Я уверен: необходима незначительная корректировка христианских доктрин, чтобы они смогли включить в себя реинкарнацию. Подавляющая часть христианского учения может остаться неизменной, нужно только освободить нишу для концепции Сверхдуши. Тем не менее, даже небольшая перестройка, полагаю, приведет к значительному переосмыслению христианской теологии. Внимание, которое в западном мире уделяется реинкарнации, — результат того, что окрепли связи между Востоком и Западом, и это сближение имеет огромное социальное и теологическое значение для обоих полушарий. Помимо всего прочего, реинкарнация радикально расширяет понимание того, что христианство называет спасением. Логика возрождения побуждает нас взглянуть на мировые религии как на часть коллективного предприятия, как на сотрудников, а не соперников в истории. Это представляется поворотным моментом для тех христиан, которые еще не привыкли мыслить такими категориями.
В этой главе я рассматриваю как минимальные, так и максимальные возможности, открывающиеся сегодня перед христианством, и тут возникают два вопроса. Во-первых, какие минимальные изменения нужно претерпеть христианству, чтобы в него можно было включить реинкарнацию? Во-вторых, если мы откроемся концепции реинкарнации, как это повлияет на переоценку места христианства среди других религий? Но сначала мне хотелось бы упомянуть о двух подходах к теме “Реинкарнация и христианство”, которые поразили меня своей непродуктивностью.
Во избежание двух тупиков
Среди многих заявлений о месте реинкарнации в христианской теологии особенно два поразили меня своей тупиковостью. Первое: Иисус Христос сам учит реинкарнации. Второе, диаметрально противоположное: раз в Новом Завете не говорится о реинкарнации, значит, она не присуща христианской теологии. Думаю, ни одно из них не является убедительным.
Начнем с первого: в Новом Завете много отрывков, наводящих на размышления, что некоторые ученики Христа, а возможно, и сам Христос принимали реинкарнацию. Я не нахожу эти интерпретации убедительными, но вопросы, поднимаемые ими, слишком сложны, чтобы разрешить их здесь. (Я рассмотрю эти отрывки и поднимаемые ими вопросы в Приложении).
Второе заявление заключается в том, что реинкарнация не включена в Новый Завет. Но дальше выдвигается предположение, что в Новом Завете отражено не все, чему на самом деле учил Христос. Иисус обращался к различным слушателям, и в Новом Завете отражено учение, записанное какими-то одними слушателями, тогда как реинкарнация была частью учения, обращенного к другим.
Эта древняя идея о двух учениях обрела новую жизнь, когда в 1945 году в Наг-Хаммади были обнаружены 52 манускрипта. Некоторые их них были составлены не позже самого Нового Завета. Эти тексты описывали верования очень древней христианской секты, носящей название христиан-гностиков, считавших себя хранителями учения, идущего, как они утверждали, от самого Иисуса. Это учение включало в себя реинкарнацию, а также некоторые другие идеи, никогда не рассматривавшиеся ортодоксальным направлением, установленным соборами в первые шесть веков христианской веры. (Поднимаемые в текстах Наг-Хаммади вопросы опять же слишком специальны и рассматриваются мною в Приложении.)
В целом меня не убеждают попытки разместить реинкарнацию в учении Иисуса: не впечатляют ни тщательно подобранные отрывки Нового Завета, ни гностические материалы. Возможно, ученые однажды перепишут историю этого периода, но сейчас я придерживаюсь мнения, что реинкарнация не была частью настоящего учения Иисуса. Однако это не означает, что учение направлено против реинкарнации. Иисус Нового Завета никогда не осуждал реинкарнацию.
В Евангелии от Иоанна, например, рассказывается, что ученики однажды спросили Иисуса, встретившегося с человеком, слепым от рождения: “Равви, кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?”. Была ли в этом вопросе мысль, что если человек слеп от рождения, то, должно быть, он согрешил в своих предыдущих жизнях? Трудно восстановить ход мыслей людей, отделенных от нас тысячелетиями. В любом случае Иисус не раскритиковал возможные намеки на предполагаемую реинкарнацию, которые кто-то пытается разглядеть в вопросе. Иисус ответил, что человек рожден слепым, “чтобы на нем явились дела Божий” (От Иоанна 9:2–3); это означает, что Иисус может вернуть слепому зрение. Ни Иисус в Евангелии, ни апостол Павел во множестве своих посланий никогда ничего не говорили против реинкарнации. Правда, они и не развенчивали расхожее мнение, что мы живем на Земле лишь однажды, но самое верное заключение, к которому мы можем прийти, наверное, следующее: они просто нигде не касались вопроса, сколько раз живут люди на Земле. Это один из пробелов, которые христианским теологам еще предстоит заполнить[122].
