Лао-цзы не пошел по пути Конфуция. Он учил мудрости и рассматривал Путь ради самого Пути, а не ради благополучия общества. Поскольку все существа после смерти возвращаются в Дао, в жизни каждому необходимо возвратиться к исконной чистоте и простоте своего существа. Основная заповедь – «выражать простое и охватывать главное». Дао сравнивается с «пу», «нераспиленным бревном», что является наилучшей метафорой, выражающей простоту Пути. «Хотя нераспиленное бревно мало, – говорил Лао-цзы, – никто в мире не смеет подчинить его себе». Самым важным для достижения Дао является у-вэй – естественность и невмешательство, то, что называется «плыть по течению». Однако у-вэй не предполагает пассивность. Подобно хорошему пловцу, пересекающему глубокую и быструю реку, даосист постарается плыть вместе с течением, а не против него.
Один из разделов книги Лао-цзы, процитированный мной Джону Чану, звучал как «Все вещи несут инь на поверхности и содержат ян внутри; когда обе эти сущности соединяются, то жизненная энергия производится гармоничным образом» («Дао дэ цзин», стих 42).
Так как понятие «цзин» выражает процесс воспроизводства и потому означает движение по нисходящей, некоторые даосисты (а также буддисты школы чань – учения, близкого к даосизму) для того, чтобы увеличить цзин, пользуются китайской теорией «противоположных течений». Вкратце эта теория говорит, что, если вы хотите что-то поднять, это надо опустить, и наоборот. Чтобы перевести цзин телесно на более высокую ступень, на которой она превращается в ци, последователи учения подвешивают к своим половым органам тяжелые предметы. Я видел фотографии монаха из Шаолиньского монастыря, к пенису которого был на веревках подвешен камень весом в шестьдесят фунтов. Не знаю, удалось ли ему в результате этой практики достичь восхождения своей цзин, но определенно за долгие годы тренировок ему удалось развить то, что обычно называется «огромный стояк». (У меня нет сведений, сколько мужчин нажили импотенцию или болезни в результате подобной практики, но считаю нужным предупредить против таких упражнений, поскольку подозреваю, что многие из нас, прочитав этот абзац, воскликнут: «Ах, вот как это делается!».)
Другие даосисты привержены тому, что образно называется «двойным совершенствованием», а на самом деле представляет собой безоргазменный секс. Он заключается в том, что практикующий совершает половой акт, который непосредственно перед оргазмом прекращает. Затем нужно заставить семя подняться обратно в то место тела, где оно было произведено. На Западе мне попадалось много книг, посвященных этой методике, но, опять же, у меня нет никаких доказательств ее эффективности.
Поскольку это очень важное двустишье, которое помогает понять метафизическое мировоззрение как основу учения Джона, будет полезным дать буквальный перевод составляющих его китайских иероглифов. Итак:
Существует множество интерпретаций этой строфы – все они пытаются передать ее смысл через систему философских понятий, принятых на Западе. Между тем эти слова следует понимать в их прямом значении. Буквальный перевод должен был бы звучать так: «Тот, кто умирает, но не исчезает, живет долго». Лично мне нравится более категоричный вариант: «Тот, кто умирает, но продолжает существовать, бессмертен». Смысл высказывания прост: люди, которые (подобно Джону Чану) достигли тай-ци и соединили в себе инь и ян в полной мере, сохраняют сознание, память и способности после смерти. Они «забирают с собой свою ян», как метко выразился Джон.
Ни одно описание религиозного даосизма не будет полным без упоминания Чжан Даолиня. Он родился в провинции Сычуань во время позднего правления династии Хань (наиболее вероятно, в 150 году, хотя некоторые считают, что в 35-м) и был очень одаренным ребенком. В семилетнем возрасте он научился читать и прочитал «Дао дэ цзин», к восьми годам овладел искусством фэншуй – прорицанием. Во взрослом возрасте он являл сверхъестественные способности, как физические, так и психологические, и необычайную целительную силу. Но уникальность Чжана заключалась не только в его выдающихся талантах. Он был первым учителем даосизма, который объединил своих последователей, основав целостное движение.
