Конечно, применение принципа законоподобной регулярности не может быть отодвинуто так далеко, чтобы утверждать, что все есть время, в конвенциональном смысле времени, используемом в выражении этих регулярностей. Однако наблюдение с позиции «регулярности» весьма суггестивно, что будет рассмотрено позднее.
Как с нашей обычной точки зрения, так и в научной перспективе нам трудно рассматривать время как фактор переднего плана, который можно было бы модулировать или даже остановить. На обычном уровне переживания мы все еще очень много думаем в терминах ориентации «объекта с характерной силой». В связи с тем, что мы не принимаем время всерьез, рассматривая его лишь как абстракцию или идею, некоторый его аспект становится скрытым фактором. Его спрятанностъ (неявность) имеет тенденцию ограничить как точность наших теорий, так и нашу способность реализовать в ходе жизни максимум ценности.
Сами наши жизни составлены из типовых законоподобных тенденций. Но мы не в состоянии воспринять реальную движущую силу или возможность для изменения и роста, включенную в такие тенденции. Наше «я» или ориентированная на действующее лицо картина нуждается в смягчении путем большого понимания и правильной оценки некоторой тонкой размерности «времени». Вместо того чтобы рассматривать время абсолютным и абстрактным одновременно, важнее увидеть «время» как переменную, как близко связанное и с тем, что случается, и с нашим статусом наблюдателей того, что случается. В этом столетии физика сделала свой вклад в это переориентирование, рассматривая скорость времени-потока и наблюдения, базирующиеся на этом, как функцию отдельной инерционной системы или даже «пространства». «Пространство» приближается, чтобы быть понятым более позитивно, скорее как активная структурирующая cреда, чем абстрактная пустота. Таким образом, имеет место углубление понимания «времени» как специфической сферы или «пространства» и как того, что входит в характер опыта.
Есть общее сходство между этой предшествующей картиной «пространства» и «времени» и той, которую мы здесь представили. Но физическая модель еще не может показать то, какие новые возможности и личные ценности — такие, как «свобода» — будут иметь место в данной «сфере». Здесь это предмет главного внимания, и, чтобы им заняться, нам следует рассмотреть прочувствованное или переживаемое время в свете этих наблюдений.
Проживаемое упорядоченное в серию время является как предпосылкой, так и размерностью любого обычного опыта. Переживаемое время — это довольно любопытная вещь. Оно сохраняет абстрактный индексный характер времени, как это используется в физических науках, являясь нам также временами как принуждающее, неумолимое или безжалостное — оно несет нас от точки к точке.
Иногда мы принимаем безжалостный ход времени, как знак того (вопреки нашему ударению на «я» или на «ум, как свободный агент»), что работает динамика, придающая форму течению наших жизней. В сравнении с этим динамическим фактором «сильное я» оказывается лишь абстракцией или беспомощным заложником. Тем не менее думание о времени именно этим последним способом оказывается простейшим путем отношения к ситуациям и тенденциям, часто непреодолимым. Мы оставляем свою позицию ответственности, перекладывая вину на жизнь или время.
В этом случае «проживаемого времени», как и «времени» в физике, не следует заявлять, что обычно «переживаемое время» есть в действительности скрытая автономная сила, толкающая нас. Фактически нет внешней силы, которая контролировала бы нас настолько, что делала бы беспомощными. Но то неудовлетворение и беспомощность, которые мы чувствуем, есть определенные знаки того, что некоторый жизненно важный для нашего бытия в мире фактор еще не принят в расчет. Мы находимся под контролем лишь до той степени, до какой позволяем себе неудачу в конфронтации со всеми факторами, релевантными нашему существованию.
Аргумент (одобряемый, главным образом, физической наукой) против такой скрытой силы базируется на принятом понятии «причинной непрерывности». Оно говорит нам, что не существует наблюдаемых событий которые нельзя было бы в принципе объяснить их местоположением в причинной цепи знакомого (физического) вида. Таким образом, нет нужды призывать «скрытую переменную» или новый фактор и тем более тот, что «позади» видимого причинного порядка. Далее утверждается, что даже если бы была такая сила, она не поддавалась бы обнаружению и тем самым не могла бы быть предметом научной легализации.
