третье: он, как играющий ребенок, без устали забавляется игрушками и ломает их. Он создает, порождает, поддерживает, поглощает и уничтожает человека непрерывно, как день и ночь сменяют друг друга. Существа этого мира появляются и пропадают. Ни счастье, ни несчастье человека не постоянны.
42–43. Время играет со всеми живыми существами в жестокую игру, повергая в страдания всех без разбора, не делая исключения даже для разумных и не нарушающих законов. С раскидистого дерева сансары ветер времени каждый день роняет зрелые и незрелые плоды бесчисленных существ трех миров.
Такова сарга двадцать восьмая «О постоянном разрушении всего» книги первой «О разочаровании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 29. О непостоянстве всего.
Рама продолжил:
1–4. Когда в моем могучем уме пылает такой пожар заблуждений, в нем сгорают желания чувственных наслаждений, как в озере не возникают пустынные миражи. День ото дня пребывание в сансаре становится для меня все нестерпимее, как горечь плода дерева ним возрастает по мере его созревания. В уме людей, о царь, день ото дня возрастает низменность, а чистота и доброта оставляют их, как день за днем разрастаются заросли колючек. С моралью и законами считаются все меньше, и они незаметно и беззвучно день ото дня пропадают, подобно горошинам, выпадающим из высохших и раскрывающихся с треском стручков.
5–9. Безмятежность одиночества и избавление от беспокойства лучше, о великий мудрец, чем власть царя, бесчисленные наслаждения и тревоги. Я не желаю радоваться прекрасным садам, не жажду развлекаться с женщинами, богатство не доставляет мне наслаждения. Я хочу спокойствия ума. О отец, мир недолговечен и не приносит счастья, желания неодолимы. Как я могу усмирить ум, подверженный непостоянству? Я не желаю смерти и не стремлюсь к жизни. Я хочу просто быть собой, свободным от лихорадки желаний. К чему мне царство, к чему удовольствия, богатства и вожделения? Все это возникает только из чувства «я», но я от него отказался.
10–13. Цепь рождений связывает нас крепкими узами органов чувств, подобно узлам на кожаной веревке. Тех связанных, кто стремится к освобождению, я считаю лучшими из людей. Ум возбуждается мирской красотой женщин и стараниями бога любви, как тяжелые слоны топчут ногами нежные лотосы. Если я сейчас не смогу исцелиться чистым рассудком, о великий муни, когда еще я смогу вылечить свой ум? Настоящий яд – это чувственные страдания, а не то, что называют ядом. Обычный яд только единожды убивает тело, а возбужденные чувства разрушают многие жизни.
14–20. Ни удовольствия, ни страдания, ни друзья, ни родственники, ни рождение, ни смерть – ничто не связывает ум познавшего истину. О мудрый, лучший из знающих прошлое и будущее, я молю тебя научить меня как освободиться от беспокойств, страха и душевных страданий. Ужасный лес невежества, окутанный сетью обусловленностей и заросший колючими кустами страданий, полон отвесных скал и расщелин. О мудрый, я могу выдержать, когда впиваются в мое тело острые зубья пилы, но не способен терпеть ран чувственных желаний, возникающих в сансаре. Мирские понятия «это есть, этого нет» влекут к заблуждению и заставляют содрогаться ум человека, как ветер поднимает и носит клубы пыли. На нить желаний нанизаны все живые существа, подобно жемчужинам в ожерелье, и ум среди них – самое главное украшение, вечно сияющее светом безграничного чистейшего Сознания. Я срываю это украшение змеи времени, вовлекающее в сансару, как лев легко разрывает поймавшие его сети.
21–23. О лучший из знающих истину, разгони светочем истинного знания тьму моего невежественного разума в туманном лесу сердца! Нет таких страданий, о великий, что не исчезают в компании мудрых умом, которая подобна луне, сияющей во тьме ночи. Жизнь похожа на хрупкую каплю воды, висящую в облаке, гонимом ветром. Наслаждения сверкают вокруг быстрыми молниями. Волнения и игры юности подобны потокам воды. Постигнув это, я твердо настроен в скором времени успокоить свой ум.
