— Какое там. Элементарная трусость.
— И тем не менее, я вас поздравляю!
Она сочла нужным крепко пожать мне руку, прежде чем удалиться в обнимку с сыром и баклажанами. Рискуя выронить и то и другое на землю.
Я догнал Джекоба, удалявшегося от склада широким шагом. Он размахивал набитым полиэтиленовым пакетом, словно легкой сумочкой.
— Постойте!
Он приостановился и обернулся.
— Захотелось поболтать, Норди?
— Да, о Нице. Он ведь намекал о своих намерениях, приставал ко всем со своим Иеговой, и все отмахивались. Старого чудака никто не воспринимал всерьез. И тогда он решил действовать в одиночку. Стать светлым разрушителем, Анти-Геростратом.
— Праведным террористом-смертником, — кивнул русский. — И что?
— Ничего. Просто мне понравилось, что вы сказали о Ницше, который одобрительно наблюдал за гибельным шоу. Думаю, это вполне вероятно.
— Отрадно, что хоть в чем-то наши мнения совпадают. Старик как вещал, так и жил, а это редко бывает. Как там у его кумира? «Если твоя жизнь не удалась тебе, то позаботься о том, чтобы удалась смерть». За точность не ручаюсь, но смысл такой. Он позаботился: удалась.
— Вы, оказывается, тоже могли бы с легкостью засыпать всех цитатами!
— А то! — На миг хмурое лицо осветила знакомая самодовольная ухмылка. — А это из кого, угадайте: «Разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший. Я — безумец поневоле. Неправда, что мое поведение ненормально. Оно — анти-нормально».
— Не знаю. Но впечатляет!
— А это: «Небо. Это его я искал, изо дня в день раздирая крепкую, призрачную, сатанинскую плоть моей жизни. И когда тыкал костылем в изъеденного червями, загнившего ежа, я искал — небо. И когда клонился над черной бездной. Тогда и всегда»?
— Круто! — мое восхищение было искренним. — Кто же этот мудрец?
— Погодите. А вот: «В наше время, когда повсеместно торжествует посредственность, всё значительное, всё настоящее должно плыть или в стороне, или против течения».
— Не томите, Джекоб! А то я стану думать, что эти изречения ваши.
— Нет. Сальвадор Дали.
— Ого! Он, оказывается, не только рисовал, но и мыслил.
— А то. Что касается Ница, он сейчас очень нуждается в нашей поддержке. Мертвых ведь нужно поддерживать не меньше, чем живых. А то и больше. Разговаривайте со стариком, прошу вас, говорите, как вы восхищены его красивым поступком, как вам недостает его на острове. Это ведь правда, Норди?
— Да. И восхищает, и недостает.
— Ну вот. Не жалейте комплиментов, он их заслужил.
— А давайте вместо палки с номером поставим на его могиле большой камень? — осенило меня.
— С именем и профилем? — скептически сморщился русский.
— Без профиля, конечно. Но с подходящей цитатой из Ницше. Старику будет приятно.
— Давайте. Правда, это всё суета сует, но вдруг и в самом деле порадуется? Только один нюанс: так наломаешься за день с этими проклятыми тачками, что сил катить камень, уподобляясь Сизифу, уже не останется.
За разговором мы подошли к его домику. Я предложил:
— Забросьте продукты, а потом я заброшу свои, и пойдем куда-нибудь прогуляемся. На косу или в Сад Камней, как? Давненько мы с вами не болтали обстоятельно и задушевно, как когда-то. Заодно сообща поддержим Ница и прикинем насчет памятника.
Но Джекоб, к моему огорчению, отрицательно повел головой.
— Простите великодушно, Норди. Как-то я нынче не расположен болтать и гулять. А с Ницем я и так разговариваю… почти непрерывно.
Через пять дней интенсивной уборки, когда на месте главного здания оказалась проплешина, засыпанная светлым песком с побережья (отчего пустошь приобрела вполне уютный и чистенький вид), Майер объявил по громкой связи, что перечисленные сотрудники приглашаются на групповую медитацию под открытым небом. Время — полночь, место — бывшее пожарище.
Я оказался в числе избранных.
Песчаную проплешину уставили по окружности толстыми свечами, чье пламя трепетал, грозя затушить, морской бриз. В центре на коврике для медитаций восседала Дина, облаченная в теплую куртку с капюшоном. У ног ее горела свеча высотой в локоть.
Роу выстроил семерых участников действа по кругу в одном ему ведомом порядке, велев сесть на песок и взяться за руки. Отчего-то не пришла Юдит, хотя имя ее звучало в числе приглашенных. (Не отошла от гибели Ница?) Кое-кто предусмотрительно прихватил коврики, другим пришлось усаживаться на плащи и куртки.
Майер хмуро наблюдал за действиями помощника, сидя в стороне в своем любимом переносном плетеном кресле.
