танцует.
– И как танцует Сакатека?
– Трудно объяснить… Своего рода танец, особые движения, которые он выполняет, когда хочет знать. Невозможно говорить о танце или о видении, не зная путей и способов действия человека знания. Это все, что я могу сказать тебе сейчас.
– Ты видел его, когда он танцует?
– Да. Но тот, кто просто смотрит на него, когда он это делает, не в состоянии видеть, что это – его способ знать.
Я знал Сакатеку, по крайней мере, мне было известно, кто это. Мы встречались, и однажды я даже покупал ему пиво. Он был очень вежлив и сказал, что я могу остановиться в его доме, если захочу. Я давно уже хотел к нему заехать, но дону Хуану ничего об этом не говорил.
Днем 14 мая 1962 года я подъехал к дому Сакатеки. Найти его было несложно, потому что Сакатека мне все подробно объяснил. Дом стоял на углу и был окружен забором. Я подергал запертые ворота и обошел вокруг, пытаясь заглянуть внутрь дома. Похоже было, что там никого нет.
– Дон Элиас! – громко крикнул я.
Испуганные куры с диким кудахтаньем разбежались по двору. К забору подошла небольшая собака. Я подумал, что сейчас поднимется лай. Но собачка молча уселась на землю и стала меня разглядывать. Я позвал еще раз, и куры опять всполошились.
На порог вышла пожилая женщина. Я попросил ее позвать дона Элиаса.
– Его нет дома, – сказала она.
– А где его можно найти?
– Он в поле.
– Где именно?
– Не знаю. Зайдите попозже, ближе к вечеру. Он будет дома около пяти.
– А вы – жена дона Элиаса?
– Да, я его жена, – ответила она и улыбнулась.
Я попытался было расспросить ее о Сакатеке, но она извинилась и сказала, что неважно говорит по-испански. Тогда я сел в машину и уехал.
Около шести я вернулся, подъехал к двери, вылез из машины и окликнул Сакатеку. На этот раз из дома вышел он сам. Я включил магнитофон, висевший у меня через плечо. В коричневом кожаном футляре он был похож на кинокамеру. Сакатека, кажется, узнал меня.
– А, это ты, – сказал он, улыбаясь. – Как там Хуан?
– Нормально. А как ваше здоровье, дон Элиас?
Сакатека промолчал. Мне показалось, что он нервничает. Внешне все было как будто в порядке, но я чувствовал, что с ним что-то происходит.
– У тебя поручение от Хуана?
– Нет, я сам приехал.
– Но чего же ради?
В его вопросе сквозило искреннее удивление.
– Ну, просто хотел с вами поговорить… – сказал я, стараясь говорить как можно естественнее. – Дон Хуан рассказывал мне о вас удивительные вещи, я заинтересовался и хотел бы задать несколько вопросов.
Сакатека стоял передо мной. Худое жилистое тело, рубашка и штаны цвета хаки. Глаза полузакрыты. Он выглядел то ли сонным, то ли пьяным. Рот был слегка приоткрыт, нижняя губа отвисла. Я заметил, что он глубоко дышит и едва не похрапывает. Мне пришло в голову, что Сакатека выжил из ума. Однако мысль эта казалась совершенно неуместной, так как выйдя из дома минуту назад, он был не только очень бодр, но и вполне осознавал мое присутствие.
– О чем ты хочешь говорить? – спросил он наконец.
Голос его был усталым, казалось, он с трудом выдавливает из себя слова. Мне стало не по себе, словно усталость эта была заразной и передалась мне.
– Ни о чем особенном. Просто приехал побеседовать с вами по-дружески, вы же меня сами приглашали.
– Да, но это – другое.
– Почему же другое?
– Разве ты не говорил с Хуаном?
– Говорил.
– Тогда чего ты хочешь от меня?
– Я думал… Ну, я хотел задать вам несколько вопросов…
– Задай Хуану. Разве он тебя не учит?
– Нет, он учит, но все равно мне хотелось бы спросить вас о том, чему он меня учит, и узнать еще и ваше мнение. Тогда бы я лучше знал, как мне быть.
– Зачем это тебе? Ты не веришь Хуану?
– Верю.
– Тогда почему не спрашиваешь о том, что тебя интересует, у него?
– Я так и делаю, и он отвечает. Но если бы вы тоже рассказали мне о том, чему он меня учит, может быть, мне было бы понятнее.
– Хуан может рассказать тебе все. И никто, кроме него, сделать этого не может. Неужели ты не понимаешь?
– Понимаю. Но мне хотелось бы поговорить и с такими людьми, как вы. В конце концов, не каждый же день встречаешься с человеком знания.
– Хуан – человек знания.
– Я знаю это.
– Тогда зачем тебе говорить со мной?
– Я же сказал – приехал просто так, по-дружески, что ли…
– Ты приехал не за этим. Сегодня в тебе есть что-то другое.
Я еще раз попытался объясниться, но смог только что-то невнятно пробормотать. Сакатека молчал. Казалось, он внимательно слушает. Глаза его снова были полузакрыты, но я чувствовал, что он пристально на меня смотрит. Он едва заметно кивнул, затем веки его приподнялись, и я увидел глаза. Взгляд их был направлен куда-то вдаль. Он как бы машинально постукивал по земле носком правой ноги позади левой пятки, слегка согнув ноги в коленях и расслабленно опустив руки вдоль туловища. Медленно подняв правую руку, он повернул раскрытую ладонь к земле. Выпрямив пальцы, он вытянул руку в моем направлении. Рука пару раз качнулась, а затем поднялась на уровень моего лица. На мгновение Сакатека застыл в этой позе, а затем что-то произнес. Слова он произносил очень четко, но я ничего не понял. Через секунду Сакатека расслабленно уронил руку вдоль туловища и застыл в странной позе: вес тела он перенес на носок левой ступни, а правую поставил за левой крест-накрест, мягко и ритмично постукивая ее носком по земле.
Меня охватило какое-то странное чувство, своего рода особое беспокойство. Мысли начали как бы распадаться на части. В голову лезла какая-то бессмыслица, обрывки чего-то никак не связанного с происходящим.
Чувствуя, что со мной творится что-то неладное, я попытался вернуть мысли к реальности, но, несмотря на напряженную борьбу, – безуспешно. Ощущение было такое, как если бы какая-то сила не позволяла мне сосредоточиться и мешала связно мыслить.
Сакатека упорно молчал, и я не знал, что делать дальше. Совершенно автоматически я повернулся и ушел.
Позднее я почувствовал, что непременно должен рассказать об этой истории дону Хуану. Он смеялся от души.
– Что это было? Что происходило на самом деле? – спросил я.
– Сакатека танцевал, – ответил дон Хуан. – Он увидел тебя и потом танцевал.
– Что он делал? Я ощущал холод и дрожь.
– Ты ему явно не понравился, и он остановил тебя, бросив в тебя слово.
– Как он мог это сделать? – недоверчиво спросил я.
– Очень просто. Он остановил тебя своей волей.
Объяснение меня не удовлетворило, потому что показалось бессмысленным. Я попытался расспрашивать еще, но он так и не сказал ничего вразумительного.
Очевидно, все случившееся, как и любое другое явление, происходящее в рамках чужой системы чувственной
