через дорогу перешёл и куда-то в сторону лимана…
— Давно? — нетерпеливо перебила рассказ Мария.
— Часа четыре назад! — возмущённо ответил дежурный, — у него телефон прям зазвонился. Ну ничего, скоро сядет и отключится, — резюмировал видимо уставший бесконечно звонящего телефона дядька.
— А можно? — испуганно попросила Маша кивнув на телефон, — я ничего не буду там делать! — уверила пожимающего плечами дядьку, — только гляну, при Вас, даже со стола брать его не буду, — проскулила желающая узнать КТО она для него.
"Ненаглядная моя — 27 пропущенных вызов" высветилось на экране "позабыто-позаброшенного аппарата". В горле у Маши вспух горячий комок и поднялся куда-то под самый подбородок.
— Спасибо, — еле сдерживая слёзы просипела она не глядя на насупившегося старика, — передайте ему…, а впрочем не надо, я сама в конце концов или дозвонюсь или напишу.
Сидя в тряском автобусе Маша написала максимально подробное смс-письмо о произошедшем и оправив его, ещё трижды, "вдогонку", напомнила Максиму о том, как она его любит. Немного успокоившись, начала мысленно готовиться к "новой битве".
— Мамочка! — радостно взвизгнула сидящая на столе, стоящем посреди заполненной почти по щиколотку водой комнаты, Анечка, — наконец-то!
Прохлюпав босыми ногами по холодной грязной воде к ребёнку, почмокав и потискав её, Маша бросив сумку и пакет с вещами в "еле живой" сервант, "включилась" в работу.
— Бог в помощь, — хихикнул где-то через час Сергей, видимо от кого узнавший "о бедствии" и пораньше ушедший с работы.
— Ага! Дождёшься! — психованно замахнулась на него только что отжатой половой тряпкой Мария, — сколько раз я тебе говорила? Сколько раз просила, сделай маме краны, сделай маме краны?!
— Сколько, сколько — снова хихикнул уже "принявший на грудь" и поэтому ничего не боящийся "афоня из жэка", — сама же знаешь — "сапожник без сапог"!
— Помог бы тогда! — обиженно крикнула измучанная женщина.
— А хер бы вам тут уже помогать? — самоуверенно ухмыльнулся становящийся бывшим, "рогатый" муж, — всё уже, по ходу сами справились.
— Ну так с ребёнком хоть погуляй тогда! — совсем отчаявшись попросила Мария.
— Маша, может не надо? — попыталась вмешаться мама обессиленно сидящая на стуле с мокрой тряпкой в руках.
— Ну, а чего мам? Чего не надо? Пусть хоть вот здесь, под окнами, — кивнула Маша на виднеющуюся из кухонного окна детскую площадку, — а то что она сидит в этой сырости? И одну её не отпустишь, сейчас же не то, что раньше. А так хоть какая-то "охрана".
— Ох, рано, встаёт охрана, — весело пропел подвыпивший "папаша", — поднимая девочку на руки и выходя с ней в коридор.
— Поставь её! — рявкнула в спину ему "неверная жена", — а то ещё уронишь, не дай Бог, алкаш проклятый.
— Ох, Господи, Господи, — забубнила себе под нос Мария, суетясь из последних сил, пытаясь высушить неведомо откуда появляющуюся на старом линолеуме воду, — нахрена?! Ну нахрена я с ним связалась?!
— Так ведь назло Регинке, Машенька, — невесело рассмеялась мама, — всё никак я не могу привыкнуть и понять, как вы с ней дружите…, ведь как кошка с собакой всё время, с самого детсада. Каждый раз как вы разругаетесь вдрызг, я думаю, ну вот сейчас уже точно всё! Нет, смотрю, опять помирились.
— Да не знаю я, — пожала плечами Мария, — не могу я на неё почему-то обиду долго держать. И она тоже, другая бы прибила б меня за то, что я ей…
— Да уж, — вздохнула мама, — хулиганки вы обе, пакостницы, не приведи Господь…
— Ой, мамочка, прости, — обняла её чувствуя свою неоплатную вину Мария.
— Да ладно, — устало погладила её по спине и почмокала в щёку мама.
— Ну, Регинка то, конечно "похлеще" меня, — повеселев от детских воспоминаний заговорила Мария, — помнишь, как она, чего-нибудь "нагадит" и бегом домой, а баба Паулина, бабка её, как почуяв в чём дело, "сразу в оборону". Дверь на замок, в окошко своего первого этажа по пояс вывалится, и как собака "гав-гав-гав" на соседей, которые следом за ней.
— Да уж, — немного повеселев покачала головой мама, — а я так, никогда не забуду, как она тебя в лодке рыбацкой заперла и ни в какую признаваться не хотела. Мы тебя, всем домом тогда обыскались. Заполночь уже, я её за горло схватила и кричу, говори мразь такая, а то задушу! Сразу созналась, баба Паулина и Галька со мной потом полгода не разговаривали, даже не здоровались.
— А я тогда в этой будке железной и наревелась, и описалась, и заснула, — как-то мечтательно отрешённо проговорила погружённая в детские воспоминания Маша, — ой, а где он? — вскинулась выглянув в окно и увидав что Анечка сидит ковыряясь в песочнице одна, а незадачливого "отца" и "след простыл".
Сбегав на улицу и забрав Анечку, потом, собравшись и закрыв сырую квартиру, все вместе спустились на первый этаж.
— Ладно тебе, Маша, успокойся, — со вздохом пожалела, причитающую и много-много чего обещающую "косячницу" дочь Потаповых, незамужняя и бездетная некрасивая сорокашестилетняя женщина, — как-нибудь справимся, вместе, чай не чужие мы, — завершила под подтверждающее бормотание стоящих у неё за спиной стареньких родителей.
— Машенька, деточка, — метнулась куда-то в квартиру и тут же вернулась назад старенькая Потапова, — вот, тебе, сладенькая моя! — сунула горсть конфеток чуть не плачущей от умиления Марии, — Анюточка, радость моя! Какая ты уже большая выросла! — погладила по голове с улыбкой откликнувшуюся на ласку доброй бабушки Анечку.
Непутёвый муж нашёлся уже дома. Сергей опять, как всегда, сидел перед телевизором посасывая "пивас" и смотря "какую-то хрень". Завидев "каменное" лицо жены, подскочил с дивана и убежал в гараж, "вспомнив" про какие-то "срочные дела", оставив падающую от усталости с ног женщину одну среди устроенного им бардака.
— Руки убрал! — как кобра прошипела на сопящего ей под ухо Сергея смертельно уставшая Маша, который дождавшись когда дочь мирно заснула, попытался "пристроиться" к уже отчуждённой от него жене, — и вообще! "Ноги в руки" и пошёл спать на кухню! Я не собираюсь всю ночь твоим перегаром дышать!
— Охуевше-оборзевшая, ты, блядь, — обиженно забубнил севший на постели спиной к ней мужик, никак не желающий уходить, отказываться "от сладенького", — "поучить" бы тебя, как нормальные мужики это делают, а то совсем уже "себя не помнишь".
— Чево?! — с какой-то злобной радостью вскинулась и села на постели Мария, — осмелел? Забыл как Регинка тебе прошлый раз "надавала"?! Ещё захотел?!
— Вот именно, завела себе подругу, — поднялся притихший и протрезвевший мужик, которого пару лет назад, мастер спорта по самбо вываляла в грязи прямо при толпе улюлюкающих сослуживцев, — не баба, а смесь бульдога с носорогом.
Маша спала и снова, во сне, сидела в