Против такого довода можно сделать следующие замечания: совершенно верно, что скрытая сила была бы необнаружима методами, известными науке. Но это по причине того, что такие методы зависят от обычных познавательных и интерпретационных способностей Вопреки тому факту, что скрытые факторы, с которыми мы здесь имеем дело, недоступны эмпирическому исследованию, проводимому этими обычными способностями, они тем не менее вполне релевантны пониманию как динамики нашей области, так и ограничениям нашего типа сознания. Более того, «знание», постигающее эти скрытые факторы, не является функцией особого состояния (или типа сознания) обычного или необычного вида. Применимость этого «знания» шире. чем может быть любая точка зрения специфического состояния (см. часть III, где проработан этот момент).
Нам следует помнить, что, поскольку картина «причинной непрерывности» может объяснить любое обычно наблюдаемое событие или ряд событий, она не в состоянии объяснить серийное распределение событий» в общем. Она может лишь дать отчет за отдельную серию в пределах перспективы, допускающей факт последовательности и весомости определенной фундаментальной серии событий. Эта ориентация не отвечает поэтому на все вопросы, релевантные нашему опыту.
Есть место, оставшееся для других подходов, чтобы обнаружить, почему и что это значит, что мы, человеческие существа, существуем в нашем мире ситуаций, знакомых черт и вызовов. Объяснение «необъяснимого» линейного и последовательного характера времени может возникнуть лишь благодаря включению в рассмотрение роли субъекта и природы человеческого существа и человеческих обязательств.
Тогда мы имеем несколько аспектов такого подхода к времени. Есть, например, просто материал типичных тенденций — в подъемах и спадах жизни, в обычных наблюдениях природы и в физических науках. Все эти направления включают паттерны взаимодействий между объектами, системами или обстоятельствами, которые и сами видятся как паттерны взаимодействий с определенной точки зрения или уровня анализа.
Такие тенденции связаны как с психологической, так и с физической динамикой, и большее овладение ими равносильно большей «мощи». Использование этой силы может расширяться путем простой эксплуатации известных направлений и регулярностей или же дальнейшим поиском энергии, ответственной за факт «хода» времени, от которого зависит направление. Типы силы регулярностей и общих тенденций (включая «синхронности», постулируемые астрологами и другими наблюдателями природы) и даже сама временная последовательность — все они отражают аспекты того, что можно было бы назвать отдельным «низшим временем».
Можно открыть «низшее время», которое есть появление и трансформация субъективных, объективных и периферийных компонентов, составляющих ситуацию. «Низшее время» таково, что эти компоненты не могут быть ни успешно — абстрагированы от моментальной ситуации, ни изолированы один от другого. Абстракция и изоляция или независимость, переживаемые обычно, сами являются компонентами того, что несет «время». Это тонкое, но могущественное «время» нужно понять, если мы когда-нибудь хотим достичь истинной гармонии с нашим миром и контроля над своими собственными жизнями.
«Время», оперирующее нашей областью, есть отдельная версия Большого Времени, которая допускается благодаря особой фокальной установке на открытость Большого Пространства. Это «время» «локально»; оно есть динамическое выражение нашего низшего пространства. Локальная способность для открытия к реальности ограничена (на практике); так что область возникает вместе с «нами» как наблюдателями мира вещей и обстоятельств. Все это в действительности дается «временем», но видится скорее как мир изолитов, чьи состояния и паттерны взаимодействия можно привычно индексировать обычным временем. Локальное деление на части («временем») представляет время в терминах блоков, расставленных по схеме прошлое-настоящее-будущее.
Эта структура прошлого-настоящего-будущего (и акцентирование на моментах) создает эффект очевидности того, что покрывает все возможности для выражения, все доступное время для сохранения событий и для приобретения опыта. Мы не можем отделиться от этой серии; мы не способны прорваться сквозь неумолимый паттерн времени, «мерно ступающего дальше и дальше». Таким образом, мы чувствуем себя контролируемыми и фрустирированными.
