исполняющее желания древо благих заслуг склонилось под весом созревших плодов, мои слова приведут к освобождению. Только лишь достойный, имеющий эти качества, сможет внять моим рассуждениям, чистым и возвышенным, приводящим к окончательному пробуждению, и никто другой.
6–7. Это писание представляет самую суть учения, приводящего к освобождению. Оно состоит из тридцати двух тысяч строф, и его понимание дарует нирвану. Как лампа светит любому бодрствующему человеку, хочет он того или нет, так и это писание ведет к освобождению, желаешь ты того или нет.
8–9. Это писание, изученное самостоятельно или услышанное от другого и постигнутое, пресекает заблуждения и приносит блаженство единства, как будто очищая водами святого Ганга. Как при ближайшем рассмотрении исчезает привидевшаяся змея, оказываясь просто веревкой, так же при внимательном изучении этого писания пропадают страдания сансары.
10–12. В этом писании шесть книг, каждая из которых полна логических размышлений, прекрасных иллюстраций и описаний, направляющих ум к истине. Первая книга называется «О разочаровании». При ее изучении усиливается бесстрастие внимающего, как от дождей растет дерево в пустыне. В размышлении над этой книгой, в которой полторы тысячи строф, благодаря пониманию умножается чистота ума, как проявляется чистота драгоценного камня при полировке.
13–14. Затем следует книга, называемая «О пути искателя». Она состоит из тысячи разумно сложенных и логичных строф. В ней описаны качества, необходимые достойному искателю.
14–15. Далее следует книга «О создании», полная примеров и объяснений. В ней семь тысяч строф, приносящих знание истины. Здесь мир видящего и видимого в форме понятий «я» и «ты» объясняется как несуществующий и только воображаемый существующим. Внимательное слушание этой книги приводит к пониманию всего мира.
17–24. Мир, раскинувшийся понятиями «я» и «ты», с различными землями, пространством и горами, нематериален, в нем нет гор и долин. В нем нет земли и прочих материальных элементов мироздания, как нет их в воображаемом воздушном замке. Он простерся вокруг, как фантазия, и не существует, как то, что видится во сне. В силу бессмысленности он подобен видимости небесного города, иллюзии двух лун в восприятии пьяного или воде в мираже; кажущейся качающейся и движущейся горе, видимой с плывущего корабля, хотя гора неподвижна; воображенному демону, не имеющему причины, но тем не менее зримому; вымышленной истории, жемчужному ожерелью в небесах, видимости браслета в золоте или волн в воде; синеве неба, которая нереальна, но видится; прекрасному наваждению, в котором нет ни стен, ни вещей; картине, зримой во сне или в небесах, но никем не нарисованной; изображению огня, который пылает, не горя. Поэтому то, что обозначается словом «мир», нереально по сути и возникает, как видимость гирлянды цветов в танце пены на волнах.
25–28. Мир подобен страстно желаемым птицей чакраваки каплям дождя или сухому листу, спаленному летней засухой в безжизненном лесу; спутанным мыслям умирающего, падению в горную расщелину, сумасшедшей пляске одинокого танцора в темной пещере. Мир – холодный иней невежества под чистыми осенними небесами мудрости, он подобен каменной скульптуре, оставшейся невырезанной в камне, или картине, увиденной в трещинах стены. Он как будто фигура, вылепленная из глины, кажущаяся живой, но неживая.
28–31. Далее следует четвертая книга «О существовании». В ней три тысячи строф, включающие рассуждения, детальные объяснения и истории, показывающие, что мир существует как форма чувства «я» и непрерывно увеличивается от повторения взаимодействий видящего и видимого. Иллюзия этого мира видится везде вокруг и таким образом разрастается. Здесь это детально объясняется.
31–33. Далее следует книга «Об окончании», состоящая из пяти тысяч строф. Эта пятая очищающая книга, полная глубоких логических доводов. Она объясняет в своих строфах способы преодоления наваждения, возникшего как понятия этого мира, как представления обо мне, тебе и о нем.