Такова сарга двадцать девятая «О непостоянстве всего» книги первой «О разочаровании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 30. Заключение речи.
Рама сказал:
1–6. Видя мир угодившим в ловушку сотен глупых страданий и проблем, я погружаюсь в болото печальных мыслей. Мой ум смущен, недоумение растет, мои руки и ноги дрожат, подобно листьям на засыхающем дереве. Мой ум, не достигший твердости, говорящей об окончательном успокоении, сомневается и боится, как юная девушка в лесу рядом с нерешительным мужем, который не может защитить ее от опасностей. Ум и интеллект не могут разобраться в собственных заключениях и противоречивых мнениях, подобно оленю, обманутому ямой-ловушкой, что замаскирована свежей травой и листьями. Чувства, не имея различения, погружаются в страдание и не могут прийти к истине, словно несчастные слепцы, упавшие в глубокий овраг. Беспокойство не может успокоиться и не способно действовать по своему желанию, будучи зависимым от дживы, подобно подневольной мужу молодой жене в чужом доме.
7–10. Я отказался от старых привычек и деяний, но что-то удерживает меня. Я подобен крепкому плющу поздней осенью, окоченевшему, но живому. Я отбросил все мирские интересы, но не тверд в этом. Мое состояние неустойчиво, и я колеблюсь между оставлением мирского и обращением к истине. Не постигнув своей природы, мой ум не может успокоиться и во всем заблуждается, как в темноте сухое дерево кажется человеком. Непостоянный ум бродит в творении и стремится к наслаждениям, не расставаясь со своими заблуждениями, как боги не могут расстаться со своими небесными колесницами.
11–20. Скажи, о садху, что это за состояние, неподвижное и безусильное, в котором нет обманов и заблуждений, беспокойств и боли? Как великие, такие как Джанака и другие, достигли высочайшего состояния, продолжая выполнять все необходимые действия? Как, о мудрейший, человек может оставаться чистым в этой грязи сансары, налипающей на него со всех сторон? Имея какое видение, великие люди действуют в этом мире, не будучи затронутыми прегрешениями и обретя освобождение еще в этой жизни? Змеи чарующих объектов органов чувств только пугают. Как эти капризные ужасные змеи могут стать благими? Как озеро понимания, в котором плещется слон заблуждений, поднимая муть и волнения, может обрести высочайший покой? Как человек, остающийся в потоке сансары, может оставаться незатронутым ею, когда он подобен капле воды, падающей с листа лотоса? Как человек может достичь высшей истины, где ум не затрагивается наслаждениями и видит все в себе, как себя самого, а все вовне – как бесполезную солому? Следуя какому великому мудрецу, пересекшему этот огромный океан сансары, человек освободится от страданий? Что можно назвать благом? Что можно считать желанным плодом? Что следует делать в этой бессмысленной сансаре?
21–25. Открой мне то, что позволит мне постигнуть причины и следствия этого непостоянного мира, сотворенного Создателем, о мудрый! Научи меня, как очистить луну моего ума в пространстве сердца от загрязняющих его пятен невежества, о брахман! К чему следует стремиться и от чего надлежит отречься? Что позволит моему неугомонному уму успокоиться и стать неподвижным, как гора? С помощью какой очистительной мантры исчезнет без следа эта болезнь ужасной сансары с ее бесчисленными заботами и проблемами? Как мне достичь абсолютного внутреннего спокойствия, неизменного, как полная луна, и блаженного, как прекрасный цветок?
26–27. О просветленные мудрецы, знающие истину, научите меня, как обрести полноту внутреннего блаженства и никогда не страдать снова. О мудрый, бесчисленные мысли постоянно тревожат меня и не дают оказаться в спокойствии высшего состояния, полного абсолютного блаженства, подобно псам, терзающим в лесу едва живое тело.
Такова сарга тридцатая «Заключение речи» книги первой «О разочаровании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
