5. На следующем уровне возможно возникновение паранормальных явлений. Очевидно, что здесь проявляется сильное ощущение единства между собственным «Я» и миром вещей, например, психокинез или в отношении других людей — телепатия и способность к предсказанию.
6. В качестве высшего уровня нам следует указать ничем не обусловленное, свободное от всех представлений и человеческих отношений состояние сознания.
Как мы видим, спектр состояний организован голографически. Каждый уровень позволяет ощутить единство в более или менее четко выраженной форме. Мы можем говорить о различных уровнях просветления, при этом нормальное состояние сознания дает лишь самую низкую его форму, просветление в миниатюре. Целью всего пути посвящения в шаманы является расширение и углубление обычного чувства, знакомого всем. Шаманство поэтому нельзя рассматривать как движение по темному, непонятному магическому пути, но просто как развитие соразмерно данному состоянию чувств уже имеющегося опыта познания мира. Если мы хотим понять шамана, нам надо просто погрузиться в собственные чувства. Что называется чувством, что опытом переживания и восприятием, это мы исследуем, а все остальное — лишь прекрасные слова, лишь батальная картина, созданная интеллектом. Я хотел выразить этой иерархией, этим спектром ощущений то, что каждый отдельный уровень нацелен на реализацию универсального единства, каждый сам по себе, на своем этапе реализует это единство. Мы познаем здесь микро-, макропринцип — как в большом, так и в малом…
Шаман, стало быть, не психотик и не дитя, хотя у него с ними много общего. Делая акцент на положительной стороне сходства, нельзя не заметить: дети живут, по сути своей, в измененном состоянии сознания, психотики становятся таковыми, поскольку они не переносят или не могут осознать измененных состояний сознания. Шаман, напротив, устремлен [256] к другому видению мира. Все трое обнаруживают совпадения в своих ощущениях, однако во многом отличаются друг от друга: ребенок остается бессознательно привязанным к своему опыту, психотика за те же переживания преследуют и бичуют; шаман же элегантно овладевает обоими мирами, обычным и измененным, являясь посредником между ними. Ребенок еще не выработал своего индивидуального «Я», живет наощупь и вступает в коммуникацию на основе подсознания или сверхсознания. Психотик обнаруживает фрагментарную и путанную структуру собственного «Я», он не знает, где находится: «Я», бессознательное и сверхсознательное кружатся, сменяя друг друга, одно принимается за другое, царит отсутствие законов. Шаман постигает мир своего «Я» и мир, возвышающийся над ним, каждый суверенно. Конечно, он проходит в начальной фазе своего посвящения через последовательность типично психотических переживаний. Как ореховая скорлупка на поверхности океана, его психика то взлетает на гребне бушующей волны, то проваливается вниз; он путает видимое и невидимое, живое и мертвое. С помощью учителя, земного или потустороннего, он учится ориентироваться и спокойно воспринимать любое, самое сложное переживание. Если он понимает, что значит видение и что подразумевает обычное переживание, то значит он уже прошел через фазу «боли», болезни, страдания, замешательства, преодолел в себе психотика. Он исцелен и в высшей степени здоров, как бы находясь по ту сторону болезни. Но он может вновь погрузиться в психотические фазы, особенно, если его заколдовывает другой чародей, отнимает его силу или, находясь на расстоянии, действуя силой психического помрачения, умерщвляет его духов-союзников, крадет их или каким-то способом делает их недееспособными, — между шаманами идет тогда бой, в котором решается, кто сильнее, кто лучше управляет трансперсональными силами. И существуют большие и маленькие шаманы, знающие, просветленные или обладающие лишь половинным знанием, односторонне развитыми способностями. Все народы понимают разницу между великим и простым шаманом, знают шаманов, занимающихся всем и ограниченных одной какой-то областью деятельности.
Но и психотики наших клиник могут при наличии соответствующего обучения подниматься до уровня высшего познания — ясно, что не все, но некоторые, во всяком случае, могут. Но кто должен их направлять? Психолог? Врач?.. Психология переживает период младенчества по сравнению с теми знаниями, какими владеют шаманы, а психиатрия излишне отягощена чисто теоретическим знанием. Мы нуждаемся во врачах и психотерапевтах другого уровня, а не в тех, что носятся со шприцами в руках по унылым коридорам психиатрических клиник. С точки зрения психологов и врачей нового уровня, иаманский трансперсональный опыт противопоставлен способу приобретения материалистического знания. Обучение врачей и психологов подобного уровня должно было бы включать, наряду с приобщением к традиционному знанию азиатских культур, все виды сенсорной депривации для исключения всего предшествующего телесного опыта и опыта своего «Я»; перенесение длительных периодов одиночества и поста, практику поиска видения, принятие психоделических средств, вызванный искусственно опыт внетелесного переживания, познание души и путешествие в потусторонние или иные физические миры. Это и есть основа древней медицины, исток всего шаманского знания. Психологии будущего несомненно принадлежит путешествие в другие миры, открытие путей истинно шаманской терапии. Без такого путешествия невозможно никакое знание в области трансперсонального.
