Каждая конечная и непроницаемая область нашей сферы фактически бесконечна в ее аспекте Большого Пространства. Факт, что одна вещь «есть», не исчерпывает возможностей «бытия там» других вещей и не чинит им препятствий. Понятие стандартных областей неприменимо, но в некотором смысле любая конечная точка имеет бесконечное пространство «там».
В свете приведенных выше наблюдений ничто не установлено только одним способом, с одной историей взаимосвязанных событий. Большое Пространство не творец, сотворивший особый мир. Большое Пространство не придано одному стандартному мировому порядку и не ограничено им.
Пространство, уровень два: Это не есть особое место или сфера, а скорее результат совершения эмпирического прогресса в принятии стратегического вызова, брошенного аспектами Пространства уровня один. То есть в той степени, в которой мы учимся «открывать» фокусную установку и таким образом более близко подходить к Большому Пространству, мы живем, в отношении второго уровня к Большому Пространству. Это отношение может проявляться бесконечными способами. Типичные примеры включают в себя увеличение личной свободы, уменьшение психологического давления, большую физическую релаксацию, повышение чувствительности и даже парапсихологические способности, такие, как телепатия и ясновидение. Еще более высокие степени раскрытости могут приводить к большому разнообразию открытий.
Но на этом втором уровне открытость Большого Пространства и ослабление чувствуемых ограничений все еще являются объектом тонкого, самоцентрированного толкования или интерпретации «стандартного мирового порядка». Так что свобода Большого Пространства все еще предназначается нашему ограничивающему удобству.
Пространство, уровень три: Здесь картина «уровней» нарушается, что сводится к высказыванию о том, что стратегия открытия фокусной установки исчерпывается. Нет более никаких низких пространств. Сначала для нас невозможно понять Большое Пространство, не связывая его с тем, что мы знаем, с нашими путями познавания и с нашими прагматическими схемами. Отсюда обращение к фокусно-установочному подходу с тем, чтобы допустить расположение Большого Пространства в некотором постижимом отношении к обычному переживанию. Но в конечном итоге выясняется, что Большое Пространство не выше, чем что-то еще, и что переживание Большого Пространства «такое же», что и узкое «установочное» переживание.
Хотя для нас и возможно осознать, что Большое Пространство — не просто «большое» пространство, это понимание зависит от тщательного следования нами самими по пути один-два-три. Вопрос просто в том, чтобы научиться высоко ценить то, что есть «Здесь» обычно, а путь к этой высокой оценке, как оказывается, требует этих промежуточных видений.
Хотя уровень три не есть место по отношению к нему самому, он включает в себя сдвиг в перспективе, который имеет огромное жизненное значение. На этом Уровне мы полностью преодолеваем самоцентрированную ориентацию и наполняемся всем живым и неживым. Местоположения и отношения, проблемы и замешательство — ничто больше не связывает нас. Они видятся как прекрасная игра Большого Пространства (без рассмотрения Большого Пространства в качестве внешнего творца игры). Жизнь и смерть также являют собой хорошую игру, не связывая наших возможностей в каком-либо отношении. У нас нет никакой улучшенной ориентации, и все же мы полностью готовы для помощи другим людям или для улучшения вещей, — выражая глубокое понимание и служа примером нашей высокой оценки совершенства в понятиях, направленных на улучшение точек зрения других.
Глава шестая. Присутствие времени — потенция освобождения и принуждающие паттерны
Нам доступно множество различных путей видения мира. Сегодня согласно различным перспективам определены весьма точные и специализированные точки зрения на реальность, теории или модели реальности. Но ни одна из этих доступных моделей не может обеспечить прочного основания для встречи лицом к лицу с реальностью. Часто они лишь дают теоретическое подтверждение общего чувства бесполезности перед лицом ситуаций, над которыми мы «не имеем контроля». Мы нуждаемся при встрече с реальностью в таком подходе, который, позволяя большую степень теоретической точности, способствовал бы также раскрытию личной свободы и удовлетворения.
