кальпой и сотнями тысяч кальп?
21–23. В чем, как дерево в семени, содержатся семена миров – не проявленных, проявленных и даже не возникших? В каком мгновении, как в семени, пребывает целая кальпа? Что является творцом, инструментом, целью и обстоятельствами действия, не имея цели и даже не являясь деятелем? При восприятии видимого видящий делает видимым сам себя. Что, не имея глаз, видит само себя вовне, как зримый объект?
24–26. Кто растворил видимое в себе и даже в присутствие видимых объектов видит безраздельное чистое Сознание и не видит видимого прямо перед собой? Что сияет как видимое, являясь видимым, видением и видящим? Что наполняет видимое, видение и видящего, как золото – браслеты и другие украшения? От чего ничто не отделено, как волны от океана? И по чьему велению все отделяется, как волны в океане?
27–29. От чего, единого и не разделенного временем, пространством и прочим, даже при появлении двойственности реального и нереального, они остаются неотдельными, как вода и ее текучесть? Что, став тремя временами, содержит в себе, как семя содержит дерево, три мира, которые реальны и нереальны и включают видящего, видимое и видение? В какой полноте всегда пребывают прошлое, настоящее, будущее и великая иллюзия бесчисленных миров, как дерево заключено в семени?
30–32. Что, не оставляя своей недвойственной природы и будучи невозникшим, заставляет семя превращаться в дерево и дерево – в семя? О царь, по сравнению с чем гора Меру – нежное волокно лотоса, и в чем существует огромное множество таких гор, как Меру и Мандара? Чем создается этот мир с бездной живых существ? За счет чьей силы ты движешься, убиваешь и наказываешь? Что увидев, ты исчезаешь или же существуешь вечно с очищенными видением и речью до их полного успокоения?
33–35. Разреши великое сомнение моего ума, подобное туману, скрывающему лик луны. Того, кто не способен вырвать сомнение с корнем, никогда нельзя считать мудрым пандитом. Если вы своим разумом не положите конец моему небольшому сомнению, вы тут же, бесспорно, станете дровами для утоления ужасного огня моего голода. После чего я сожру всех людей в этой стране, чтобы набить свое брюхо. Поэтому, я думаю, это твоя обязанность – быть хорошим царем, ибо только глупцы стремятся к своему концу.
36. Сказав это, демонша издала оглушительный и ужасающий рык, сходный с громом тяжелой тучи, и замолчала. Хотя ее вид был ужасен, внутренней чистотой она напоминала безоблачное осеннее небо.
Такова сарга семьдесят девятая «Вопросы демонши Каркати» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 80. Решение загадок Каркати
Васиштха сказал:
1. Когда огромная дочь ракшасов глубокой ночью в густом лесу завершила задавать свои замечательные вопросы, раздался голос мудрого советника.
Советник сказал:
2–5. Слушай, о подобная туче! Твои вопросы я растерзаю один за другим, как лев рвет на части обезумевшего слона. О лотосоокая! Твои вопросы, заданные замысловатым языком и способные дать мудрость знающим, касаются высшего Я, или Атмана, о красавица. Поскольку высшее Я нельзя описать словами, понять умом и воспринять пятью органами чувств, оно тоньше даже пространства, оно есть Атман, являющийся чистым Сознанием. В крошечной частице Сознания пребывает это творение как существующее или несуществующее, подобно тому, как дерево проявляется в семени.
6–8. Реальность есть ощущаемость всего и, будучи природой всего, является изначальной сущностью, вслед за которой все остальное обретает существование. Сознание подобно пространству по причине отсутствия внешнего и не является пространством в силу сознательности. Из-за того, что оно превосходит восприятие чувствами, оно не что-то и оно же является мельчайшей каплей, которая бесконечна. Будучи внутренней сущностью всего, оно не ощущается никем как что-то. Отражение недвойственного Сознания создает множественность, которая нереальна в высшем Сознании, как браслеты и разнообразные украшения – в золоте.
