из Лос-Анджелеса, — сказал Мэнни Кларенсу, — с ним стало еще труднее уживаться, чем прежде.
— Эй, не связывайтесь со мной, ребята, сегодня, — сказал Олли. Он вынул длинный кожаный футляр и положил его на стол, — я ношу с собой тяжелый металлический предмет. Я взял
из отдела на несколько дней эту винтовку, «ХК53». Сегодня понесу ее домой.
— Зачем? — спросил Кларенс.
— Может быть, я положу ее на подушку рядом с собой, и она прошепчет мне в ночи свои секреты.
— Может, я позвоню твоей жене и предупрежу ее, — сказал Мэнни.
Низкое серое небо было тяжелым и непроницаемым, темным и зловещим. Длинные костлявые пальцы зимы взялись за город и уже оборвали деревья, сделав все серым. Кларенс Абернати соскреб лед со своего ветрового стекла чтобы было видно только впереди, но не по сторонам. Его это не волновало.
Кларенс понял, что тоскует по прошлому, и его мучает ностальгия даже по Миссисипи. Женива все время говорила, что он должен даже быть благодарен, что обвинения были сняты с него. Это были несправедливые обвинения, и они оставили свой отпечаток на его репутации на всю оставшуюся жизнь. Как мог еще он себя чувствовать? Утратив репутацию, он теперь меньше заботился о том, чтобы поддерживать ее. Это было подобно тому, чтобы охранять драгоценные камни после того, как их уже украли. Теперь независимо от того, что он делал, вряд ли люди будут думать о нем хуже.
Он не разделял торжество Олли по поводу продвижения дела в Лос-Анджелесе. Конечно, Паук в конце концов отправится в тюрьму, если столкнется с праведным судом, и его адвокат не будет слишком хорош. Тень, наверное, тоже. Но Кларенс серьезно сомневался, что те, кто дергали за нитки этих марионеток и организовали убийство, будут наказаны. Харпер выкрутится, а Норкост и Грей сведут все дело к незначительным обвинениям. Даже если Олли соберет огромную кипу вещественных доказательств, будет ли этого достаточно? Насколько можно будет доказать что-либо с помощью дилетантской слежки Кларенса, включая и носовые платки из мусорной корзины Грея? И даже когда сведут все концы, не снимет ли все обвинения какой-нибудь либеральный судья?
Сколько людей уже выкручивалось, освобождаясь от обвинений? Такие как Норкост и Грей и их высокооплачиваемые адвокаты из лиги всегда обладали определенной техникой, спо-
232
собностью срываться с крючка. Они были над системой, как политики и копы в старой Миссисипи. В конце концов, говорил Кларенс себе, они выкрутятся, но Дэни и Фелиция останутся мертвы. Правосудия не будет. Это давило на него, и его разум заполняли все более тяжелые и темные тучи, и каждая циничная мысль наполняла их дождем.
Бессонница и истощение Кларенса осложнялись резкими перепадами сахара в крови. Он не говорил Жениве, не желая ее беспокоить, но чувствовал, что дошел до предела, устал от игр, от жажды справедливости, которую никогда не утолить.
«Если я хочу правосудия, то есть, может быть, один только путь достичь его...»
— Твой брат тоскует по давнему прошлому, — сказал Льюис Дэни, — по Эдему. И по тому, что далеко впереди: по небесам. Ограниченные рамками мира, его мысли могут только напоминать ему о том, чего нет. Из-за этого можно только отчаиваться. Люди рождаются с тоской по Эдему, саду Эль-Иона, и с тоской по Иерусалиму, городу Эль-Иона. Тоска вызывает боль из-за отсутствия блага и надежду испытать это благо, как будто оно действительно есть. Когда мы были в том мире, наши сердца не могли полностью успокоиться. Иногда это было мучение, которое охватывало целиком, как сейчас происходит с твоим братом. Он — как незрячий человек, ощупью хватающийся за стену в поисках правосудия в мире несправедливости.
— Он совершенно разочарован, — сказала Дэни. — Хотела бы я сказать ему, что происходит гораздо больше, чем он видит.
— Эль-Ион это уже сказал ему в Своем Слове. Он должен обнаружить это сам, научиться верить и доверять тому, что сказал Вседержитель, — Льюис продолжал двигаться в своем неподражаемом профессорском стиле. — Твой брат прав, что разочарован тем миром. Он не принадлежит ему. И никто не принадлежит. Только неправедные могут быть удовлетворены столь темным миром, и даже они никогда не удовлетворены полностью. Ошибка Кларенса в том, что он разочарован и в истине, а истина и сейчас так же реальна, как до трагедии, которую он пережил. Его разочарование недостатками мира тьмы
показывает, что слишком много надежд он возлагал на тот мир. Только этот мир может оправдать наивысшие ожидания и удовлетворить его глубочайшую тоску.
— Можем мы помолиться о нем, Льюис? — спросила Дэни.
Они склонили колени, обратившись к Престолу Эль-Иона,
принося Ему того, кто пока еще жил на планете боли.
Человек полез под днище старого коричневого «Малибу», пошарил пальцами и нащупал маленький контейнер. Он вынул ключ и открыл багажник. Посмотрел по сторонам, вынул длинный черный кожаный футляр, захлопнул багажник, взял футляр в свою машину и уехал прочь.
— Шейла? Это Кларенс Абернати.
— Здравствуйте, мистер Абернати. Слушайте, когда мы увидим вашу статью о карьере мистера Норкоста? Не волнуйтесь, я не открыла ему секрет!
— Я все еще работаю над ней, но уверен, что вы увидите имя советника в газетах очень скоро. Слушайте, кстати о сюрпризах, я слышал, в воскресенье день рождения Регги?
— Да. Ему 45! — Шейла была, как всегда, в восторге.
— Это здорово, — сказал Кларенс. — Послушайте, нас тут несколько его друзей, и нам хотелось бы знать, можно ли завтра устроить сюрприз и принести Регги торт и подарки. Это может занять несколько минут. Надеюсь, мистер Грей тоже сможет там быть. Вы поможете нам это устроить?
— О, это звучит просто чудесно, — сказала Шейла. — Я люблю сюрпризы. Сейчас проверю расписание. Джин завтра не будет, и никто из полставочников не работает в пятницу. Да, советник Норкост и мистер Грей завтракают не в офисе, у них встреча, потом телефонная конференция с конгрессменом Спарксом, с 10:30 до 11:00. Затем у обоих окно перед обедом. Похоже, что в 11:00 будет лучше всего!