Как физические, так и социальные науки заняты непрерывными поисками моделей, содействующих увеличению межперсональной и внутриперсональной гармонии и помогающих нам контролировать естественное окружение. Но такие конвенциальные подходы не способствуют полному успеху, поскольку сами теории — так же, как и проблемы, которых они касаются, суть выражения «скрытых» сил или динамических принципов.
Понимание этих принципов, обычно не принимаемых в расчет, может стать вкладом в нашу картину того, почему таково положение вещей, а также и в нашу способность изменить или улучшить свою жизнь. Более того, полное понимание этих принципов может позволить нам выйти за пределы нашей ориентации на «контролирование и улучшение». Таким образом, возникающее видение реальности и соответствующее ему проведение в жизнь человеческих ценностей могут слиться, становясь единым фактом жизнеспособного видения или инсайта.
Это видение реальности включает «время», «пространство» и «знание». Хотя здесь «время» и не рассматривается в обычном смысле, обычные установления и наблюдения относительно «времени» с точек зрения как физических наук, так и нашего обычного прожитого времени могут помочь ввести этот новый смысл «времени».
На протяжении столетий физические науки стремились узнать, почему, посредством чего вещи таковы, как они есть. Ранние теории центрировались вокруг силы объектов вести себя определенным образом и вызывать определенные следствия. Думали, что объекты «делают» вещи, и делают так благодаря силе, присущей им по самой их природе.
Эта «сила и ориентация на объект» в основном сменились направлением внимания на частоту паттернов событий или типичных последовательностей. «Сила» рассматривается теперь как архаическая концепция и была переопределена в терминах последовательности событий, столь регулярных, что они стали «подобными закону». Но также «сила» может быть заменена моделями, имеющими дело с «законоподобными регулярностями», возможно, и судьбой этих регулярностей, в свою очередь, станет рассмотрение их «просто как выражение структуры» времени».
Сами же обычные объекты могут быть переопределены в терминах паттернов движения атомных и субатомных частиц. На определенном микроуровне анализа имеют место паттерны и движения, не являющиеся объектами, действующими или двигающимися в смысле «субъекта, как действующего лица глагола».
Интересно рассмотреть, что, хотя сейчас наука и имеет дело с последовательностью событий — типичными временными сериями, наука не способна исследовать эту последовательную природу самого времени. Она может исследовать любое отдельное состояние, случай или серию, изучая то, как они связаны с определенными законоподобными тенденциями базового уровня. Но она не может в полном смысле спросить, почему что-то вообще должно случаться. Никакой закон не может объяснить это, поскольку «законы» сами по себе — лишь общие формулировки, отобранные из наблюдений, базирующихся на времени как размерности, позволяющей постоянное изменение. Наблюдается или нет внешнее физическое изменение, следующее за данным начальным состоянием, всегда есть «следующий момент» для любого начального состояния… сам процесс наблюдения основывается на этом факте относительно времени. В таких рамках, когда наличие «следующих моментов» столь фундаментально, что не вызывает никаких вопросов, выход для науки — просто предсказывать тип события, следующего за особым начальным состоянием.
Поскольку кажется, что нет времени, кроме этих отдельных временных последовательностей, можно было бы думать, что способность предсказывать, что последует определенный тип события, равносильна объяснению, почему изменяется время и случается следующий момент. Но между такой способностью предсказания и фундаментальным объяснением есть различие. Различие слишком тонкое, чтобы иметь значение в пределах наших обычных конструкций. Но если мы подвергнемся действию других видов «времени» и других способов бытия, такое различие между предсказанием и объяснением достаточно, чтобы вызвать большее любопытство к вопросу, почему наше отдельное время таково, как оно есть.
Относительно вопроса, почему «время проходит», нельзя провести никакой эмпирической проверки. Однако все в нашей сфере, включая наш статус живых и чувствующих существ, зависит от «потока» времени. Мы должны переходить от момента к моменту. Мы как живущие существа и как исследователи во многих отношениях принимаем время как само собой разумеющееся. Очень трудно видеть реальность скорее во времени-потоке, чем в виде «объекта как действующего лица». Даже анализ физических наук, ориентированный на процесс, имеющий дело с законоподобными корреляциями событий, не рассматривает серьезно идею о том, что объекты, их состояния и их взаимозаменяемости могут неким образом быть функцией самого «времени».
