Реализация «близости» и взаимосвязи обычных вещей также может быть осуществлена значительно шире, чем это имело место в горном упражнении и упражнении объект-свечение.
Упражнение 25. БлизостьВ горном упражнении мы практиковали опознание «внешних наблюдателей» в мыслях и переживаниях. Было обнаружено, что мы могли коснуться их, раскрывая их до вида «пространства». В упражнении объект-свечение мы практиковали видение обычной субъектно-объектной раздельности как, тем не менее, включающей некоторый вид нераздельности.
Теперь попытайтесь заметить (во всех своих мыслях, ощущениях и прямых взаимодействиях) объекты и «внешних наблюдателей», делающих видимость исполненной значения. Для каждого встречаемого или являющегося предметом ссылки объекта заметьте его и охватите его в его непосредственной данности, как часть «вас». Вы можете делать то и другое, говоря себе: «Это тоже' «я», — и расширяя свое чувство локального осознавания, охватить видящийся отдельным и отдаленным объект.
Комментарий 25Это упражнение помогает противодействовать тенденции поляризовать опыт, который создает «я», отрезанное от остальной реальности. Вначале может показаться, что оно устанавливает мономаниакальный эгоизм, но в действительности при тщательной практике оно подорвет идею твердого и непрерывного «я».
Может также возникнуть представление, что упражнение порождает смешение между самими вещами и мыслями об этих вещах и мире. Но дело обстоит не так. От первоначального принуждения таким образом соединить вместе объект и субъект мы сможем вскоре продвинуться к восприятию «времени», которое естественным образом преподносит субъект и объект как совместные. Этот процесс показывает также чувствуемое различие между мыслью о вещи и «самой вещью» (между упоминанием и упоминаемым) в новом свете.
Мы можем прогрессировать от искусственной близости к непридуманной и далее к близости, которая просто есть и которая не включает ни «я», ни объекта. Эта близость не простирается ни на вещи где-то, ни ассимилирует их всех в обычном размещении «здесь».
Экстенсивная работа с этим упражнением является важной подготовкой для понимания опытного характера центральной темы следующей главы.
__________
Раскрывая себя «времени», мы даем свободно действовать
и говорить через нас. Наша речь и жесты становятся
полностью свободными (раскрепощенными) и спонтанными,
возникая из «времени», динамического центра нашего бытия.
Все, что мы есть и что мы делаем, становится прямым и
безупречным выражением внутренней структуры самого
«времени».
Глава девятая. Видение, бросающее вызов «я» и открывающееся Большому Времени
На зигзагообразной диаграмме мы видели, что причинные и динамические связи между смежными точками времени не являются ненарушимыми. Достаточно серьезное продвижение в этом направлении может показать, что они вовсе не являются и «реальной причиной» серийных событий (допуская даже, что есть «реальная причина»).
Теперь мы можем продолжить рассмотрение, почему возможны разрывы серий (включая как расширение обычного опыта, так и «чудеса» и «видения»). Исследование, касающееся нестандартных чувств «интимности» и вопроса, почему «Большое Время» нельзя окончательно отделить от «малого времени», увеличит наше понимание второй стадии «времени». Эти исследования могут объяснить также, как происходит переход к третьей стадии, и стать тем самым основанием обсуждения «знания» в последующих главах.
Благодаря упражнениям и обсуждениям мы научились правильно понимать в большей мере опытный аспект «времени». Такое понимание показывает, что «время» обычно весьма основательно игнорируется. Действительно, все наши обычные взаимодействия с «вещами», людьми и местами и все наши реакции, интерпретации и коммуникации действительно требуют игнорирования «времени». Мы низводим «время» до статуса стабильного заднего плана, на фоне которого объекты и идентичности остаются незатронутыми, а утверждения и интерпретации что-то означают.
Все идентичности и значения зависят от процесса ссылки (опоры на авторитет), тонкого процесса обоснования чего-то путем помещения этого в более общем контексте. В этих красках мы способны собрать свидетельства и взаимодействовать, что поддерживает наши ссылки и оправдывает нашу веру в существование вещей, на которые они ссылаются.
