — исламисты, которые замышляют его похитить. Эти двое почти не вставали с циновок в саду и как будто наблюдали за нами. У одного был спутниковый телефон. В предыдущие месяцы как раз прошла волна похищений иностранцев. Рувим боялся, что его захватят, узнают, что он еврей, и убьют.
Через несколько дней, ужасно страдая от жары и отсутствия привычных удобств, мучаясь чувством вины зато, что солгал Кларе, Рувим нанял трех вооруженных до зубов охранников, взял такси до Саны и улетел оттуда в Лондон.
Мы с Даудом остались в гостинице. Он провел еще несколько дней в библиотеке Аль-Акаф; я просматривал свои записи. Я всецело погрузился в изучение истории Ковчега, но так же усердно пытался выяснить, что такое сам Ковчег. Я так этого и не постиг. Сущность Ковчега оставалась для меня полной тайной.
К тому времени я понял, что в древние времена, до того как произошло окончательное объединение иудаизма вокруг Иерусалима, в тех местах, где поклонялись Иегове, богу Израиля, существовали свои ковчеги, вероятно, разного вида. Они, наверное, представляли собой простые деревянные ящики и применялись для магических обрядов, в том числе и для ворожбы. После централизации культа Иеговы все упоминания о других ковчегах пресекались. Куда они делись — неизвестно. Возможно, они уничтожены, возможно — спрятаны или потеряны. После объединения культа должен был остаться только один Бог, один Храм, один Ковчег. Все, что этому противоречило, из текстов вычищалось. Вот именно здесь, думал я, простой деревянный ковчег Моисея, один из многих священных ковчегов, и превратился в официальную святыню, золотую реликвию с волшебными херувимами. Ведь кто знает, что на самом деле скрывалось в Святая Святых?..
В душистых и тенистых садах Тарима я вновь задумался о частых пересечениях Ковчега с упоминаемым в Библии любопытным предметом — ефодом. Считается, что ефод изготовили в пустыне одновременно с Ковчегом. «Ефодом» обычно называют «фартук» первосвященника — или накидку на плечи.
В Библии очень подробно описывается изготовление ефода, но описание почти не дает представления ни о назначении, ни о внешнем виде этого предмета.
Применяли ефод явно для каких-то магических целей, для ворожбы и прорицаний. Известно, что, когда его использовали при обращении к Богу, его можно было держать в руке.
В некоторых местах Библии ефод описывается как вещь, которую можно надеть или нести за лямку. Иногда этот предмет священники не надевают, а носят в руках; иногда он сделан из золота, иногда из серебра. Гидеон, один из судей в домонархическом Израиле, изготовил ефод, на который пошло тысяча семьсот сиклей золота, то есть около пятидесяти трех фунтов. Миха, упоминаемый в Книге Судей, изготовил для своего святилища ефод из серебра. В храме Номвы — по-видимому, где-то недалеко от Иерусалима — меч филистимлянина Голиафа, могучего воина, убитого юным Давидом, завернули в одежду и положили позади ефода. Значит, это был немаленький предмет, и он стоял отдельно, и за ним мог поместиться меч Голиафа.
Ковчег, также как и ефод, был предметом священным и тоже использовался для магических ритуалов; если ефодом называли Ковчег, то многое проясняется и становится на места. По мнению некоторых выдающихся ученых, ефод — то же самое, что Ковчег.
Эта логическая цепочка привела меня к тому, что ковчегов, возможно, было много, все они имели культовое назначение, нам толком непонятное, а изготавливали их из разных материалов. И все они, получается, исчезли после объединения культа Иеговы вокруг Иерусалима.
Просматривая сотни страниц, на которых записывал добытые мной сведения о Ковчеге и ефоде, я понял: мне по-прежнему неизвестно, что они собой представляют. Даже если Ковчег и ефод — одна и та же вещь, я все равно не знаю, что это такое.
Дауд наконец просмотрел в библиотеках все, что только мог. Оставшееся время мы решили посвятить изучению местных преданий, которые, возможно, прольют свет на передвижения Ковчега. Разъезжая по вади Хадрамаут и беседуя со стариками, мы вскоре обнаружили, что в здешних легендах живут некоторые притчи из литературы исраилият, к которой Рувим отнесся с таким презрением. В селах и деревушках, ютившихся в засушливой части вади, в памяти людей сохранились легенды о прибытии в далекие времена Ковчега в Аравию. Очень многие считали, что Ковчег спрятан где-то в Аравии, замурован в пещере и даже, быть может, прямо в вади Хадрамаут.