9–11. Это – высочайшее пространство Сознания, невоспринимаемое в силу своей исключительной тонкости. Хотя оно является внутренней сущностью всего, оно превосходит пять органов чувств и ум. Будучи сутью всего, оно никогда не пустота, это – сам говорящий и думающий, даже если он думает, что его нет. Никакой логике не поддается несуществование существующего. Природа всего осознается косвенно, как спрятанную камфару выдает присущий ей аромат.
12–14. Все здесь, осознаваемое умом как что-то, есть лишь это Сознание, и в силу того, что его чистота по своей природе превосходит чувства, оно не является чем-либо. Только оно, будучи сущностью всего существующего, оказывается и единством, и множественностью. Поскольку исключительно благодаря ему существует этот мир, лишь оно и является ларцом драгоценности этого мира. В этом безбрежном океане осознания появляются и пропадают волны трех миров, как разнообразные понятия ума; так в воде по причине ее текучести возникают водовороты.
15–17. Поскольку это Сознание не постигается умом и чувствами, оно кажется пустым, но в силу того, что оно осознается самопознанием, оно не пусто, хотя подобно пространству. При понимании недвойственности можно ощущать, что я есть ты и ты есть я, но безграничное осознание не становится ни тобой, ни мной. Когда при пробуждении к истине отброшены все представления о «тебе» и «мне», не остается ни тебя, ни меня, ни всего, или же все становится мной самим.
18–20. Это высшее Я не движется, двигаясь и даже проходя множество йоджан. Благодаря осознанию, множество йоджан пребывают в этом Сознании. Оно не движется даже в движении и, даже обретенное, не обретается, ибо место и время пребывают в пространстве собственной реальности. Если его цель находится в нем самом, воистину, куда оно может пойти? Будет ли мать искать своего сына где-то еще, когда он у ее груди?
21–22. Коль скоро оно пребывает всюду, оставаясь неизменным, содержа в себе все творение и делая все, оставаясь в себе, куда и как ему еще идти? Когда закрытый горшок переносят в другое место, пространство в нем не движется при перемещении горшка; так и высшее Я всегда остается недвижимым.
23–26. Когда оно в себе ощущает осознанность и несознательность, оно как будто становится и осознанным, и несознающим. Когда единое Сознание по своей природе является реальностью и осознанности, и несознательности, тогда оно, будучи сознающим, может быть подобным камню, о демонша! В безначальном и бесконечном высочайшем пространстве безграничное Сознание создает, не создавая, удивительное разнообразие трех миров. Чистое Сознание дает реальность огню, принимая его форму и не оставляя при этом своей природы. Даже будучи вездесущим, оно не горит, своим сиянием очищая все предметы мира.
27–29. Из чистого сияющего пространства Сознания рождается огонь, чья природа – сияющее осознание. Высшее Я, осознавая, являет свет солнца, луны и прочего и, будучи формой сияния Сознания, не может быть скрыто даже облаками всеобщего разрушения конца великих кальп. Это внутренний свет сердца, ощущаемый, но не видимый глазу; это бесконечное высочайшее сияние, дающее существование всему.
30–32. Превосходя ум и пять органов чувств, это сияние внутреннего света освещает видимость предметов вовне, хотя оно возникает внутри. Этот свет питает деревья, кусты, лианы и прочие существа, не имеющие глаз и органов чувств. Он – воплощение высшего знания, являющийся по своей природе ощущением. В этом осознании пребывает мир как существование, время, пространство и действие. Оно – хозяин, деятель, создатель и наслаждающийся, хотя с точки зрения себя самого не является чем-то.
33–35. Не оставляя своей исключительной тонкости, высшее Я становится ларцом, хранящим драгоценный алмаз мира. Мир, состоящий из знающего, знания и объекта знания, не существует в его безграничности. Только
