Умерщвление плоти – соль нашей жизни. И лучшее умерщвление плоти – это борьба с ее вожделениями, похотью очей и гордостью житейской. Самопожертвование проявляется во всем, вплоть до мелочей и малых дел, наполняющих наши дни. Мы выбираем себе умерщвления, которые не умерщвляют других и делают нас более чуткими, более внимательными ко всем людям. Если ты обидчив, если ты думаешь только о себе и унижаешь других, если не умеешь отказаться от лишнего, а порой и от необходимого, если горюешь, когда жизнь идет не так, как тебе хотелось бы, – то уверяю тебя, что ты не понял истинного смысла христианского умерщвления. Но ты все понял правильно, если стремишься стать всем для всех, чтобы спасти всех46.
Вера и разум
Жизнь в покаянии и молитве, в сознании того, что Бог усыновил нас во Христе, – вот основа благочестия детей Божиих. Благочестие – добродетель детей. Но ребенок полностью предается Отцу, лишь ощутив и признав свою беспомощность. Молясь, я часто думал о необходимости быть как дети, как младенцы… Верящие, что духовное младенчество – это признак робости или неопытности в делах житейских – неправы. Все совсем наоборот: для достижения его нужна железная воля, сильный характер и зрелость, закаленная в кузнице жизни.
Мы благочестивы как дети, а не как невежды. Каждому человеку следует серьезно, по мере сил изучать богословие, то есть доктрину Христа, изложенную в научной форме. В жизни христианина должны найти себе место и благочестие детей, и познания богословов.
Устремление к богословскому познанию мира – выверенному и строгому, – проистекает из страстного желания познать Бога и любить Его. Из страстного стремления души постичь самую суть мира – творения Божия. Находятся люди, стремящиеся с завидным постоянством воскресить старый миф о несовместимости веры и науки, человеческого разума с божественным Откровением. Но это проистекает из поверхностного понимания проблемы. Видимость, выдаваемая за действительность.
Если мир вышел из рук Божиих, если Господь сотворил человека по образу и подобию Своему47 и одарил его сознание искрой Своего света, то человек должен стремиться к постижению разумом божественного смысла естественной реальности, и верой – сверхъестественного значения всего земного. Мы не должны бояться науки, ибо любое исследование – подлинно научное исследование, – непременно приводит к истине. То есть – ко Христу, сказавшему: “Ego sum veritas”, Я есмь истина48.
Подлинный христианин должен стремиться к знаниям. Все может и должно вести к Богу: как мастерство ремесленника, так и отвлеченные научные дисциплины. Ведь нет честного труда, который нельзя освящать и в котором нельзя освящаться. Нет труда, через который невозможно было бы освящение окружающих нас людей. Свет христианской жизни должен светить не на дне долины, но на вершине горы – чтобы люди видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного49.
Труд, учеба, исследование – все обращается в молитву. Все – с утра до вечера – становится поводом для общения с Богом. Тут главное – единство жизни, простое и крепкое. Ведь работа, обращенная в молитву, становится апостольским служением.
Адвент – время надежды
Сегодня первое воскресение Адвента – и мы уже начинаем считать недели, отделяющие нас нас от Рождества Христова. Мы размышляли над чудом христианского призвания. Мы видели, что Христос рассчитывает на нас в деле освящения мира. Мы поняли, что с нашей помощью Он хочет приблизить людей к Себе, приобщить их к святости, соединить с Церковью и распространить Царство Божие по всему миру. Господь любит нас преданными и верными, чуткими и влюбленными. Он любит нас святыми – Своими.
С одной стороны – гордыня и чувственность, одиночество и эгоизм. С другой – любовь и преданность, милосердие и жертва, смирение и радость. Ты должен выбрать. Господь призвал тебя к полноте веры, надежды и любви. Нет у тебя права жить по принципу "моя хата с краю".
Однажды в железной клетке я видел пленного орла, грязного, почти без перьев. В когтях он сжимал окровавленный кусок падали. Я смотрел на него и думал о себе. О том, что со мною будет, если я не последую призванию, полученному мною от Бога. Мне стало Мне стало жаль этого орла, одинокого пленника, рожденного, чтобы подняться к небу и созерцать солнце. И ты можешь вознестись до смиренных вершин любви Божией и служения всему человечеству, если в твоей душе не останется тайников, куда не может проникнуть свет Христов. Если отбросишь в сторону все заботы, которые тебя от Него отдаляют – чтобы только Христос царствовал в твоем уме и сердце, в твоих словах и делах. Вся жизнь твоя переполнится Богом – и чувства, и труд, и мысли.
