Грозный и мощный, будто и не из дыма вовсе, а из раскаленного до красноты черного монолита, столб стоял над расщелиной, полыхая вершиной гигантского невиданного цветка.
Зрелище было настолько мистически завораживающим, настолько нереально фантастическим, что вся троица, затаив дыхание, просто замерла в отдалении, не в силах ни говорить, ни двигаться, ни дышать.
Хорошо, что камера, удобно пристроенная у Ольги на груди, снимала сама, без всякого участия журналистки. Славина, лишь автоматически взглядывая в выдвижное окошко, направляла объектив все выше и выше. Следом за стремительным вспуханием волшебного столба.
* * *
— Ястреб, я первый. Задание усложняется. Никого не забираешь. Огонь на поражение.
— Понял. Как я их узнаю?
— Квадрат четыре «б». Их трое. Двое мужчин и женщина. Двое в ярко-красных куртках, один — в желтой. Ориентир — столб дыма. Выполнишь задание — убедись, что все чисто, и возвращайся в квадрат восемь. Жди группу.
— Есть.
* * *
— Не может быть! — Васильев остановился. — Он начал раньше!
— Что? — не поняли спутники. Но, проследив направление взгляда эзотерика, увидели невероятное: над близкой вершиной сопки поднимался, вырастая, как сказочный джин из бутылки, вспухающий серый дымовой столб.
— Бегом! — махнул рукой Васильев. — Теперь скрываться нечего! Скажем, увидели дым, вот и примчались!
С той стороны, откуда они бежали к группе Рощина, само плато, перекрытое серыми громадинами камней, не просматривалось, поэтому ни костра, ни людей вокруг него не было видно. А главное — не удалось понаблюдать начало процесса активации, собственно, ради чего все это путешествие и было затеяно. Васильев несся огромными прыжками и нещадно, в голос, ругал себя за непредусмотрительность и разгильдяйство.
— Учитель, не огорчайтесь, — на ходу уговаривала Алена. — К самому главному мы успеем! Ведь костер разожгли не ради костра! Значит, основное — впереди!
— Да, но почему такой мощный темный столб? Будто это не дым, а труба? Как он все начал? В чем — обряд?
— Спросим! — утешила девушка. — Раз активация удалась, он будет добрым! Потом, вы не забыли, кто я? Журналистка! Я и стану спрашивать!
— Аленка, — догнал их на ходу снимающий захватывающее зрелище Иван, — ты, главное, Славиной не забудь респект выказать! Они, столичные знаменитости, это любят!
Троица выскочила на очередной взгорок, предпоследний перед сейдовым плато.
Васильев, бежавший первым, вдруг резко затормозил и раскинул в стороны руки, словно призывая остановиться спутников. И Алена, и Иван почти одновременно ткнулись в расставленные локти.
— Что?
И тут же увидели.
На темном скальном скосе, как на специальной контрастной подложке меж зеленой травы, лежали два тела. Одно на другом, под строго прямым углом. Словно вначале прилег один, а второй уже сознательно пристраивался сверху, четко выстраивая угол в девяносто градусов. Ноги обоих парней тоже оказались странно согнутыми, и тоже, под идеально прямым углом в районе коленей. Одинаковые перпендикуляры составляли и вытянутые руки.
— Что это? — Алена зажала ладошкой рот, чтобы не крикнуть от ужаса.
— Кто это? — побледнел Иван. — Они живы?
— Судя по позе — вряд ли, — сдавленно произнес Васильев.
Подошел к лежащим. Откинул с головы одного из них капюшон, осторожно приложил пальцы к шее. То же самое проделал со вторым, поднялся.
— Смотрите, как они похожи, — прошептала девушка. — Одинаково рыжие и лица — будто одно…
— Сань, что делать-то? — Оператору явно было не по себе. — Что с ними случилось?
— Ритуальное убийство? — сам у себя спросил Васильев. — Не может быть… Но — поза…
— Убийство? — переспросил Иван.
— Поза? — снова шепотом переспросила Алена. — Похоже на…
И в это время они все трое, одновременно, услыхали звук подлетающего вертолета.
— Сань, смотри, вертолет, давай помашем, вдруг заметит.
Алена сдернула с себя красную ветровку и стала отчаянно размахивать ею над головой.
Вертолет подлетал откуда-то сзади, рокоча все громче и громче. Непонятно было, заметил он группу или нет.
Вдруг к шуму лопастей и двигателя примешался какой-то странный резкий звук, равномерная частая дробь, очень похожая на звук пулеметной очереди, и тут же вокруг стоящей троицы и лежащих на камнях тел заплясала множеством черных фонтанчиков земля.
