Если бы мы принимали время как само собой разумеющееся и были бы менее ориентированы на объекты, могло бы так случиться, что мы попытались бы контролировать само время соответственно желаемым нами результатам. Как оно есть, время появляется в качестве феномена заднего плана с индивидуальными объектами на переднем плане. Единственный способ, которым в действительности представлены Большое Время и Пространство, заключается в том факте, что эти воспринимаемые нами объекты не полностью закрыты; они не являются вечными изолятами. Они взаимодействуют и входят друг в друга. Такие взаимодействия с точки зрения самости иногда приятны, иногда разочаровывающи. Итак, оказывается, что некоторый вид контроля необходим для достижения в нашем опыте большего равновесия и удовлетворения.
Поскольку контроль самого времени явно случается лишь в мечтах, мы поэтому делаем ударение на контролировании тела, ума или окружения технологическими средствами. Однако весьма сомнительно, чтобы такое акцентирование привело в результате к увеличению личной свободы или завершенности. Мы, как оказывается, привыкли к поиску вещей, которые действительно может создать или получить технология, а такие вещи — часто слабая опора для поддержания существования нашей гуманности.
Мы пытаемся использовать этот вид технологического контроля, чтобы снять угрожающий характер времени; мы производим материалы и структуры, которые, насколько это возможно, непроницаемы и инертны, максимально замораживая «время». В общем же, пытаясь работать в пределах того, что мы видим как обычное время, мы либо приходим благодаря своим усилиям к сомнительному благу, либо результаты неожиданно задерживаются, обескураживая нас.
Замедленность есть результат «низшего времени», уводящего нас в сторону на разные боковые пути. Наши попытки к «прогрессу» встречаются с рядом препятствий, соблазнительных неясностей и задерживающих барьеров. Эти барьеры — не только статичные черты ландшафта нашего опыта; они не замороженное пространство и не стены. Скорее, они «смыслы» и наброски, установленные «низшим временем», как часть его распространения, диффузии.
Такое «время» не только организует наш «переход» из одного состояния в другое, но и структурирует его в терминах особых встреч-столкновений. Обычно мы настолько пойманы этим непрерывным потоком отдельных встреч и времен, что они мешают нам наладить отношения с наиболее существенным. Эта потенциально бесконечная диффузия есть «более низкая», скорее искаженная версия бесконечного выражения Большим Временем Большого Пространства, создающая весьма эффективную западню или лабиринт при неправильном понимании. «Время» «вывременивает» (times out) наш обычный опыт — места отправления, путешествия и пункты назначения — оно это делает, представляя (делая настоящим) то, что можно было бы приравнять к бесконечно разнообразным встречам-столкновениям в пределах полностью безвременного интервала (безвременного в смысле общепринятого времени).
Нас может встревожить ситуация оказаться запутанными в «низшем времени» с его видимостью отдельных времен и интервалов, и мы можем даже попытаться освободиться от него с помощью практики медитации или религиозных дисциплин. Но, поскольку мы, как правило, структурируем такие усилия в терминах привычного характера и логики вещей, мы не в состоянии ощутимо продвинуться. Или же наши усилия могут вызвать состояние дезориентации в результате питания фантазий, не имеющих оснований в каком-либо прямом контакте с более высоким «временем». Другой возможный результат таких дисциплин состоит в том, что с помощью большого усилия не впускать ни опытного «времени», ни хода обычного времени мы можем временно заморозить вещи. Однако такие подходы не вызовут каких-либо значительных изменений в основной ситуации.
Итак, оказывается, что так или иначе мы склонны игнорировать Большое Время, а отсюда быть скорее ведомыми им, чем радоваться или учиться у него. Мы застреваем в определенной колее, структурированные в терминах одного или другого набора смыслов, а затем вынуждены наблюдать ветвления этой колеи.
Это приложимо как ко всем общепринятым сущностям, так и к неконвенциональным фантастическим пространствам, составляющим структуру и пределы нашей реальности. Но факт, что вещи, которые структурируют нашу реальность, в контролируемых условиях повторно наблюдаемы стандартным наблюдающим сознанием, не означает, что они «реальны» или «истинны». С другой стороны, бывает трудно говорить о том, что это ложно существующие вещи или объяснения Нельзя сказать, что они всецело определяются наблюдателем или актом наблюдения. Скорее они — путь игры «времени». И нет ничего больше (существующего, субстанции или объяснения) позади, за этой очаровывающей игрой «времени», о чем можно было бы осмысленно сказать, как о более реальном или истинном.