Мы читали в Евангелии: Восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше50. Адвент – это время надежды. Широкий горизонт нашего призвания – то единство жизни, основой которого является присутствие Бога, Отца нашего, – может и должен стать нашей повседневной реальностью.
Проси об этом Марию и духовными очами стремись увидеть, как она ожидает рождения Сына. И она, Матерь Божия, сделает тебя “alter Christus, ipse Christus” – другим Христом, Самим Христом!
2. ТРИУМФ ХРИСТА – В СМИРЕНИИ*
“Lux fulgebit hodie super nos, quia natus est nobis Dominus” – Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет… Ибо младенец родился нам51. Сегодня эта великая весть наполняет ликованием сердца христиан. Через них она обращена ко всему человечеству. Бог с нами. Это чудо озаряет наше бытие. Каждый праздник Рождества Христова должен быть для нас новой встречей – особой встречей, – с Богом. Мы хотим, чтобы свет и благодать Его проникали в самые глубины наших душ.
Мы молимся пред ликами Младенца, Марии и Иосифа. Мы созерцаем Сына Божия, ставшего плотью – уподобившегося нам. Мне вспоминается путешествие в Лорето, совершенное мною 15 августа 1951 года. Я прибыл туда по особой и дорогой моему сердцу причине – чтобы посетить Святой Дом. Когда я служил там Божественную Литургию, преисполненная благочестия толпа мешала мне сосредоточиться. Я не ожидал, что великий праздник Успения Божией Матери привлечет в Лорето так много людей, почитающих Мадонну с такой истовой верой, с такой любовью. С точки зрения литургических правил народ проявлял свое благочестие… скажем так: не всегда уместно.
Например, всякий раз, когда я, как то следует по обряду, целовал алтарь, вместе со мной к нему прикладывались три-четыре крестьянки. Это меня сбивало – но в то же время и трогало. Мое внимание привлекла надпись над алтарем: “Hic Verbum caro factum est” – здесь Слово стало плотию. Предание гласит, что в этом Святом Доме жили Иисус, Мария и Иосиф. Здесь, в этом Доме, построенном людьми, на этом кусочке заселенной нами земли Бог обитал с нами.
Иисус Христос – совершенный Бог и совершенный человек
Слово стало плотию. Наш Господь – “perfectus Deus, perfectus homo”, совершенный Бог и совершенный человек52. Эта великая тайна должна восхищать всех христиан. И я не перестаю восхищаться. Я хотел бы вернуться в Лорето. Я иду туда мысленно, чтобы снова созерцать жизнь Иисуса-ребенка и размышлять над словами: “Hic Verbum caro factum est” – Здесь Слово стало плотию.
“Iesus Christus, Deus Homo” – Иисус Христос, Богочеловек. Это чудо – одно из тех “magnalia Dei”, великих дел Божиих53, над которыми стоит размышлять постоянно, благодаря Господа, пришедшего во плоти, чтобы принести на землю мир людям доброй воли54. Всем людям, кто хочет соединить свою волю с волей премудрого Бога. Не только нищим или богатым, но всем людям – всем братьям! Ведь все мы братья во Христе – дети Божии, братья Иисусовы. Его Мать – наша Мать.
На земле есть только одна раса – это раса детей Божиих. Все мы должны говорить на одном языке – это язык, которому учит Отец наш Небесный. Язык общения Иисуса с Его Отцом. Язык ума и сердца, звучащий сейчас в вашей молитве. Язык душ созерцательных, людей духовных, глубоко осознавших, что они – дети Божии. Язык пылких порывов души, прекрасных побуждений ума и воли, стремления к истинным добродетелям, к праведности и счастью.
Мы созерцаем Младенца, лежащего в колыбели, ибо Он – наша Любовь. Мы смотрим на Него, зная, что тайна сия велика есть. Мы принимаем ее через веру, через веру проникаем в ее содержание. Для этого необходимо смирение – нам не стоит сводить величие Божие к нашим убогим и произвольным человеческим понятиям. Мы знаем, что эта тайна – сокровенная тьма и в то же время яркий свет, руководящий всей жизнью человеческой.
Мы видим, – говорит Иоанн Златоуст, – что Иисус вышел из нас, из нашей человеческой природы, и родился от девственной Матери. Но мы не можем постичь, как совершилось это чудо. Не будем стараться его объяснить. Примем то, что Бог открыл человеку, не пытаясь любопытством своим проникнуть в то, что Бог от него утаил55. Такая почтительность поможет нам понимать и любить. И тайна станет прекрасным уроком – более убедительным, чем любые человеческие рассуждения.