Если, с другой стороны, мы более правильно поймем «время», тогда все вещи и ситуации будут рассматриваться как «произведенные временем». Рассматриваемые таким образом наши встречи с вещами скорее бросают вызов их общим стабильным идентичностям и лежащим в основании предпосылкам, чем допускают их. «Сравнивание» более не уводит нас в сторону ссылками на внешнее или на что-либо еще. Очевидность «вещей» не является убеждающей очевидностью.
Пример (в нашей общепринятой области) этого вида вызова можно найти, в высказывании о невозможности дважды войти в одну и ту же реку. Стабильная идентичность — «река» — ставится под вопрос воспоминанием о том, что все изменяется со временем. Хотя этот пример основывается на чертах обычного времени, он находит параллель на втором уровне оценивания «времени»: всякая ситуация, если ее рассматривать как данную «временем», является, по крайней мере потенциально бесконечной или всеохватывающей благодаря ее связи с Большим Временем. Но общепринятое содержание ситуации («значения»), данные «временем», в качестве образующих определенную наблюдаемую и экзистенционально заряженную ситуацию) не связано каким-либо сущностным образом с содержанием любой другой ситуации или условия.
Мы можем назвать такие ситуации, рассматриваемые таким образом, «прочтениями» (считываниями) «времени». Термин «считывание» является напоминанием о том, что отдельные являемости — это информирующие коммуникативные результаты, считанные «временем» при определенной фокальной установке на «пространство». То есть используется определенный вид «познавания», а «время» считывает результат имеющего место внимания. Мы можем переформулировать только что упомянутый принцип второго уровня в терминах «считываний».
«Считывание» ни устанавливает что-либо о природе других «считываний», ни извлекает поддержки для своего собственного статуса через такое отношение с другими «считываниями» («внешними наблюдателями»).
Простейшая часть того, что здесь подразумевается, должна иметь дело с направленностью нашего опыта. Предъявления или вещи, видимые или рассматриваемые как пребывающие повсюду, в сторону, впереди, на самом деле не располагаются «повсюду». Скорее, они прямо с нами в «считывании» (которое располагает их как пребывающие повсюду).
В упражнении 25 представлена грубая аппроксимация феномена «считывания» практикой видения всего, что возникает, как бывания «вас». Однако принцип «считывания» более тонок, так как он не оставляет незатронутым даже «я» и его расположение переоценкой того, что они есть и как они возникли.
Пользуясь терминами временной серии (А, В, С, Д зигзаговой диаграммы) и рассматривая каждую точку в качестве «произведенного временем» «считывания», мы имеем:
Ни одна из точек не определяет и не связана с
положением дел, составляющих «временного
внешнего наблюдателя» следующей точки.
Мы можем пойти и дальше: ни одна точка не утверждает, что будет иметь место следующая точка. И еще дальше в отношении «свидетелей»: ни одна точка не устанавливает ни себя как точку, ни как точку, когда-то бывшую.
Это связано с тем, что не существует ни внешних по отношению к отдельному «считыванию» основополагающих допущений касательно природы того, что «считывает» время, ни более фундаментальных предпосылок, чем само «считывание». «Выданное временем» послание о наличии точки определенного вида не требует «точек» (или «точечности») как данных.
Послание полностью интегрально и замкнуто, и оно ни допускает, ни утверждает чего бы то ни было относительно фундаментальных сущностей, структур или допущений любого общего вида. Если мы достаточно тонко отследим «время» и увидим его преподнесения в этом свете, станет возможно получить этот вид инсайта.
К примеру, допустим, что кто-то пьет чай. Он говорит: «О, хорошо». Затем он передает вам чашку. Вы пьете и говорите: «О, хорошо». Но с уровня инсайта считывания питье неодинаково в этих двух, как кажется, прямо связанных случаях. Это можно сказать и в отношении других черт, предполагаемых постоянными в этом чаепитии. Это не означает, что чай окажется (согласно очевидности первого уровня) наделенным другими физическими свойствами, или он стал хуже, «изменившись во времени». Скорее, идея состоит в том, что в видении второго уровня нет «чая». Есть только предъявления в пределах различных считываний (прочтений), несущих убеждение о наличии «чая», и чья похожесть является не внутренне присущим и непрерывным свойствам, а убеждающим посланием (включающим убежденного «вас»).