Настолько, насколько мы и наша вселенная представляем один из способов игры «времени», продвижения современной науки можно принимать, как вскрывающие косвенным образом с большей точностью, чем предшествовавшие, более простые модели, структуру этой вариации «низшего времени». До сих пор затянувшийся акцент на объектах еще мог оставаться в научных моделях. Но в определенный момент это поступательное движение знания на самом деле обнаружит, что оно очень близко аппроксимирует структуру «времени». Такому прогрессу придется стать тоньше, развить нестандартные логики, не похожие на обычные имеющие силу допущения относительно «вещи» и «существования». Тогда мышление и тщательное наблюдение станут более верными перспективе Пространство-Время-Знание и в этом смысле также и более точными.
Существует фундаментальная проблема в отношении способа, которым мы рассматриваем общепринятые «вещи» (такие, как «ум» и «тело»), что вызывает большую часть наших конфликтов и рациональных дискуссий: либо они используются только как суммарные термины для обозначения более сложных взаимодействий или предметов обсуждения (соответственно физической науке и философии), либо они — замороженные предъявления Пространства-Времени-Знания (соответственно представленному здесь видению). В любом случае, как только мы остановились на этих неясных и смутных «вещах», мы утратили меру «точности». В результате мы должны зайти в тупик, пытаясь установить и прояснить их взаимозависимость, потому что они просто слишком неуклюжи, чтобы их можно было подогнать друг к другу.
Проблемы этого вида в нашей науке, жизни и мышление могут воодушевить нас воспользоваться мышлением и наблюдением по-новому, чтобы разрушить перегородки, определяющие «вещи». В этом отношении мышление может имитировать «временное»' проницательное творчество Большого Пространства наряду с (как более общим) его затемняющим натиском смыслов.
Логика, действующая в нашей сфере, отражает структуру нашего «низшего времени». Логические проблемы и парадоксы могут рассматриваться как знак того, что действует структура «низшего времени», но что есть и другая перспектива для рассмотрения. Глубокое «продумывание вещей» может быть первой ступенью к аппроксимации более высокого времени. Это несколько напоминает исследования по проникновению в упражнениях с телом гиганта.
Пределы и возможности прогресса, достижимого с помощью методов первого уровня, вкратце уже были упомянуты. Теперь мы можем перейти к рассмотрению области второго уровня.
Время, стадия вторая: Хотя вначале глубокое мышление и интеллектуальное преодоление изолированных «вещей» может и помочь в раскрытии нашей перспективы, в определенный момент это просто может стать равносильным смене одного набора смыслов на другой, более тонкий. Для того чтобы освободиться от этой полной зависимости от смыслов и вида времени, который они заключают в себе, необходимо развить большее прозрение (инсайт), новые способности «знания», иначе мышление и даже «проникновение» просто неограниченно растягиваются. По существу то, что нужно, это более близкое знакомство со «временем» опыте.
Тогда как первая стадия соотнесения со временем лишена какого-либо прямого переживания «низшего времени», что, как было сказано, для нее свойственно вторая стадия состоит из широкого спектра таких опытов с «временем». Оказывается, что проблемы, предъявляемые «низшим временем», своим возникновением целиком обязаны низшему игнорированию «времени», в то время как даже слабый его сокровенный проблеск может показать, что «время» вовсе не деспотично. Время, любое «время» в действительности «раскрывает возможности», а «не ограничивает» их, если оно оценивается и используется адекватным «Знанием».
Большое Время через опосредующий опыт «времени» является источником вдохновения и спонтанности. Оно есть та муза, которая позволяет нам воспринять и отпраздновать в ином случае скрытые измерения всех составляющих жизнь преподнесений. Именно «время» вдохновляет и претворяет в жизнь сущность представленного здесь видения. До тех пор, пока это видение не постигнуто через раскрывающее качество «времени», полная и охватывающая природа видения останется только тенью.