33–40. Сосредоточенное изучение этой книги прекращает сансару, и от заблуждения остаются только мельчайшие следы, не стоящие внимания, подобные изображению войска на разорванной картине. Эти остатки заблуждения нереальны, как богатства города, пребывающего в чьем-то воображении, или как громкие звуки приснившейся битвы за недостижимые богатства. Они подобны раскатам ужасного грома из темной тучи, которая существует в уже прекратившейся фантазии, или вымышленному городу в забытом сновидении; непорочной бесплодной женщине, родившей сына в саду не построенного дворца, и ужасам рассказанных ею о том историй; не нарисованной картине на стене, воображаемым видам давно забытого города, качающимся ветвям не выросшего вечнозеленого леса, весенним краскам в будущей цветущей роще и спокойному потоку вод со множеством скрытых в ней волн.
40–49. Затем идет шестая книга, называемая «Об освобождении». Это последняя книга, она содержит оставшиеся четырнадцать с половиной тысяч строф и дарует постижение истины. Разумному она приносит высшее благо и умиротворение нирваны. Это – чистый свет беспредметного сознания Атмана, собственной природы, суть истины, нераздельная полнота, чистота высочайшего пространства, где исчезают все заблуждения сансары. Достигший нирваны завершил свои путешествия в мире, им сделано все, что было необходимо сделать. Он становится подобным алмазной колонне, отражающей все происходящее в мире и не затрагиваемой ничем. Он абсолютно удовлетворен, как будто поглотил все бессчетные миры; в его уме все формы мира подобны пустому пространству. Он оставил все понятия о причине, следствии и деятеле, желаемом и нежелаемом. Имея тело, он не имеет тела; находясь в сансаре, он вне ее. Он есть чистое Сознание, безраздельный и самодостаточный, как нерушимая скала. Он – солнце Сознания, освещающее миры, и он же отсутствием разделения напоминает густую тьму. Хотя он есть неописуемый свет Сознания, он как будто является абсолютной тьмой, в которой нет границ. В нем прекращаются дурные игры сансары и болезни желаний и надежд. Демон собственной значимости уничтожен, и, даже имея тело, он бестелесен. Он есть чистое Сознание, и все богатства мира помещаются на кончике его волоска, как пчела умещается на цветке, растущем где-то на огромной горе Меру. Он – пространство чистого Сознания, в каждой частице которого появляются и видятся тысячи миров.
50. Безгранично сердце великого мудреца, с ним не могут сравниться даже сотни тысяч Вишн, Шив и лотосорожденных Брахм, взятых вместе, ибо он – беспредельная абсолютная реальность.
Такова сарга семнадцатая «Содержание этого писания» книги второй «О пути искателя» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 18. Об используемых примерах.
Васиштха сказал:
1–4. Это писание приводит подготовленного искателя к пробуждению, как посеянное в благодарную почву семя приносит обильный урожай. Ступающий по верному пути должен принять это писание, пусть оно и создано человеком, поскольку оно логично и ведет к пробуждению. В противном же случае учение должно было бы быть отвергнуто, даже если оно содержится в священной книге. Глубоким и разумным речам следует внимать, даже если это слова ребенка. Иные же речи должны быть отброшены, как бесполезная солома, пусть это и слова лотосорожденного Брахмы. Но кто будет вразумлять ослепленного своей привязанностью, отвергающего простирающиеся перед ним воды Ганга ради того, чтобы пить воду из колодца, потому что его предки делали именно так?
5–10. Как на восходе всегда зарождается солнечный свет, так же в ходе изучения этого писания возникает верное различение истинного от кажущегося. Когда слышишь это писание от мудрого учителя и размышляешь над ним, ум постепенно очищается самоисследованием и обретает твердое убеждение. Вскоре появляется и ясность речи, украшающая любое собрание, подобно прекрасным сияющим лозам. Искатель обретает утонченность,