Новый Завет нельзя назвать антиреинкарнационным. Это утверждение не может опровергнуть и часто цитируемый противниками реинкарнации отрывок из Послания к Евреям. В нем говорится: “И как человекам положено однажды умереть, а потом суд…” (К Евреям 9:27). (Предположение, что Послание к Евреям было написано Павлом, сегодня оспаривается учеными, утверждающими, что оно было написано позже неизвестным автором.) Однако если рассматривать эту фразу в контексте всего Послания, становится ясно, что автор не намеревался выступать третейским судьей по поводу двух альтернативных теорий “послежизни”. Его больше заботило, чтобы новый христианский завет главенствовал над Ветхим израильским заветом, принятым в храмах. Таким образом, он сравнивает распятие Христа на кресте, жертву, которую он принес, и сделал это единожды, с жертвами, совершаемыми жрецами храма, которые повторяются много раз и не требуют от жрецов пролития собственной крови. В этом контексте он говорит:
“Он же (Христос) однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею. И как человекам положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принесши Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение” (К Евреям, 9:26–28).
Автор Послания к Евреям выступает не против реинкарнации, а против храмового иудаизма, В этом контексте он как бы вскользь упоминает общепринятую веру в то, что человек умирает лишь однажды. Конечно, он не придерживался реинкарнационного мировоззрения, но его слова нельзя трактовать и как спор со сторонниками реинкарнации. Здесь нет ни слова о том, что реинкарнация не совместима с христианским учением. Его внимание сконцентрировано совершенно на другом.
Это подводит нас к вопросу: должны ли христиане быть привязаны к любому верованию, упомянутому в Новом Завете, даже если оно не относится к главным евангелическим проповедям? Поскольку наши знания с библейских времен неизмеримо возросли, нам неоднократно приходилось отделять зерна от плевел. Вот и сейчас мы должны отделить основные принципы Нового Завета, составляющие ядро христианского мировоззрения, от тех, которые к моменту появления Евангелия были просто частью культурного фона.
Простите мне эту вольность, но если мы хотим поиграть в литературно-интерпретационную игру, то у сторонников реинкарнации есть козырь. Дело в том, что взятая отдельно, вне контекста, приведенная выше строка из Послания к Евреям не исключает реинкарнационного прочтения. Конечно, личность, какой я являюсь сейчас, однажды умрет, и за этим последует суд, но это не значит, что за этой жизнью не последует другая, а после нее не будет нового суда.
Истина в том, что Новый Завет не свидетельствует ни в пользу реинкарнации, ни против нее. Он просто молчит по этому поводу.
Даже если реинкарнация не упоминается в Новом Завете, это еще не означает, что она не должна или не может быть частью христианского учения. Это подводит нас ко второму заявлению: если концепции реинкарнации нет в Новом Завете, следовательно, она не относится к христианству. Любая религия, возникшая вокруг учения той или иной исторической личности, должна проявлять себя как живая реальность, продолжающая интеллектуально расти после того, как ее основатель сошел со сцены. Она должна, помимо первоначального воодушевления, найти и другие пути распространения, продолжая поддерживать это воодушевление. Христианство всегда признавало эту необходимость в доктрине Святого Духа. Хотя Христос исторически больше не представлен на Земле, связь церкви с Богом сохраняется через Святой Дух. Именно эта связь позволяет церкви углублять и распространять свое учение, даже когда она сталкивается с обстоятельствами, первоначально не являвшимися частью того исторического контекста, в котором она возникла. Если приходится рассматривать вопросы, которые не обсуждаются Евангелием или на которые там нет ответа, религия ссылается именно на Дух.