Чжану удалось это сделать, добившись назначения пожизненного жалованья тем, кто занимается целительством или общением с миром духов. Конечно, с древних времен среди жителей деревень было принято содержать шаманов, но никто до Чжана не подходил к этому делу с такой основательностью. Он обязал своих пациентов ежегодно в течение всей жизни приносить ему по пять бушелей риса (Американская ассоциация медиков могла бы взять этот подход на вооружение). Это большое количество еды, и оно было гарантировано на долгий срок. Человеку, который делал такой взнос, обеспечивались полный медицинский уход и помощь в духовных делах, причем при лечении никто не брал с него дополнительной платы (нечто вроде комбинированной медицинско-церковной страховки). Эта десятина позволила Чжану собрать вокруг себя большую группу приверженцев, которых он организовал строго по иерархии в соответствии со способностями и потенциалом каждого. Его методы были настолько необычны, что скоро группа стала известна под именем Секты Пяти Мер Риса. Известно, что он творил чудеса: парализованные начинали ходить, незрячие – видеть. Иначе он не смог бы преуспеть, особенно в Китае (об этом я скажу в следующих главах) и особенно во II веке н. э. Этот человек обладал силой.
Чжан Даолинь и его последователи были уникальны еще по одной причине (в этом смысле его поведение прямо противоположно представлению о даосисте как об отшельнике, равнодушном к обществу). Объединив своих последователей и решаясь делать людей здоровыми и счастливыми с помощью своих способностей, борясь со злом и прогоняя демонов и злых духов, Чжан осмелился вмешиваться в мирскую жизнь – когда карма позволяла ему это. Для даосиста это был очень важный шаг, прежде всего потому, что, совершая такие действия, он брал на себя ответственность за их последствия. Не забывайте, что, по его убеждениям, если ему что-то удавалось, карма улучшалась, если же он терпел неудачу, то должен был за это поплатиться. Напомню, что Чжан жил во II веке н. э, еще до того, как в Китае начал распространяться буддизм Махаяны с его идеями бодхисатвы и самопожертвования. Тогда вы сможете понять, что образ даосизма, который сложился на Западе, не совсем соответствует действительности.
Чжан заслужил прозвище Тянь Ши – Божественный Мастер (или же Тянь-шифу – Божественный Учитель) и передал это имя своим потомкам (а у него были дети – еще одно противоречие с образом даосистского отшельника). Его потомки после нескольких войн, закончившихся кратковременным установлением даосистской теократии, в конце концов обосновались на Лун Ху Шань (Гора Дракона и Тигра) в провинции Гуанси. В течение многих веков они продолжали помогать людям, храня в своих замках среди прочих вещей тысячи кувшинов, в которых они заточили заговоренных демонов. Даосисты, не принадлежащие к их секте, но связанные с ней и также полагавшие, что одаренный высшими способностями человек должен помогать людям, собирались на этой горе, где всегда можно было предаться спокойной медитации. Как мы позднее увидим, один из таких людей будет центральным персонажем данной книги.
В 1927 году, отряд коммунистической народной армии по пути в Хайлуфэн атаковал Лун Ху Шань. Монахи, и среди них наследный Божественный Мастер, вынуждены были спасаться бегством. Войска разбили тысячи кувшинов, выпустив на волю (как утверждают монахи) тысячи злых духов. Именно эти духи породили ужасы Второй мировой войны! Тянь Ши в конце концов поселился на Тайване, где его род продолжается и по сей день. Важно отметить: некоторые отшельники в Лун Ху Шань не обратились в бегство при наступлении войска (то же самое наблюдалось в Маошане в 1949 году). Они были настолько могущественны, что заставили солдат в страхе отступить от их убежищ.
Держу пари, что если вы спросите сто человек, сколько-нибудь знакомых с китайской философией, кто такой Лао-цзы, все они смогут ответить, некоторые даже весьма детально. Однако любой из этих знатоков был бы поражен, обнаружив, что есть человек, чья школа была даже в большей оппозиции конфуцианству, чем даосизм Лао-цзы, и в наше время почти неизвестен. Этим человеком был Мо-цзы, или Мо-ди. Его личность имеет прямое отношение к данной книге, поскольку школа кунфу, к которой принадлежит Джон Чан, напрямую восходит к Мо-цзы.
В течение двух веков после смерти Мо-цзы его школа была главным соперником конфуцианства. Родившийся в государстве Лу в 469 году до н. э., десять лет спустя после смерти Конфуция, Мо-цзы был необыкновенно образованным юношей и в то же время прекрасным военным стратегом. Некоторые источники утверждают, что он происходил из бедной семьи и даже был заклеймен как преступник (Мо-цзы можно перевести как «господин с татуировкой»). Однако главными для него были принципы справедливости. От природы упрямый и жесткий человек, он, тем не менее, поставил в центр своего учения всеобщую любовь. Еще за 400 лет до рождения Христа Мо-цзы сказал следующее: «Если люди посмотрят на другие страны так, как если бы те были их собственными, и на своих соседей, как если б это были они сами, они бы не нападали друг на друга, так как это было бы нападением на самих себя».