14. Перевернутые пиры, парадокс шаманства
В этой главе мы хотели бы продолжить разговор об истоках целения. В нашем парадоксальном мире проявление здорового целительного начала противопоставлено лишенному святости, линейно-эвклидову восприятию этого мира. Рассуждая таким образом, я имею в виду позицию новой психологии.
Архаические целители, шаманы, живут в мире, который замкнут в самом себе, который, с нашей точки зрения, сдвинут в сторону, безумен. Шаман в нашем понимании является умалишенным, дураком, все перевертывающим, ставящим с ног на голову. Но какой же из миров является перевернутым — его или наш? Сталкиваемся мы с парадоксом шаманства или с парадоксальностью логики? То, что белый человек лишь имеет, тем черный человек является. Так как мы лишь искусственно обладаем тем, что не является частью нас самих, где мы тогда на самом деле? Мир, поставленный с ног на голову, — это наш мир, это мы антиподы реального бытия.
В предыдущих главах я показал истинный мир. Истинно только то, что с трудом поддается пониманию, что совершенно непостижимо. Проще говоря: то, что мы осознаем, к чему прикасаемся, едва ли является истинным миром. Истинный мир остается непостижимым. То, о чем мы здесь читали, является миром невидимым, местом возникновения псевдореальных фактов. Он воздействует на зримый мир. И вновь возникает парадокс: где здесь наше и где шаманское? Если вы спросите, как можно в простой и доступной форме объяснить, что входит в понятие «шаманского», я бы ответил: «Это противоположное нашему. Выверните наизнанку все факты нашего мира, и тогда в Ваших глазах вскоре замерцает шаманское».
Хуско, шаманка племени айну, сказала японскому исследователю Элико Онуки-Тирней, что глубинное знание нельзя сформулировать словами и что единственный путь узнать немного о шаманах, это стать шаманом самому [257]. Вновь возникает парадокс: исследователь в качестве шамана! Что бы ему пришлось тогда исследовать? Пустоты чистого исследования, стремление к неведению? Полагаю, что наше западное мышление столетиями училось выстраиваться по прямой от некоего видимого пункта А к видимому пункту Б в пределах материального мира в сконструированную Эвклидом компактную модель бытия, в механистический универсум Ньютона, в наивное декартовское утверждение «cogito ergo sum» [258], в кантовский мир устойчивых пространственно-временных констант, в безучастную этику и рабочую мораль Лютера, в марксовское экономическое бытие, определяющее сознание. Но это лишь один из способов обустроиться в этом мире, и, безусловно, не лучший. Когда мы, наконец, поймем это? Шаман, напротив, мужественно «выворачивает» наше наивное видение мира — этакий духовный сокрушитель всех представлений. Его тайна проста, но способ ее воплощения не свойствен людям, потому что ни у кого не найдется мужества приобщиться к переживанию, при котором темнеет день и светлеет ночь. Диоген, как свидетельствует легенда, бродил по площади Афин с фонарем при свете дня, как во тьме, и отвечал вопрошавшим: «Я ищу свет». Мы же, напротив, живем в темной стране и путешествуем по темному царству. У кого же найдется в душе столько столько света, чтобы почувствовать наше лишенное света состояние?.. Первый шаманский парадокс: прогресс, будущее достигаются лишь при прохождении через разные категории ослепления, через страдание. Путь страданий есть одновременно и путь познания, чем значительнее первое, тем глубже второе. Наша западная апология всего, лишенного страдания, радостного, приободряющего — это ли не бегство от действительности? Если бы мы захотели назвать наиболее значительное из наших заблуждений, это было бы желание обрести лишенную страдания радость. Но как добиться этого заполненного радостью бытия? Мы думаем, что через саму радость. Шаман же достигает это через страдание. Путь мистика — это путь страдания в мире наших представлений, путь постоянных ограничений, «осаживаний», доказательств истины. Он томится по хаосу, по состоянию, не свойственному людям. Он ищет неограниченного наслаждения, но оно «зажато» пределами нашего мира и умаляет его страдания. Если же он проходит через все категории заблуждения, он достигает совершенной страны: радости, знания, уравновешенности, тишины… и заключает договор с природой.