— Он что, сдурел? — оборачиваясь, крикнул Васильев. И тут почувствовал, что под лопатки впились сразу несколько раскаленных ножей, обездвиживая тело и туманя красным маревом глаза.
— Придурок! — срывая голос, заорал оператор, одной рукой прикрывая камеру, а второй воздевая к сумасшедшему вертолету бессильный кулак. — Я сейчас твой номер…
Это было последнее, что услышала в своей жизни белокурая Алена. Она недоуменно остановилась, перестав раскручивать ветровку, еще не понимая, почему так странно завалился на спину Васильев, отчего замолчал на полуслове, нелепо взмахнув рукой, Иван. Зачем он так безжалостно отбросил телекамеру?
Дорогая японская техника жалобно крякнула, столкнувшись с розовым ребром камня, а ее черные острые осколки полетели прямиком в Аленин лоб. Девушка хотела потереть засаднившее место рукой, да не успела, потому что прямо перед собой вдруг увидела стремительно приближающуюся, растущую, как рассветный солнечный шар, оранжевую ягоду морошки. Падая лицом в мягкий зеленый мох, она еще успела удивиться ее удивительно красивому цвету и невиданному размеру…
Пилот с удовлетворением пролетел над распластанными людьми. Стрелок, сидящий рядом, еще раз для верности полоснул по ним огненным лезвием пулеметной очереди.
Два светлоголовых тела не отреагировали никак, а крупный черноволосый мужчина дернулся, словно пытаясь встать, и тут же обмяк, черным циркулем растопырив длинные ноги.
* * *
— Первый, я — Ястреб. Задание выполнено.
— Все трое?
— Да.
— Благодарю за службу.
— Они рядом с теми, вчерашними.
— Так далеко от плато?
— Наверное, успели спуститься.
— Ладно, тебе меньше работы. К утру все убрать.
— Есть. Теперь — квадрат восемь?
— Да. Ждите на площадке.
— Есть.
* * *
Завороженная потрясающим зрелищем живого колосса, мерцающего сквозь черно-серую дымную оболочку багровыми искрами, Славина не сразу обратила внимание на странный чужеродный шум и заставила себя оторвать глаза от вертикально стоящего мистического столба только тогда, когда к шуму вертолета примешались тревожные звуки пулеметных очередей.
Вертолет как раз заходил на второй круг, отчаянно поливая огненным дождем какое-то недалекое пространство за их сейдом, скрытое верхушкой сопки.
От внезапного ужаса Ольга присела на корточки, закрыла голову руками, совершенно не понимая, что происходит. Кажется, один из ее спутников что-то кричал, призывно размахивая руками, а второй кинулся за столб, за сейд, туда, где творились непонятные и страшные дела. Однако кто из них был Макс, а кто — Влад, девушка не разобрала. После следующей очереди Ольга спрятала голову меж колен, сложившись в позу эмбриона. Кто-то посторонний горячо шептал в ухо, что она должна бежать, куда глядят глаза, подальше от этого жуткого места, но всех отпущенных природой сил хватало только на то, чтобы сжаться еще сильнее, спрятаться, врасти в саму себя. Животный инстинкт подсказывал, что она должна раствориться, слиться с травой и камнями. Стать невидимой и недосягаемой.
Стрельба смолкла, и грозный шум вертолета стал постепенно удаляться. Вместо него вдруг, нарастая, появился иной звук: утробный, тугой, басовитый. Словно он вырастал из самого чрева Земли, отовсюду сразу — слева, справа, снизу, сверху. Собственно, все окружающее пространство стало вдруг одним этим звуком! Это было так таинственно-жутко, так маняще-притягательно, что Ольга разомкнула колени, вытянув из них голову, ожидая увидеть на небе, по меньшей мере, эскадрилью тяжелых бомбардировщиков. Светло-голубые небеса были девственно чисты и невинны. Лишь солнце начищенным пятаком слепило саднящие сухостью глаза.
Девушка покрутила головой, обнаружив бегущих с разных сторон Рощина и Барта.
— Оля, испугалась? — улыбнулся Влад. — Все в порядке! Это какой-то сумасшедший тренировочные стрельбы проводил! Увидел наш дымовой столб и помчался уничтожать супостата.
— И часто у вас тут такие учения устраиваются? — сквозь зубы поинтересовался бледный, как мох на камнях, Максим.
— А если бы он в нас попал? — поежилась девушка.
— Да ну, Оль, ты что, — успокоил Рощин. — Ему же сверху все видно, где есть люди, а где их нет. Он в нашу сторону и не смотрел даже!