Психоаналитик выглядел бодрее, чем в первые дни после пожара. Видимо, медитации и аутотренинг не прошли даром. Пальцы почти не тряслись, голос обрел былую силу.
— Мы собрали вас на не совсем обычную медитацию, — объявил он, когда все послушно расселись по отведенным местам. — Мы проведем сеанс спиритизма. Дина выступит в качестве медиума. Просьба не разговаривать, не шевелиться и не разнимать рук.
— И чей дух мы будем вызывать? — поинтересовался оживившийся Джекоб.
Происходящее явно нравилось ему больше, чем возня с тачками.
— Терпение! Вы всё увидите и услышите сами.
— Могли бы и догадаться! — буркнул Майер. — В течение девяти дней после смерти душа бродит вблизи места своего упокоения. Это и ребенку известно!
— Значит, героя Лагга? И какой вопрос мы ему зададим? Где он сейчас находится и как себя чувствует?
— Лагга никто не собирается беспокоить, — сухо бросил ему Роу.
— Значит, Ниц? Но разве его похоронили на этом месте? — удивился русский.
— Ница похоронили в лесу, в двух шагах отсюда. И вам это отлично известно, — с раздражением ответил Майер Он повернулся к Дине и важно спросил: — Дина, вы готовы?
Та столь же важно кивнула.
— Приступайте.
Дина закрыла невыразительные глаза, подняла к небу голову и заговорила. Тон был замогильным, но звучным:
— Ниц! Если ты где-то неподалеку, откликнись! Дай знать, что ты готов беседовать с нами и отвечать на наши вопросы.
Джекоб, сидевший от меня через одного человека, шумно фыркнул. Встретившись со мной глазами, скорчил выразительную мину и громко прошептал:
— Нашли, кого вызывать! Черта с два вздорный старикан захочет с ними разговаривать.
Майер строго шикнул на нарушителя дисциплины, а Роу погрозил тонким пальцем.
Дина резко качнулась вправо, так что редкие прямые волосы метелкой провели по песку.
— Да… — выдохнула она. Голос был столь же звучным и замогильным, но на два тона ниже.
— Ты пришел? Ты будешь говорить с нами посредством Дины? — громко спросил Роу, выходя в круг и становясь напротив медиума.
— Да…
— Где ты, Ниц? Что тебя окружает? Хорошо ли тебе? Светло ли тебе?
— Тепло ли тебе, девица? — непонятно пробормотал неугомонный русский.
Майер, подскочив со своего кресла, яростно ущипнул его сзади за шею. Джекоб взвыл.
— Молчать! — грозно прошипел профессор.
— Тепло ли тебе? А может, жарко? — продолжал вопрошать Роу.
— Мне… странно. Пока… Непривычно… но не жарко. Я осваиваюсь, привыкаю, осматриваюсь…
— Ниц! Бесплотные души не лгут. Ответь нам: это правда, что ты замаскировал на острове смертельную опасность для его обитателей? Либо ты обманывал нас, пытаясь запугать? Ответь честно, Ниц!
— Называйте меня… моим истинным именем: Фридрих.
— Хорошо, — покладисто кивнул Роу. — Повторяю вопрос: ты обманул нас, Фридрих, или и вправду обитателям острова грозит опасность?
— Да… — Интонации были глубоки и полны достоинства. — Я ввел вас в заблуждение. Кроме лодки с испорченным днищем, других повреждений и опасностей нет.
— Отлично, Ниц! — перехвативший инициативу Майер, пересек кружок взявшихся за руки и потеснил плечом доктора, встав строго напротив Дины. — Ты просто блефовал, дружище, это так понятно! Но где ты сейчас пребываешь? Нельзя ли поподробнее? Крайне интересно узнать!
— И не болят ли твои обугленные косточки? — вставил невыносимый Джекоб, презрев гнев начальства.
— Не болят, — ответил Ниц на последний вопрос. — Повторяю: меня зовут Фридрих.
— Прости, дружище Фридрих! — Майер добродушно хохотнул. — Прости великодушно и утоли наше любопытство.
— Я уже сказал. Я пребываю в новом месте, в котором еще не освоился. Сейчас вижу нечто вроде розоватой воронки… или жерла. Из нее донесся зов, который направлен ко мне. Не имя и не звук. Что-то вроде запаха. Я прилетел на запах, как летит самец бабочки. И вот я говорю с вами. Я вас не вижу, но чувствую. Особенно Джекоба — это что-то яркое, сильное и резкое, даже заломило виски… И Майер… он тоже силен, но по-другому. Джекоб — вопль, Майер — визг бензопилы. Как-то так… Но я устал. Мне тяжело с вами. Позвольте отлететь…
— Нет-нет, погоди! — Майер чуть не прыгал от возбуждения. — Ты видишь будущее? Хотя бы на несколько дней или месяцев вперед? Что случится с клиникой Гиперборея? Как быстро мы сумеем восстановиться после твоего геростратова поступка? Достигнем ли мы успеха в наших дерзновенных исследованиях?
